Свет рассеян слегка, пресноватость вокала...
Тонет в тонких бокалах призывный намёк.
И опять на троих отведённая зала
Погружается в пряный, сиреневый смог.
Отрешённость на стадии полу-приказа,
Или полу-согласия, как изберёшь...
И снимается с плеч не накидка из газа -
Это падает на пол последняя ложь.
За лиловой портьерой ещё есть свобода,
Но прижаты колени оковами рук...
Вязнет в музыке мозг и готовность к уходу
Замещается самой желанной из мук.
Всё так чувственно, но - отравление ядом
Между тем, кто так мил, и кто очень жесток.
Третий лишний... но, кто...томно прячутся взгляды:
Или я, или он, или тот, кто у ног...
...В зеркалах замедляются тонкие тени,
На коврах выпрямляется ворс от колен,
И жестокость, и милость становятся ленью,
И уже ни к чему затянувшийся плен...
Вот так и душат родную могучую литературу безыдейные декаденты-космополиты, загнивая сами и приучая нас. Хотя пахнут порой привлекательно!
Боясь молвы среди людей,
Идейными мы быть не смеем;
Но если нам не до идей,
То может быть, ДО НАС ИДЕЯМ?