Саня (Владимир Квашнин)

Запалить бы костер, надышаться дымком,
Выпить кружку смолистого чая,
Как когда-то сидели мы с Саней-дружком,
В спорах, новый маршрут намечая.

Столько лет пронеслось, только рана моя
На душе зарастать не желает -
Каждой ночью в ущелье, упавшего дня,
Вместе с другом она умирает.

Он был лучший из нас. Той когорты ребят,
Для которых - пусты разговоры,
Если горы над тучами в них не парят,
И с ветрами не рубятся горы.

Невысокий, в очках, с васильками в глазах,
До утра не расстанется с книжкой,
Пел Высоцкого так, что душа нараспах,
В тридцать три, оставаясь мальчишкой.

Брызнул кровью рассвет, сердце рвется в груди
На вершину по горным изломам,
В этот раз, в нашей связке, я шел впереди,
Он, страхуя, шел сзади, ведомым.

Снова Богу вверяя картёжницу-жизнь
Поднимались отвесной скалою
И вдруг выстрелом в спину, - «Володька, - держиись!!!»
И страховка в ущелье струною.

Я держался. Наш вес выдирал изо-льда
Костыли. Я вколачивал снова…
Он достал стропарез… и ушел навсегда,
Не сказав, ни единого слова.

Те же тучи качались в своих берегах,
Те же горы стояли с лесами,
Только солнце, присевшее, где-то в ногах,
Умывалось моими слезами.

Как я с этим живу, я и сам не пойму.
Так себе. Потихоньку старею.
Каждый день, в небеса, я взываю к нему -
Дай мне шанс, хоть один, - я сумею!

Он не слышит меня и не видит во мгле,
И крадется слеза по морщине…
Доживаю свой век я внизу, на земле,
А ведь мог среди звёзд, на вершине.

Доживаю свой век я на грешной земле,
А ведь мог вместе с ним - на вершине.