Эпопея

Когда истоки мирозданья
Разрушил, походя, творец
И вечность сроков ожиданья
Пропел бессовестный скворец

Или накаркала кукушка
Забвенья сорок сороков,
Когда за медную полушку
Отвесил вдоволь пятаков;

Когда, бесчинствуя в полёте,
Орало хором вороньё
И умирал на эшафоте
Июль, проклявший бытиё;

Когда, небесный брак оспорив,
Мы потерялись на земле,
Когда весь мир горел в Меноре
И розы кисли в хрустале;

Когда величие потери
Не осознал, но превозмог,
И на отчаянной дуэли
К барьеру стал еврейкий бог;

Когда сомненья в ипостаси
Бесславной немощи Христа,
В цвету осенних эфтаназий,
Сошли, омытые с креста;

Когда в часах скрипела ярость,
Вовсю отстукивая бит,
Когда глаза лизала жалость
И пустота мирских обид;

Когда завет, солгав о боге,
В который раз оспорил быль;
Когда осыпалась под ноги
Ромашка, превратившись в пыль;

Когда беда, немалой кровью,
Дальнейший оросила путь;
Когда Распятый, в изголовье,
Не смог помочь, хоть чем-нибудь;

Когда стремились в бесконечность
То снег, то дождь, то дождь, то снег,
Неся весомую беспечность
На обелиски наших вех;

Когда на нищенских аллеях
Оголодали сизари;
Когда, о прошлом сожалея,
Сгорели в рыжем октябри;

Когда сужалась боль на плахе
До острия у топора
И люди, посланные на хе.,
Кричали палачам: «Пора!»;

Когда горели ежечасно
В ту жизнь разбитые мосты,
И кружка липы темно-красной,
Глотком дарила теплоты;

Когда поблёк закат полынный
В снегах украинских садов
И замолчало пианино
Приличной марки «Давыдофф»;

Когда метель, в тоске недлинной,
С алоэ ссорились в окне,
И несогретый пух перинный,
Стал обжигающим вдвойне;

Когда звенел на рваной ноте
Сверчок квартирной тишины,
И в повседневном обиходе
Звучала речь чужой страны;

Когда коты, в весеннем мраке,
Слагали мартовский псалом,
И на холмах свистели раки,
И совы вторили: Шалом!;

Когда осыпались черешни,
Сгоняя лишний пустоцвет,
И сакуры цветок нездешней,
Вплетен был в траурный букет;

Когда сирень гордилась маем,
Теплынь с черёмухой деля,
И мир казался невменяем,
К чему-то эту милость для;

Когда из свежести акаций
Возникла колкость бытия
И в частой смене декораций
Улыбка сгинула твоя;

Когда попадали каштаны,
Прибив, как дождь, земную сыть,
И твой костюм от Сен-Лорана,
Мне удалось прилично сбыть;

Когда, осмысленное болью,
Взялось главенствовать добро,
Рука, привыкшая к дреколью,
Во гневе подняла перо,

Когда заплечная котомка
Натерла становой хребет,
И повстречалась незнакомка
Почти что на исходе бед;

Когда рождалась боль на вздохе,
Занозой подленькой свербя, -
Вот где-то в этой суматохе,
Я как-то подзабыл тебя.
16.10.2009