Ненаписанное письмо

Знаешь, любимая, как я иногда завидую людям, жившим в былые времена, когда не было телефонов. Не говоря уж об интернете и мобильной связи. Все общались лично, а при долгой разлуке писали любимым и родным письма. Даже отдельная «отрасль» существовала под названием эпистолярный жанр.
Целые тома в собраниях сочинений известных писателей вплоть до начала ХХ века занимают письма. И в основном – любимым женщинам. Жены среди них тоже встречаются, но… С ней и дома можно было вволю наговориться. А тайные и не очень подруги месяцами ждали весточек от дорогих сердцу мужчин. Хранили их долгие годы и десятилетия. Потом завещали детям.
Именно благодаря письмам и … разлукам с любимыми до нас дошли некоторые, порой неизвестные современникам, страницы жизни многих «инженеров человеческих душ»…
Не знаю, чем я заслужил это, длящееся уже не одно десятилетие, счастье быть всегда рядом с любимой женщиной. Командировки или отдых в санаториях – не в счет. Да и телефоны уже давно были повсюду.
А ведь лгут психологи с академиками: дескать, супругам, долго живущим в браке, надо иногда разлучаться, чтобы восстановить остроту и новизну отношений. Хотя, может быть, они на самом деле так и не считают – просто деньги как-то зарабатывать надо.
Разлуки – это ведь всегда плохо и грустно. А грусть не может идти на пользу. Да и зачем они вообще нам нужны, если, разъехавшись утром на работу, мы вечером смотрим друг на друга такими «жадными» глазами, как будто не виделись уже целую вечность.
Я вообще тяжело переношу твое отсутствие. Еще, когда сам куда-то уезжаю – терпимо. Чужая обстановка, окружение, незнакомые люди вокруг: то есть, любимой женщины рядом может и не быть.
А вот когда один в родных стенах – кошмар. Умом понимаю, что тебе действительно надо немного отдохнуть (кухня, дети, муж, работа), а сердце все равно щемит. Что называется, не в своей тарелке. Не помню, говорил ли об этом когда-нибудь вслух, но сути это ведь не меняет.
Так что бурчу на тебя по приезду исключительно от избытка чувств и эмоций. Как, мол, «посмела» так надолго оставить своего дорогого и любимого без присмотра.
В том же, что «дорогой», ты ведь уже давно не сомневаешься? Хоть в кавычках пиши это слово, хоть – без. Несколько тяжелейших операций, одна из которых с двумя маленькими детьми на руках; наследственные и приобретенные болезни, не самый покладистый характер…
Но ведь ты бы с размазней и рохлей не прижила бы и месяца. В лучшем для него случае – развелась. Про худший даже и говорить не хочется. Не убила бы, конечно, однако женщин человек возненавидел на всю оставшуюся жизнь. Потому что первая ноша оказалась бы не по плечу.
Это я в первые недели и месяцы нашего знакомства смотрел на твои выходки снисходительно. Сейчас не могу даже сказать, почему. Хотя – нет, все-таки знаю. Уже тогда я чувствовал, что это – мое. Где-то в глубинах подсознания. Пусть это и звучит для некоторых несколько высокопарно. А что? Дураком никогда не был. Не модно одетым, внешне не самым презентабельным – да… Во, как завернул-то! Да в зеркало самому на себя смотреть было страшно, не то, что другим.
А здесь такая девушка рядом идет. Все знакомые ребята, как много лет спустя оказалось, слюнки глотали от зависти: «И как этому десять раз невкусному такая конфетка досталась!». Фигура, лицо, манеры, одежда…
Не только топанье ногами в половине одиннадцатого ночи на центральной улице города «Хочу мороженого!» можно было выдержать. Или предложение поцеловаться под самым ярким фонарем. Благо, хоть в не очень оживленном месте.
Зато, какие были прогулки под дождем, поездки за город.
Потом мы вместе нашли единственно верную формулировку случившемуся: «Наверное, это было кому-то нужно». Чтобы мы встретились и не разбежались через неделю, родили и вырастили трех отличных сыновей, дождались внука.
Тоже лихо сказанул – родили. И пятикласснику сейчас известна степень мужского участия в этом вопросе. По известной присказке: «Не столько люблю детей, сколько эту работу». Но до сих пор вызывают умиленную улыбку воспоминания о беспорядочных толчках маленьких ручек или ножек в мамином животе, если папа оказывался лежащим рядом. Вот только не определился до сих пор, что это было: возмущение или приветствие? Надеюсь все-таки на второе.
Мы отнесли заявление в ЗАГС вопреки воле моих родителей и ни разу не пожалели о содеянном. Все же это было начало нашей жизни. А с родителями вскоре все наладилось.
И я каждый декабрь дарил тебе розы либо в день знакомства, либо – свадьбы. В зависимости от того, на какое событие выпадало в этот раз нечетное количество прожитых лет, коим и равнялось, естественно, число цветов в букете.
А еще – на день рождения и 8 Марта. Хотя последнюю дату ты за праздник никогда не считала. Смешно, мол, государству вспоминать о женщинах только один раз в году. Заставляя их «пахать» на металлургических и химических заводах, стройках и карьерах все остальные. И, не дай Бог, чтобы в такие минуты тебе повстречались сторонницы эмансипации. Порвала бы, как Тузик грелку. Это ведь твои слова: «Хочу быть не только замужем, но и ЗА мужем».
Не рискну утверждать, что часто предоставлял тебе такую возможность, но – старался. Честное слово. А с годами в этом, по-моему, для тебя отпала столь уж острая необходимость. Ведь когда после свадьбы прожито на Земле больше, чем до нее, люди действительно становятся половинками одного целого. Как и похожими внешне.
В нашем случае ты сумела не потерять девичьей привлекательности, одновременно сделав из мужа весьма импозантного мужчину в самом расцвете сил, лет и таланта.
Эх, мне бы эту внешность лет в восемнадцать. Да без седины, энного количества больших и малых болячек. Вкупе с финансовыми возможностями и некоторой известностью в определенных кругах…
Все равно бы с учащенно бьющимся сердцем подошел к тебе в тот морозный далекий декабрьский день. И три раза бегал в магазин (благо – не далеко!), чтобы поменять купленную на День Святого Валентина губную помаду, так как этот тон тебе не подходил. Молча ревновал ко всем знакомым мужчинам, прекрасно зная, что моя жена просто предпочитает их общество женскому и не более того. А тебе, чтобы слегка позлить, всегда утверждал, что это чувство мне не известно в ответ на мечтательное: «А вот других мужья сильно ревнуют».
Хотя, «ревность» - не совсем подходящее к нашему случаю слово. Поводов для его классического употребления ты никогда не давала. А я… Я собственнически не желал, чтобы рядом с тобой был кто-то еще. Не то, чтобы боялся возможного соперничества – умный все-таки, а элементарно: мое. Глупость, конечно. Ведь ты у меня тоже умная и коль уж выбрала…
Это пусть другие мужики считают, что выбирают они. Я-то знаю, за кем на самом деле последнее слово. Которое, зачастую, далеко не всегда зависит от «качества» предложенного. Хотя бы – внешнего.
Интересно, живи я во времена Пушкина и Грибоедова, хватило бы сил, желания и – главное – нужных слов, чтобы описать мои чувства к любимой женщине. А – зачем? Я бы и тогда с тобой не расставался. Сейчас же, к счастью, средств связи более чем достаточно.
Так что не стоит писать и показывать кому-то это письмо. Ты ведь и так давно поняла, что я из той породы мужчин, которые слово «люблю» говорят только одной женщине в жизни. А то, что реже, чем ей хотелось бы, так это легко исправить: надо только сходить в соседнюю комнату. Думаю, в этом случае ты, любимая, не обидишься, что оторвал от интересной игры за компьютером.
А вот цветы и в самом деле надо дарить чаще, а не только на 8 марта, день рождения и свадьбы. Самому ведь тоже приятно. Тем более, что жена и любимая женщина в моем случае – единое целое.
Везет же так в жизни некоторым.