Не скучно, бес

...То-то хором завели невропаты:
Ах, куда же ты, солдат, ах, куда ты?
В сербской армии штыки, чай, найдутся,
Без тебя сичовики обойдутся...
Старая южнорусская песня


Видишь, бес, какая ночь новолунья?
Будто вышла молодая викунья
Разнести по полусферам поклажу,
А просыпав, не заметила даже,

И теперь все эти вошки да блошки
Золотятся в перевёрнутой ложке,
Под которой мы сегодня скучаем
Не за чаем, бес, отнюдь, не за чаем,

Созерцая проходящие тени
Соучастий или несовпадений
По пространственно-житейским форматам
И зацикленной шкале циферблата

Душ нагих, во всей красе и уродстве,
Меркантильности или сумасбродстве,
Не щадящих ни себя, ни друг друга
В изнуряющих страстях-перепугах

На зелёной, если вровень, планете,
Где мы все есть неразумные дети
В наших играх, не по-детски серьёзных,
Проповедующих и мафиозных,

Конкурирующих или стервозных,
Подавляющих или коматозных, —
В общем, кто на что горазд и пригоден,
Попираем, виноват, несвободен

В ожидании щедрот от Фортуны
В виде виллы у спокойной лагуны
И подружки — длинноногой модели,
Да, обычно, а чего вы хотели?

Где царят попы и негоцианты,
Мудрецу трудней, чем официанту —
Так устроен этот мир-пирамида,
А вверху почти всегда будет гнида.

Ох, ты, жизнь моя, судьба-политура,
Говорят, что жизнь — борьба, баба — дура.
Да и пусть себе твердят, пешеходы,
Не познавшие любви и свободы

В отведённых и умеренных рамках...
Наливай по новой, бес, будем в дамках,
А они пусть ерундят, ротозеи,
С глупым богом невольготной Расеи,

Не живя, а проживая остатки
В виноводочной беде и палатке,
С новописанным Христом над лампадкой,
Тоже новой, при всеобщем упадке

И разрухе, и царе-казнокраде,
Чей народ опять в соплях и в накладе
Существует не задля дармоедов,
А задля привычной стопки к обеду.

Бытие-то без особого смысла,
Ну, а бабу подучи коромыслом,
Чтоб катилась по раздолбанным рельсам
Жизнь-жестянка к ожидающим гнейсам

В проходящих на рыси полустанках,
Городках, обидах, снах, перебранках,
С сожалением о ветренных грелках,
Убегающих на сломанных стрелках,

И иных мелкозернистых стенаньях,
Вероятиях, обрядах, стараньях,
Что вернутся вряд ли, вряд ли и нужно,
Ибо, время, бес, весьма равнодушно,

Однократности в судьбу и связуя,
Ну, а тот, кто это выдумал всуе —
Неудачный малопонятый автор,
Кукловод, а осень, бес, послезавтра,

Там же — плюнь да клюнь — уже и морозы,
Будем мы с тобою, бес, эскимосы
В кегельбанах и чертогах Снегурки,
Не по статусу, козлы и придурки,

Ибо мир несправедлив к грамотеям,
Слишком умным для царя с Галатеей,
Для нахальных торгашей и прелатов,
И толпы рабов под богом распятым,

Так как, видим смысл в познании мира,
А не в том, кто больше вложит в сортиры
Израсходованной фауны с флорой,
Потребляя в одиночку и сворой

Конкурентов и соседей по суше...
Наливай-ка, бес, тоска будет глуше.
Помянём по-русски наших двуногих,
Кровожадных нечестивцев безрогих.

Да с рогатым поспокойнее будет
В разговорах ли, в попойках ли, в блуде.
Вот такая жизнь-житуха, калека,
Не пойти ли вновь искать человека,

Как когда-то Диоген днём с коптилкой,
В винной бочке, а не то, что с бутылкой,
Ибо, что in vino veritas, всё же,
Подтверждают наши хитрые рожи.

Мы довольны, ибо, мы существуем,
Ты не господом, а я — не холуем,
Пусть грызём вои года и недельки,
Пусть с трудом, да по холодным постелькам,

Но мы мыслим, значит, мы — человеки
(Да, ты нечисть...). Ну, аминь и вовеки
За обиды мудрецов настоящих,
А не тварей, пусть и прямоходящих.

Как-то тянем наши ноши и вожжи,
Так что, жалиться и хаять негоже
Жизнь-колдунью, лепетунью, царицу...
Как бы нам с тобою, бес, не упиться

От печали или от наслажденья
Золотого времяпрепровожденья
В охренительной кампании либо
Одному с пивком под тухлую рыбу,

Но с тобой, нет слов, конечно, занятней,
Поучительнее и непонятней:
Если ты есть я в моих диалогах,
То тогда одна — в психушку — дорога;

Если ты есть ты, тогда — пострашнее:
Есть и эта жизнь, и что-то за нею,
Значит где-то бог сидит и стареет,
Изучая с Люцифером хореи,

Те, что мы с тобой, резвясь, накропали,
Ох, зачтётся на том самом вокзале,
Где идут не поезда, катафалки...
Наливай скорее, бес, стало жалко

Не себя, а тех, кто здесь остаётся
Без кормильца, подлеца, иноходца.
Береги их, бес, какая-то сила,
Дорогих, родных, далёких и милых.

Как-то стало всё вокруг ирреально,
Депрессивно или сентиментально,
Так что, бес, давай опять поскорее
Дарбалызнем из ковша — будем злее,

И попробуем подольше остаться
На земле, где и любить и ругаться,
За своих всегда отчаянно драться,
В остальном же — не юлить-трепыхаться,

Ибо, мы есть... Знаю, ты — наважденье
Многовыпитого сопровожденья
И товарищ по застольным пенатам,
Уж какой достался, пусть и рогатый.

Дай-ка я тебя, мой бес, поцелую,
Ибо, завтра встану, не памятуя,
А лежать нам всем в берёзовых рощах,
Наливай, бес, на коня, будет проще...
23.07.2000