Зима. Деревня. Дом под снос,
Подпертый сбоку голой степью.
Четвертый день дворовый пес,
Скулит, гремя железной цепью.
Следов не видно у ворот,
И дверь не хлопает привычно.
Ну, что ж хозяин не идет,
С цепи не спустит, как обычно?
Пес знал повадки старика,
Случались разные промашки,
Не раз пролеживал бока
Он после выпитой рюмашки.
Жил бобылем, как домовой,
И дети все о нем забыли.
Соседи дачники домой,
Собрав пожитки, укатили.
И бедный пес припомнил вдруг,
Ведь в дом старуха заходила
И тишина с тех пор вокруг,
Как отрешенная бродила.
Стекло оконное мороз
Резным украсил благолепьем,
Четвертый день дворовый пес,
Скулит, гремя железной цепью.
Вот незадача! Как же мне,
Спустить его с железной цепи?
Не по своей же он вине
Четвертый день ошейник треплет.
Вошел с опаской, зная нрав,
Пес замолчал, завороженный,
Собачью злость в себя, вобрав,
Смотрел надеждой обреченный.
Он понял, видимо тогда,
Рука, знакомая до боли,
С цепи железной никогда
Его не выпустит на волю.
Он не сорвался сразу в бег,
Обнюхал дверь, крыльцо, ступени,
Где нет следов… целинный снег,
Лишь от кустов резные тени.
Ne mogu pisat-ponravilos. O stihah tak ne govorat. Stihi libo prinimaes, libo net. Ia prochla vse vashi stihi. Ne tronut dushu oni ne mogut. Pravda jizni, chasto gorkaa. No skazana tak tochno, ot dushi. Jal tolko, chto vam legche ne stanovitsa, navernoe, daje viskazav to, o chem nabolelo.