Откровение Н. Кровавого.

Не стою за справедливость и народ стеной,
Ни идеею не одержим, ни верою,
Себя чувствуя в, казалось бы и родственной,
Поэтической среде вороной белою.

Крест поставил на России и галактике,
Безнадёжно их обеих состояние;
И любовь предпочитаю лишь на практике,
А писать об ней отсутствует желание.

Не пытаюсь, друг мой, стёбовыми темами
Совершить с сугубо личным в душу рейс твою,
Не порывами я пользуюсь, а схемами,
Не душой кричу, а трезво лицедействую.

Чей-то стих, не спорю, слаще или горче стал,
Если создан во хмелю или в бессоннице,
Я ж не знаю, что такое « муки творчества»
И не интересен, как поэт, любовнице.

Пусть решает уважаемая публика –
Графомана во мне больше или гения,
Не изюминки, а дырочки от бублика,
Как пророчества, мои стихотворения.

Измышленье, что вскрывать сердца как лезвием,
В мозг впиваться, словно стоматолог в нерв иглой,
Можно очень гениальною поэзией,
Аллегорией считаю и гиперболой.

Да, пример в стихосложенье брал я кой с кого,
Тех, чьё творчество не рвало, а забавило,
Все они, за исключением Высоцкого,
Жизнь закончили, состарившись, как правило.

Стих рифмую или режу поросёнка я,
Дело первое – морально успокоиться.
Уверяю вас, душа моя не тонкая,
И не знаю даже где она находится.

Нож бойцовский был вчера мне лирой да мусат,
А сегодня – карандаш да мышка с «клавою»,
И не стоит в предсказанья Ностердамуса
Возводить мою поэзию кровавую.

Отдыхает пусть Канатчикова клиника,
К наркоте, к прыжкам из окон чужда жажда мне.
Не пытайтесь превращать в пророка циника,
Бесполезно это, милые сограждане!

24. 02. 2012.