Родичи

РОДИЧИ


По ночной дороге мчит машина –
Чёрный «Мерседес», почти что новый.
И молчат в машине два мужчины.
Третий час – ни слова, ни полслова.

За рулём Геннадий Пересветов –
Лет под сорок, замкнутый и важный.
Он не выпуская сигарету,
Управляет, развалясь вальяжно.

Геннадий – он весьма не прост:
(В каком-то главном Комитете,
При государственном бюджете
Он занимает крупный пост).

Он на вид мужик в соку и в теле.
Синеглаз, прилизанный блондин,
Загорел на Юге. В самом деле,
Сразу видно – важный господин.

Он женат на Молотковой Кате –
На сестре соседа по поездке.
А сейчас: разлад, вино и б-ди.
Жизнь его свернула очень резко.

Эта государственная служба,
Путь наверх и личная карьера
Заслонили и любовь и дружбу,
Погубили преданность и веру.

И Геннадий искоса взглянувши
На соседа, что дремал с ним рядом,
Вдруг, подумал, про себя ругнувшись:
«До чего легко живётся гадам»!

А Саша шурина скромней.
Хороший инженер советский
Свой нрав открытый и простецкий
Он сохранил до наших дней.

Он шатен, немного поседевший,
Лысоват, в очках, не очень строен.
Сладко дремлет, в уголок усевшись,
Стройотрядов постаревший воин.

Он работал на столичных стройках
Как прораб – рабочая лошадка.
Строил город вдумчиво и стойко.
Жил не гладко, ел отнюдь не сладко.

Саша Молотков женившись рано,
Счастлив был своим союзом брачным.
Он любил жену свою Оксану
И детей – двух девочек удачных.

Зависти не ведал ни на йоту
К шурину богатому, крутому.
Саша Молотков любил работу
И ещё любил возиться дома.

Его жена ему подстать,
(Большая редкость в нашем веке)
Была провизором в аптеке,
В семье была жена и мать.

И Геннадий, чётко понимая
Искренность всего, что там он видел,
Злился, и обиду унимая,
Родича за это ненавидел.

Вот какие разные мужчины
Мчались по шоссе ночной порою
На шикарной импортной машине,
Приближаясь к яме под горою...
****************************
1.
На дороге вырыли канаву
Для какой-то очень важной цели,
Но её (О, времена! О, нравы!)
Оградить случайно не успели.

И в последний миг, увидев яму,
Гена тормознул, рванул к кювету...
Если б он хоть метр проехал прямо,
Тут бы завершилась сказка эта...

Чудом избежавши дикой смерти,
Ран, увечий, крови, сотрясенья,
Родичи, хоть верьте, хоть не верьте,
Быстро отошли от потрясенья.

Выбрались на твёрдую дорогу
Прочь из опрокинутой машины,
Стали разбираться понемногу
В том, что приключилось с ними ныне.

Вывод прост – самим не разобраться
Ночью без вмешательства закона.
И немедля нужно добираться
До жилья, людей и телефона.

Вдоль шоссе леса стеною тёмной
И луна сияет в вышине,
И асфальт мерцает лентой ровной.
Тихо, тихо, как в волшебном сне.

Родичи едва волочат ноги.
Час проходит. Отступает бор.
Смотрят – дом красивый близ дороги.
Перед домом каменный забор.

На звонки собачий лай могучий
Разбудил окрестные широты.
И охранник, хмурый словно туча,
Учинил допрос им сквозь ворота.

Просветил фонариком раз десять,
Паспорт взял (конечно, Молоткова).
И потом, видать всё чётко взвесив,
Объяснил им быстро и толково:

«Здесь нельзя. Тут частное владенье...
Позвонить, умыться и обратно...
Если яма... в виде исключенья...»
А потом собакам: «Хватит! Ладно»?

В доме роскошь – люстры да гардины;
В доме мебель – бук и дуб морёный;
В ценных рамах старые картины,
Золотистый сумрак полусонный.

Пахнет здесь немереным богатством.
Красотой сияют интерьеры.
Всё здесь дышит тем особым братством,
Где художник дружен с инженером.

Пересветов – прямо к телефону,
Молотков – хоть чуточку умыться.
Но охранник, что вполне законно,
Им не разрешает разделиться.

В это время, видимо проснувшись,
В холл вошла владелица домины.
И на женский голос обернувшись,
От восторга замерли мужчины.

Это да! Блондинка лет за тридцать,
Ну, Марина Влади в лучшем виде!
Этот образ долго будет сниться,
Стоит только раз её увидеть!

Золотой волною расплескались
Волосы по алому халату,
Что стекает плавно опускаясь
К туфелькам украшенным богато.

Синие глаза её смеются –
Забавляет преданность охраны:
«Николай, – сказала, – хватит дуться,
Уложи их спать, вставать им рано.

Господа, сейчас вам отдых нужен.
Живо отправляйтесь в гостевую.
Вам туда доставят лёгкий ужин.
И скорей, скорей на боковую!

За машину не переживайте:
Наши люди тотчас примут меры.
Умывайтесь, ешьте, отдыхайте.
К утру всё устроится, я верю».

И ушла, не дав сказать ни слова.
«Ну, дела! Сильна хозяйка наша!
Раз – и в дамки! Два – и всё готово!–
Весело сказал строитель Саша.

2
Мужики умылись. Закусивши
Улеглись в удобные постели,
Перед сном по рюмке пропустивши,
Кое-что узнать они успели:

Их хозяйка вот уже два года
Как вдова известного магната,
Женщина изменчивой природы,
Хороша и дьявольски богата.

Муж убит в турне по Украине.
Он туда подался за долгами.
Сделав капиталы на бензине,
Обзавёлся лютыми врагами.

Год вдова грустила, убивалась.
Ведь она и впрямь любила мужа.
А потом воспряла , оклемалась
И свою тоску весельем глушит.

То она носилась по Европам,
То на море – Греция, Канары.
То своих друзей поила скопом,
То пила с приятелем на пару.

А недавно, чтоб унять тревогу,
Чтобы душу как-то успокоить,
Их хозяйка обратилась к Богу
И в деревне стала церковь строить.

Это всё про Ниночку Крылову
Мужики за ужином узнали,
За словцом вытягивая слово
У девчат, что ужин подавали.

И теперь лежат в своих постелях,
Отходя от стресса и волнений.
Саша усыпает еле-еле,
Пересветов весь в сетях сомнений:

«Эта Нина – форменное чудо, –
Мыслит он (желанье душу ранит), –
Нет, я Пересветовым не буду,
Ежели моей она не станет!

Только избалована красотка
И богатством и мужским вниманьем.
К ней не подойдёшь с бутылкой водки,
Не проймёшь «глубоким пониманьем»!

Он не спит, он вертится, вздыхает:
«Нина, Нина, как же ты прекрасна»!
В нём чиновник предостерегает:
«Стоп! Такая связь тебе опасна»!

Вспоминая Нинину улыбку,
Там внизу, у телефона в холле,
Он решил: «Не сделаю ошибки,
Если дам сейчас себе я волю!

Здесь на этаже одни лишь спальни,
И в одну из них нырну я ныне.
Буду и влюблённым и нахальным,
Может быть тогда прорвусь я к Нине!

Ну, а если... Нет, гадать не стану.
К чёрту страх. Не будь я Пересветов,
Если я гордячку не достану
И не расколю шараду эту!»

Ноги в тапки и халат махровый,
Выданный гостям для туалета,
Надевает наш граф Нулин новый
В эту ночь, задолго до рассвета.

Он выходит в коридор крадучись.
Никого. Ни звука, он уверен.
Шаг за шагом и, волненьем мучась,
Он застыл у приоткрытой двери.

Постоял, решился. Входит в спальню.
В полусвете чудная картина:
С ложа молчалива и печальна
На него в упор глядела Нина.

О какой поток адреналина
Хлынул в кровь любителя клубнички!
«Нина, – прошептал он, – Нина, Нина...»
Кулаки сжимая по привычке.

И полубезумный от желанья,
Он рванулся к ней, прильнул губами
К нежным пальцам странного созданья,
Растворился в ароматной гамме

Запахов шелков, прохлады, жара,
В дивной новизне прикосновений,
И в ядре слепящего пожара
Он познал величие мгновений,

Тех, что Жизнью люди называют,
Тех, в которых торжество Природы,
Тех, в которых беды отступают
Под напором счастья и свободы.

Потрясённый, он сжимал в объятьях
Целый мир, забыв свои напасти,
И морали, правила, понятья
Испарились в первобытной страсти...

... «Мы сошли с ума, – сказала Нина, –
Чудеса под полною луною!
Никогда и ни один мужчина
Так не смел вести себя со мною!

Я не узнаю себя. Мне странна,
Но, мой Бог, приятна встреча наша...
Как тебя зовут, ночной мой странник?»
И Геннадий выдавил: «Я Саша».

Сам бы он и в жизни не ответил,
Отчего себя назвал он Сашей.
Трусость? Осторожность? Пересветов
Был чиновник, и с немалым стажем.

Ничего сейчас он не боялся,
Хоть и был пока ещё женатым,
Но на всякий случай страховался
Просто так, в режиме автомата.

Позже он сказал, что он строитель
И спешит с товарищем по делу,
Что товарищ подмосковный житель...
За окном тем временем светлело...

Пересветов с Ниной распрощался
И ещё часок в своей постели
Радостью победы наслаждался,
Вспоминая о рисковом деле.

Утром к дому прибыла машина –
Пара вмятин, без больших изъянов.
К завтраку к гостям не вышла Нина –
Для хозяйки было слишком рано.

Что тут делать? Путь ещё не близкий,
А охранник смотрит с кислой миной?
Тёплую прощальную записку
Родичи оставили для Нины.

Им вернули паспорт в бодром стиле
(Сашин паспорт, с птицею российской)
И они немедля укатили,
Не прощаясь, тихо по-английски.

А в особняке, перед иконой
Каялась навзрыд Крылова Нина:
«Господи, – вела она со стоном,–
Снова согрешила я с мужчиной!

Господи, прости меня, помилуй,
Снова не смогла я удержаться.
Но, клянусь, отныне до могилы
С мужиками больше не встречаться!

Муж погиб, и в этом я виновна,
За мои грехи мне эта кара!
Ты прости, и я в полгода ровно
Церковь возведу на месте старом!»

Бог, смотрящий с дорогой иконы,
Видел утро, солнце золотое,
Женщину кладущую поклоны,
Мебель и красивые обои...

3
Вдоль шоссе бодрясь кончалось лето.
Твёрд, спокоен и в себе уверен
Вёл машину Гена Пересветов,
Как всегда, слегка высокомерен.

Он собой доволен до предела,
А теперь подумал и о Саше:
«Надо бы его пристроить к делу.
Как ни как, он всё таки из наших».

Ну, а Саша, отдохнув нормально,
Снова вспоминал их приключенья:
Ночь, канаву, дом фундаментальный
И хозяйку – редкое явленье!

«Дом отличный, ну а где же дети?
Лишь одни собаки да охрана!
Да, бывают женщины на свете!
Ну, а лучше всех моя Оксана»!

Гена разразился фразой длинной:
«Я не знаю женщин без изъяна.
Для одних мужчин – с изъяном Нина,
Для тебя – Оксана без изъяна»!

Обсуждая женскую природу,
Родичи приехали в столицу.
Транспорт, толпы пёстрого народа,
Пробки, озабоченные лица…

Дни пошли привычной чередою,
Грустно затуманились рассветы.
Над садами птицей золотою
Пролетело солнечное лето.

Вскоре осень хмурыми дождями
Заткала поблекшие равнины.
И в лесах последними кострами
Загорелись спелые рябины.

Город приутих под серым небом,
Словно под огромным одеялом.
В декабре, под первым мокрым снегом
Прежней красоты – как не бывало.

Пересветов – весь в своей работе,
Ездит в государственную Думу,
А у Саши малые заботы –
О насущном хлебе нужно думать.

Время к Рождеству уже подходит.
К Рождеству назрела эта драма:
Саше зимним вечером приходит
Странная такая телеграмма.

В ней явиться просят Молоткова
В среду на печальное собранье.
Дом сто пять по улице Серова.
Быть при оглашенье завещанья.

Ну дела! Откуда завещанье?
Вся семья – сплошное удивленье.
Дом сто пять…какое-то собранье…
Суета, надежда, нетерпенье.

Молотков явился точно к сроку,
Что указан в странной телеграмме.
Домыслы отбросил – что в них проку?
Встречен был какой-то чёрной дамой.

Дама оказалась адвокатом,
Хитро мудрым в деловом аспекте.
В облике брюнетки каждый атом
Говорил о мощном интеллекте.

«Молотков, прошу вас, проходите.
Господа, знакомьтесь. Все мы в сборе.
Александр садитесь. Разделите
С нами вместе это злое горе.

Перед смертью Ниночка Крылова
Завещанье мне продиктовала,
Всё прочла от слова и до слова
И собственноручно подписала».

Всё, что было дальше Саша бедный
Видел, как во сне цветном и странном.
Он сидел растерянный и бледный
И слова, журчащие фонтаном,

Он бездумно принимал на веру,
Чувствуя, что нечто происходит,
Что его – простого инженера
В степень невозможную возводит.

Люди чем-то бурно возмущались.
И о чём-то громко говорили.
Позже уходили, не прощаясь,
Очень недовольны чем-то были.

Словно выбираясь из трясины,
Саша отряхнул остатки стресса.
Документы и письмо от Нины
Отдала ему адвокатесса.

«Милый Саша, – так писала Нина, –
Я уже спокойна. Умираю.
В жизни вы последний мой мужчина.
Чем владею, вам я завещаю.
Ни детей, ни братьев, ни сестрёнки,
А друзья давно мне изменили.
Память о добре, как волос тонкий –
Кто любил – давно уж позабыли.
Об одном прошу. На вашу совесть
Отдаю строительство церквушки.
Вы строитель и для вас не в новость
Храм построить в тихой деревушке.
После встречи незабытой нашей
Было, как врагу не пожелаю:
Я болела, мой хороший Саша,
И теперь конец. Я умираю.
Я церквям оставила немало.
Остальное вам – живите, Саша!
Я вам и усадьбу отписала,
Вспоминайте там о Нине вашей!»

И для Саши начал проявляться
Смысл всего, что здесь происходило.
Молотков не стал сопротивляться.
Слушал с видом грустным и унылым.

Адвокатша, поздравляя Сашу,
Под конец совсем его достала:
«Ну, а как сейчас здоровье ваше?–
В третий раз она его пытала.

У дверей она пристала снова.
Помолчав, сказала с грустным видом:
«Дело в том, что Ниночка Крылова
Весело пожив, ушла от СПИДа…»
* * *
В деревеньке церковь освятили,
Ту, что рядом с домом Молоткова.
Провели молебен в лучшем стиле,
Помянули госпожу Крылову.

Александр Иваныч в этот вечер
Был почётным гостем в храме новом.
Он с супругой вместе ставит свечи –
Первые под возрождённым кровом.

В этот час печальной годовщины,
(Год назад назрели перемены)
Он свечу на память ставит Нине,
И свечу во здравие для Гены.

* * *
Весьма похвально постараться
Держать судьбу в своих руках.
Но стоит ПЕРЕстраховаться,
Как остаёшься в дураках!

******************************