На пожарищах вдоль магистралей, блицкригом разбит

На пожарищах вдоль магистралей, блицкригом разбит,
Дом хрустальный в осколках, а на кострищах кровавый суфлер
рейд на бледном коне завершает, прорывы в безклассовый быт.
Притомился, до пыли сгорел бледно-серый мотор.

Это суд, брат Евфрат,
Обещанный цивилизации всей.
Суд поверившим в непобедимость коней

Вновь и вновь насылает Хозяин коня свой холодный туман,
Дарит всем к Рождеству технологии пыль, мишуру миражей.
Что ж смущает тебя пепелищ мастеров и иуд кегельбан?
Новых гениев суд ты с экранов увидел уже.

Это суд, брат Евфрат,
Обещанный цивилизации всей.
Суд поверившим в непобедимость коней

Там, среди легионов трудящихся масс, каждый будет как все.
В этом новом эдеме цветут ледяные цветы
Босиком пробежаться захочешь по свежей росе,
Оглянёшься, а ты весь в грязи непролазной и кровь до узды.

Это суд, брат Евфрат,
обещанный цивилизации всей,
Суд поверившим в непобедимость коней.

Проливает Свой Суд Всадник Белый победного рога.
Преломляя пространства, сплетая столетия вновь,
Вызревал в эмбрионах молчанья мерцающий Логос,
Им рифмованы с Хлебом Вино рифмой «Кровь и Любовь».

За пределом озвученных строк и в песках ожиданий
Звук рождается так, как рождаются Запах и Свет,
целой жизни мгновенье ценнее расцвеченных граней,
если камень твой бел белоснежным сияньем комет.

С чутким слухом сердец совершаются главы Завета,
нас крестит всепрощающий ласковой ночи прибой...
Сохраняется имя водой, имя боли и славы Поэта,
чьей священною росписью рифм исцеляется боль.

Свет потопом девятого вала размоет теснины,
Золотистой смолой разливаются песни лесов,
В разнотравье лугов разбирает псалмы и долины
Литургия сгибающих хаос победных ветров.