Дура

ДУРА

В троллейбусе Женька могла проехать вместе с мужем только полдороги. Необходимо было перед работой забежать к деду, завезти баночку с молоком – это ему на завтрак.
Перед нужной остановкой где-то рядом завизжали тормоза, и резанул по сердцу собачий визг. «Сбили….» - Женька вышла из троллейбуса, попрощавшись с мужем глазами.
На середине дороги, тонко заливаясь от боли, вертелась юлой собачонка. Машины мчались с такой скоростью, что воздушные волны отталкивали Женьку от дороги. Еще немного и собаку расплющат колесами. Женька подняла руку, пытаясь остановить поток машин, поняла, что это бесполезно и шагнула с бордюра… «Нужно идти… Сейчас собьют… Мамочки…» - мысли сжались пружинкой. Женька даже слегка втянула голову в плечи. Собачонка продолжала визжать и вертеться. Увидев Женьку, оскалилась и зарычала. Раздумывать было некогда. Холодок от страха, жалости и еще какого-то чувства неловкости, что на нее, наверное, глазеют, застрял под грудью. Женька протянула к собаке руку, пытаясь взять животное за холку. Собака рванулась и распорола Женьке ладонь. «Теперь уж все равно… Только бы не разбить банку – дед останется без молока…» Она посмотрела в обезумевшие от боли собачьи глаза и решительно протянула прокушенную руку: «А как иначе?...» Пока Женька переносила левой рукой собаку в безопасное место, та, молча, вгрызалась ей в правую. Женька опустила животное на траву, посмотрела напоследок и, резко повернувшись, пошла прочь. Больше она ничем не могла помочь. Стало больно и обидно от бессилия. Из прокушенной руки текла кровь. Прохожие оборачивались. У деда Женька перевязала руку и поехала в БСМП – рана была все-таки глубокая. В вестибюле нашла телефон и позвонила мужу. «Я так и знал…» - в голосе раздражение. Женька почувствовала себя дурой. Сейчас у врача на нее будут смотреть, как на «странненькую». А правду придется сказать, потому что, если бы ее просто укусила собака, пробегавшая мимо, нужно было бы делать уколы от бешенства. Мало ли… Женька пыталась разглядеть и почувствовать скрытую насмешку в глазах или голосе врача, но ничего такого не было. Показалось даже, что к ней отнеслись доброжелательно. А, может быть, ей этого очень хотелось… Но она немного успокоилась.
Нужно было где-то переждать часа три, пока не будет готов анализ крови на «столбняк».
Ближе всех жила подруга. Тамара обрадовалась ее приходу. Женька, смеясь над собой, рассказывала о случившемся, как рассказывают анекдот о каком-нибудь недотепе. Тамара слушала внимательно, грустно улыбаясь огромными, красивыми глазами. Потом погладила Женьку по руке: «Птичка моя…» - вздохнула и, качая головой, пошла на кухню за чаем. Женька осталась сидеть на диване с дочерью Тамары Верой. Вере двенадцать лет. Она Женькина любимица – упрямая, резкая, с симпатичной мордахой и роскошными, вьющимися до пояса волосами. «Мама! Ну, где ты там?» - Вера побежала на кухню, сама принесла чашку с чаем. То, что нужно – Женьку морозило. «Тетечка Женечка, Вам очень больно?» - Вера заглядывала ей в глаза, прижимаясь к плечу. Женьке стало тепло и уютно. Захотелось плакать: «Нет, не очень…»
Вера росла сложно и независимо. Она никогда не ластилась к своей матери, дралась с братом, была груба. Женьке всегда хотелось растопить это дикое сердечко.
…Прошло уже часа два, а Вера не отходила от Женьки ни на шаг, поминутно спрашивая: «Больно? Холодно? Чаю хотите?» Женька растроганно обнимала девочку, гладила ее волосы и думала, что благодарна несчастной собаке за прокушенную руку…
Уже поздно вечером, засыпая, она спросила мужа:
-Я – дура?
-Я Таранцеву говорю: «Так и знал, что моя полезет спасать?»
-И что он?
-Сказал, что ты - дура.
Муж засмеялся и поцеловал Женьку в макушку…