Менора. Ханукальные свечи в Пурим. Пятая

Что-то происходит не здесь,
Что-то происходит не так.
До чего ж гремучая смесь:
Иудейско-русский бардак!

Ты не смейся в радужных днях,
Адонай мостит жернова.
И уже тоскует в сенях
Вещая подружка – сова.

Бог не фраер и не эстет,
Срок придёт – свищи, не свищи.
Мой сонет для Элизабет
Где-то там, в тетрадке ищи.

Зябнет керогаза огонь,
Закипает кислость малин.
Протяни же мужу ладонь
С теплотой своих Палестин.

Ты же русской, русской была,
Мама наших белых детей!
Стынет вековая зола
Иудейско-русских мастей.

Как он там, восточный базар,
Шелестит ли красками дня?
Вещность современных хазар –
Иудеев – суть и броня.

Здесь же – лицемерный Сохнут,
Зазывал – заморщиков рой.
Сколько в них евреев плюют?
Очевидно, каждый второй.

Памяти завязан хурджин,
Перерыт за годы до дна.
Ты по руслам слез – мандолин
Поброди сегодня одна.

Красномордый лик узнавай
В одноглазой мрачной луне.
До небес не ходит трамвай,
А Христос забыл обо мне.

Я куплю себе самокат
Или «мерс» с пометкой: шестьсот.
И взлечу в натруженный ад,
До каких угодно высот.

Тополей моих нагота.
А над каждым – серая блажь.
Как мы переврали цвета
В откровенно – нищий пейзаж!

Сигареткой всласть затянусь,
А спиртяга жалит, как шмель.
Я еще когда-то вернусь,
Долечу к тебе, Исраэль.

А куда ты денешься, тля!
Стану, как Шарон, знаменит.
Эх, святая матерь – земля!
Жалко, рядом пулька звенит.

Самолёт летит на юга,
Шлюшек-душек полный салон.
Будут тараканьи бега
Между кесарийских колонн.

Будет зной терзать эту плоть,
Или пожилой иудей.
Ты б прикрылся фиговым, хоть,
Исраэль, планета блядей!

Где ты, где ты, девочка-пай,
На какой пасешься стерне?
Тарахтит ли рядом трамвай
Со Христом в вагонном окне?

Фото наших давних минут,
Я подальше спрячу в комод.
Памяти одной лилипут,
То ли инвалид, то ли жмот.

Ночек наших мне не забыть
И двух потных тел чехарду.
А когда устану любить, –
Может, в президенты пойду.

Что-то происходит не тут,
Что-то происходит не так.
Зажигаю звёздный салют,
Да святится личный бардак!