FL (Deev)

* * *



2022


Ничего, всё возможно и всё впереди.
Рано никнуть и падать воинственным духом,
Пасовать, руки складывая на груди
Перед каждою ямой и первым недугом.
Разорённый на поприщах лёгких побед
Проклянёт и себя, и своё хладнокровье,
Прослезится и сделает лёгкий курбет,
Осознав, что важней денег время, здоровье.
Шалашовка отыщет лоха пожирней,
Измотавшись вконец от колёс и разврата,
Будет кон-грациозно кормиться с клешней
И довольно храпеть на шелку простыней,
А кастрата ждёт славный удел Герострата.
Тебе кажется, что ты в ковбойском лассо,
А враги потешаются, злобно судача.
Выход есть. Тюхе крутит своё колесо –
Всё пройдёт и тебе улыбнётся удача.

08.01.2022


Ангельский холод земных откровений,
Обворожительный лоск бледноты,
Чувственная дрожь от прикосновений –
Слепки колышущейся пустоты.
Лунная светлая пыль на ресницах.
Отсвет полярных сияний в глазах,
Что заиграет потом на страницах
Об обнажающих мир чудесах.
Я зарываюсь в твоих волосах.
Город и мир обнимаю руками,
Горлом ищу золотящийся шпиль –
Краски кладутся большими мазками.
Небыль легко превращается в быль.
Просто встать рядом и стать исполином.
С запахом снега твой мадаполам.
Вдруг свод небес поднимается клином
И рассекает меня пополам.
Неукоснительно близятся сроки.
Утро рождается в дальних дербах.
Дикий взлохмаченный зверь на пороге.
Привкус любовной тоски на губах.

05.01.2022


* * *


2021


Разливаются, брызжут о камни каскады.
Наши джунгли окутывает полумрак.
Здесь охотятся звери, мифичные гады,
И, пожалуй, что каждый соперник и враг.
Мир жесток, упорядочен по вертикали.
В окнах дискурса сплошь травоядный скулёж.
Воду мутят шакалы, и в этом накале
Не так просто понять, что есть правда, что ложь.
Рвутся в мщении все пищевые цепочки.
Игры кончены. Пуст соблазнявший нас кон.
В кадре трикстер петляет и делает «бочки»,
А под ним жуткий кэлхуновский полигон.
Куафёр с бритвой Оккама занят работой.
У него нет заботы до судеб людей.
Что ж, свобода лететь стала просто свободой,
Спотыкаясь, бежать на поводу у страстей.
Я прижал тебя к стенке, змею, ворожею,
Непослушной рукой, ощутив дикий шквал.
Ты сдалась и покорно подставила шею.
Я взял за подбородок и поцеловал.
Иступлённая, тягостная одержимость.
Красота – это омут терзаний и бед.
Где легко потерять и запал, и решимость.
После первых обманчиво-ярких побед.
Вот в боях за неё вспыхнул мой истребитель.
То ли дёрнуть рычаг, изнывая от ран,
И позорно вернуться в родную обитель,
Чтобы дать себе шанс, то ли смелый таран?
Пусть кружатся с чудовищным криком укоры –
Дескать, неугомонный витун Арлекин.
Зря свернул себе шею, а мог бы и горы.
Поделом. Может, будет уроком другим.

10.12.2021


В доме восковых фигур
Бал пугающих теней.
Стёр улыбку с губ авгур,
Вытянув туза виней.
Словно бы скрипит паркет.
Слышится игра альтов.
У меня в руках букет
Из искусственных цветов.
Шаг – и вечная зима.
Вышло время аллилуй.
Подойди ко мне сама,
Подойди и поцелуй.

08.12.2021


Не берущая минора,
Ты опять стоишь на кромке,
Выйдя не из пены моря –
Из дымящейся воронки.
Ты всегда в каком-то раже.
Краше нет на свете белом.
В ледяных глазах бесстрашье,
А в ладони parabellum.
Это вызов, зов страданья.
Всё с улыбкой принимаю,
Все грядущие ристанья,
Ведь других, как ты, не знаю.
Представляю, среди боя,
Кровью брызжущим на лица,
После страшного опоя
Поцелуй наш длиться, длиться.
Чтобы это состоялось,
Чувства, хлынув, закипели,
Через край пролилась ярость,
Нужен повод – casus belli.

07.12.2021


Чужой бенефис отыгравши, актриса,
Ты переоделась, взяла пальтецо.
Сбежала по мраморным белым ступеням,
Чтоб ветер и вечер дохнули в лицо.
Декабрьская стужа. Сугробы и наледь.
По стайке неонов в стеклянных глазах…
Шершавый язык городского асфальта,
И вот наконец-то знакомый подъезд.
Казалось, что лифт едет целую вечность.
Ключ в сумке. Три раза отстукал засов.
Рука, выключатель. Замок на ботинках.
Наверно, присев, не смогла б больше встать.
О как ты устала: ужасно, смертельно.
О, ванная – всё принимает вода.
Сняла макияж и смотрела на капли,
Скользившие руслами первых морщин.
И вдруг показалось, твоё отраженье
Как будто бы что-то хотело сказать
Одними губами. Одно только слово.
Легко угадать, это слово «умри».
Ты внешне осталась спокойна. Должно быть
Никто б не ответил поддалась бы, нет.
Ты не позволяла себе открыть душу,
Ведь нету ни в ней, ни за ней ничего.
А жизнь, между прочем, была благосклонна,
Не так, чтобы слишком, но всё же вполне.
Она раз за разом дарила подарки,
Ты всё отвергала, не зная зачем.
При этом в тебе привлекало то свойство,
Что ты не любила поплакать в жилет.
Всё молча сносила, всегда улыбалась
И делала вид, что готова платить.
Однако ни разу ещё не платила –
Играя, шутя уступала другим.
И вот, может быть, выпал тот самый случай…
Но тут из прихожей донёсся звонок.

06.12.2021


Вечер держался за рану заката. Свет тёк, обращаясь в янтарь.
Герхард стремился, поднявши коня, осадить воспарившую душу.
Кто-то незримый на гаснущем небе чертил знаки чёрною тушью.
Слышался призрачный голос: «Всё то, что способно гореть, - на алтарь».
Мой ли был голос, чужой ли? Молчание – мир, разговор же – война.
Ключник двуликий, лукавец, к тебе ли нести свои муки покорно.
Резкий замах - хвост депрессии выпал из маниакального горла.
Через мгновение пара клыков расквиталась со мною сполна.
Чахнувший город, больной астенией, я встал отряхнуть от ног прах.
Толпы людей в макабрическом танце как будто бы с «Шествия смерти».
Чувствуя ритм, ненавидя себя, шли и шли по урочищам Нерты.
Каждый из них ощущал то, как в горле стоял непрожеванный страх.
В отмутах глаз отражалась «сакральная ночь». Кто готовил исход?
Импульс ударной волны, мощный взрыв подсказал мне тогда направленье.
Что же до цели, то нечего и говорить, так как цель – ослепленье.
Сила, витальность – вот смысл. Унамуно был прав: впереди Дон Кихот.

12.10.2021


Ты отмахнулся: да ну.
Вверил душу челну
И прошёл себе мимо.
В косу сплетались пути,
Что-то жало в груди,
Ныло необъяснимо.

Как осознал, что всерьёз
Сердце пронял мороз.
Подошёл и открылся.
Запросто, без подоплёк
Ты раздул уголёк
С обаяньем Париса,

Думал, надеялся, ждал,
Возведя пьедестал,
Но возникла помеха.
Что ты услышал в ответ,
Протянув огнецвет?
Ничего, кроме смеха.

Всё это было игрой
С золотой мишурой
И комедией масок.
В ней что ни слово, обман,
Фальшь белил и румян,
Блеск наклеенных ясок.

Ты делал вид, что был рад.
Продолжал маскарад,
Но кем был в этой нише?
Гордость свою растоптал.
Не устроив скандал,
Падал ниже и ниже.

Верил и раф теребил.
Зря расходовал пыл.
Близил участь монаха…
Но, не допивши до дна,
Эту чашу вина
Бросил в гневе с размаха.

Смех оборвался в момент.
Треснул вдруг базамент,
Рухнул тут же колосс, и
Если ты пешка в руках,
Почему на щеках
Визави тушь и слёзы?

28.09.2021


ФАНТАЗИЯ НА ТЕМУ «ИГРЫ» НИЛА СТРАУССА

Мы со смехом сбежали за руку
От веселья и громкого шума
И укрылись от ветренной ночи
В твоей спальне под самою крышей.
Ты разлила вино по бокалам,
Ты поставила «Ночь в стиле буги»,
Забралась на кровать, скинув туфли,
И спросила: «Чего ты боишься?»
Беспорядок, анархия мыслей
Отзеркалила обстановка:
И одежда, и книги, и пепел
Хаотично валялись по полу.
Я следил за твоими зрачками.
Мне мерещились хищные птицы.
Тасовал представленья, чью силу
Ты, томясь, измеряла глотками.
Следом взгляд опустился на губы.
Ты заметила это движенье.
Закусила их, став чуть серьёзней,
И подалась ко мне. Ближе, ближе…
Чтобы свет был немного приглушен,
Ты на лампу набросила платье
И зажгла у подножья кровати
Восковую свечу на подставке.
Что-то древнее и колдовское
Взвилось вверх по широкой спирали
И пролилось незримым сияньем.
Задрожали громоздкие тени.
Нет, наверно, всё шло слишком быстро.
Мы могли потерять, что имели…
Лучше было бы остановиться,
Возвратиться к самообладанью.
Но земля содрогнулась и магма
Из глубин устремилась наружу.
Три, два, взрыв. Как восстать на стихию,
Если разум уже не союзник?
Вновь на край – до черты, до предела.
И за край – к преисподним глубинам.
Чтобы там изнемочь, задохнуться
От немыслимого наслажденья.
Мы лежим. Где-то там за окошком
Бьётся с воем чудовищный ветер,
Обрывая на тополе листья.
Водолей из кувшина льёт воду.

20.09.2021


Он – загадка для непосвящённых
И заслуживает интерес.
Ищет риск, нарушает границы.
Обаятельный контрабандист.
Контрабанда – шальные идеи.
Ну, конечно, не в деньгах вопрос,
А в порядочности, что не позволит
Оступиться и стать подлецом.
Он твердит про болото и гнилость,
Подмороженные до поры,
Что превыше закона немилость,
Лязг доспехов и бедность казны.
Без труда увлечёт, расположит.
Откровенностью вызовет стыд,
Вспоминая несчастное детство
Без отца. Унижения, смех.
Он – борец. Его путь впечатляет.
«Он губаст и учён как чёрт».
Слово, брошенное мимоходом
Может лечь тяжелее хлыста.
Несмотря ни на что кто-то должен,
Наступая на собственный страх,
Говорить неудобные вещи,
Обнажая больные места.
Только есть здесь особое место.
Мысли путаются оттого,
Как проблемы страны разжигают
Сладострастное пламя в глазах.
Он зовёт всех вперёд, предлагая
Откреститься, отречься, потом
Сжечь величественный Кинкаку-дзи
И вспороть напоследок живот.
Говорит, что спасенье во смерти,
В пыли, в прахе. Россия не мать.
Мы родились с тяжёлою травмой,
Что не лечится даже огнём.
И поэтому всё отвергая,
Грозно скалим обломки зубов.
Коротка пищевая цепочка –
Как ни рвись, далеко не уйти.
Очевидно, он мстит. Мстит и хочет,
Чтобы хищник питался травой.
Чтобы семеро сильных попесто-
вали слабость ради того,
Кто уступит им всем. Странно, правда?
Эскапизм или что-то ещё.
Это также похоже на зависть
К тем, кому ещё есть что терять.
Dixi. Эти призывы чреваты
И чреваты они неспроста.
Что превыше закона? Милость.
Пока в ней есть ещё красота.

15.09.2021


Очевидная ложь театральности
Неизбежно толкает на крайности.
Крайность есть, но в ней нету романтики –
Есть второй закон термодинамики.
Я упорно считал вероятности,
Чтоб понять тайну их необъятности,
Видя то, как растёт напряжение,
Предваряя разлад и крушение.

Взгляд привлёк незнакомый повстанец,
И реальность исполнила танец:
Гром пальбы, и как будто бы пауза…
Кем он был? Воплощением Хаоса.

Если речь снова об аморальности,
То Арто как пример театральности.
Край за край. Обаянье решимости.
И свобода от пут одержимости.
Пусть и так – всё течёт, всё меняется.
Костенеет и искореняется.
…Офицер лёг в песок в белом кителе,
Завещав проживание гибели.

Взгляд привлёк незнакомый повстанец,
И реальность исполнила танец:
Гром пальбы, и как будто бы пауза…
Кем он был? Воплощением Хаоса.

13.09.2021


Диск солнца и июньский день
Упал за горизонт,
И «тихий город над рекой»
Укутал полумрак.

Укутал, обнял и сокрыл.
Лёг как на плечи шаль,
Способная лелеять, греть,
Заботливо ласкать.

В его муаровых тонах,
Тянясь, скользнула ночь,
И я вдруг ощутил спиной
Её кошачий взгляд.

Рассыпались огни витрин.
Стал ярче свет от фар.
На храме, что чуть в стороне,
Зажёгся барабан.

Гуляя под руку с тобой,
Возможно, чуть устав,
У стелы, Вечного огня
Мы завернули в парк.

Там в самом центре бил фонтан,
А от него кругом
Рассеивалось семь лучей
Полупустых аллей.

Брусчатка и ряды берёз.
Цепочки фонарей.
Меж ними бахрома гирлянд.
Я предложил присесть.

А после долго говорил
О разных пустяках.
Порхала бабочка, вилась
Вкруг занятой скамьи.

Мне показалось, наверху
В прогалах тёмных крон
Не тишь темнеющих небес,
А океан тоски.

Той самой гибельной тоски,
Что душит, как змея.
Когда всё вещи до одной
Тушует пустота.

Я вновь прижал тебя к себе
И долго целовал,
Ведь нет там никакой тоски –
Вся пустота внутри.

06.06.2021


Не занесёшь плетей -
Не соберёшь костей.

10.05.2021


Гремят, торжествуя, парады
И вечность дрожит от осад.
А время, не зная преграды,
Гуляет вперёд и назад.
Пусть зреют весенние грозы.
Ликует воинственный дух.
Под пенье молитв просо прозы
Клюёт огнекрылый петух.
Не жду от судьбы подношений,
Скрипя под врождённой нуждой,
И не отвращаю крушений -
Трублю, но не нянчусь с бедой.
Пусть завтра всё будет непрочно
И сердца свет льда холодней,
Прольётся волшебная строчка
И радуга встанет над ней.

09.05.2021


Пройдя по хвойным анфиладам
Под пересуды голых лоз
Зима взмахнула белым платом,
И хлынули потоки слёз.
Светило словно окропило
Нас брызгами святых лучей,
Преобразилось всё, что было
Под крики мартовских грачей.
Налилась соками сморода
И под сладчайшим из бремён
Очнувшаяся ото сна природа
Прониклась чувственным огнём.
В березняке сорочий стрёкот,
И свист, и щёлканье, и трель.
В овраге неумолчный рокот.
...Повсюду слышится свирель.
Чуть постояв на мшистой глыбе,
Выпячивавшейся горбом,
Я подошёл к высокой липе
И с чувством приложился лбом.
Сцепить оборванные звенья,
Освобождаясь от грехов,
Ища в пути благословенья
Сошедших в землю пастухов?
Не знаю, но во власти мая,
Забыв объятья холодов,
Пошёл по полю приминая
Зелёные ростки цветов.
Чуть постоял над крутизною.
Нашёл скамью среди ветвей.
Присел. И где-то надо мною
Запел беспечный соловей.
Его заливистое пенье
Обрушило на сердце грусть.
Я сжался. Потерял терпенье.
Волнами заходила грудь.
И страхи, хлынув, овладели,
Предвосхищая полный мрак.
Мой дедушка лежит в постели.
Почти не ест. Диагноз – рак.
Вот-вот, не зная про нападку,
Тот, кто не может временить,
Сойдёт, чтоб погасить лампадку,
Бесстрастно перерезать нить…
Беспечный голос с крутогора,
Весенний дух и благодать
Лишь оттенили горечь горя,
Когда осталось только ждать.
Зима прошла как попущенье,
Как вереница хмурых дней.
Весна пришла как оглашенье,
Идущее за ним крещенье,
Таинственное причащенье.
Так как быть смерти лишь своей?

08.05.2021


* * *


2020


Волны, привстав, в брызгах пены
Бьются о тёплый гранит.
Тени ползут на ступени.
Слышится смех аонид.
Смех и скрипичные трели.
Не успокоится ртуть.
Страсти едва отгорели.
Но их не сложно раздуть?
Взгляды и рвенья к наградам
Солнце влечёт за собой.
Ночь в жемчугах уже рядом.
...Розовый и голубой.
Сладостно пахнут мелиссы.
Запах такой колдовской.
Ночь опускает кулисы,
Но не приносит покой.

06.11.2020


КОБЗАРЬ

Музыка снаружи,
Музыка внутри.
«И у стен есть уши»,
Что ни говори.
Он бросает взгляды
Вверх на потолок,
Где под брань баллады
Жмётся ангелок.
Осенил трикирий
Пламенем Отцов,
Осенит и Ирей
Хором мертвецов.
Пальцы лупят струны.
На пол брызжет кровь,
А вы всё угрюмы,
Отовсюду рёв.
Сам сижу как пьяный:
Встану – упаду.
Грешник окаянный,
Что сгорит в аду.
Выкормыш бартрачий
С суетным «авось».
Только лишь незрячий
Видит нас насквозь.

06.09.2020


Из печи, из горнила безмыслия
Я нагрёб горстку тлеющих слов
И поднёс их к лицу, чтоб с усердием
Их раздуть. Дымный прах взвился вверх.
Это угли ночного отчаянья.
Это угли сердечных тревог.
Это дольние горькие жалобы,
Что пылают от чувства стыда.
Почем бы не вспомнить Тарковского
И сказать, может быть, невпопад:
Это чувство спасёт человечество.
В нём немыслимый потенциал.
Жар от этих углей – не абстракция,
Но за годы терзаний и мук
Я каким-то чудовищным образом
Этот жар научился сносить.
Бесполезно искать оправдания.
Что прошло, то уже не вернуть.
Не вернуть, не зажечь и так далее.
Раз ушло, «пусть придет что-нибудь».
Было всякого вдосталь намелено.
Торный путь и глухая стезя.
Я молю, не остави мя, Господи
Без Твоей путеводной звезды.
Этот дар, наказанье, проклятие
Отними у меня навсегда.
Пусть душа содрогнётся от ужаса
И в горсти вспыхнет жгучая кровь.

16.08.2020


Взяв перо, сделав взмах опахалом,
Ясно вижу проделанный путь.
Вот все зимы, утёкшие в землю,
Белой стаей кружат надо мной.
Что прошло стало мило по букве.
Среди зябкого множества дней
Мне особенно близок и дорог,
Мной с сердечною нежностью чтим
Тот, когда я, учась в первых классах,
Простудился, едва отболел,
До обеда сходил к терапевту
И со справкой вернулся домой.
Отступая, скажу для острастки,
Обнажая характер и нрав,
О каком-то особенном страхе
Перед мнением взрослых людей.
И хоть я был действительно болен,
Раз за разом испытывал стыд,
Что меня могут счесть симулянтом,
И зачем-то пытался играть.
И играл тем, наверно, опасней,
Тем позорней, чего говорить,
Чем бледнее казались симптомы
Не столь частых и сильных простуд.
Если честно, то память подводит.
Я продолжу и предположу,
Может, мне, чтоб верней долечиться
Доктор дал дополнительный день…
Важно то ощущенье свободы
От привычного круга вещей,
Оттеняющих тихую радость
И её упоительный бриз.
Я, едва возвратясь из больницы,
Отпросился у мамы гулять,
Снял с шурупов любимые санки
И пошёл за бассейн «Коралл».
Там гора, где сходились ребята
Со всех ближних и дальних дворов,
Где как будто всегда было шумно,
Но в тот день склон был только моим.
Хотя нет, а сосед, что жил сверху?
Ведь я сам же его и позвал -
Лишь бы не одному. Он нисколько
Не мутил идиллических чувств.
С неба сыпались крупные хлопья.
Щекотали, кололи лицо,
А с лица не сходила улыбка
Ликования и торжества.
Я летел вниз с отчаянным свистом
На крутой самодельный трамплин
И поддразнивал младшего Тёму,
Распаляя игривый задор.
Откровенье как обыкновенье.
Чтобы этот задор объяснить,
Будет важно, что ребята
В это время писали диктант.
Вот откуда бралась эта лёгкость,
Эйфория, душевный подъём,
Не подъём - ощущенье полёта
Над привычным укладом вещей.
Я, как все, сторонился контрольных,
И никто мне ещё не сказал
Незатейливых слов о проверке
Как о праве взглянуть за предел...

22.03.2020


Расступались тяжёлые зимние тени.
Прибывал с ощутимым стремлением день.
Прорывалось сквозь чащи крылатое войско,
И трещал под копытами мартовский лёд.
Всё снаружи казалось спокойным до срока,
Но внутри ощущалась кипучая мощь.
От подков разбегалось премножество трещин,
Что стремились, достав, расколоть горизонт.
Вятка билась и билась бы в кованный панцирь,
Да дружина приспела на клокот молитв.
Из пробоин хлестали алмазные брызги –
Даже вид переправы захватывал дух.
Топоры и клинки полыхали огнями.
С неба сыпались грады из огненных стрел.
Было рано ещё говорить о победе,
Но исход всей войны был уже предрешён.
Так легко почему-то отвлечься – представить
Длинный шест среди выгона под колесом
С разноцветными ленточками для вращенья,
Хороводов, обрядовых песен и игр.
Красота не давала девице покоя,
Потому что и воздух, казалось, сластил.
С небывалою силой в ту пору мечталось,
И душа трепетала свечой на ветру.
Через снежные бури и через морозы,
Сквозь слепящую непроходимую ночь,
Белощёкие и желтогрудые птахи
Пронесли свою песню и самую жизнь.
Жизнь открыла глаза и взглянуло на солнце.
Покатилась, справляя своё торжество.
Отвалила заросшие затхлые склепы,
И в их сумрак ворвались шальные ветра
И с доверчивым юношеским верхоглядством
Иссушили открытые язвы и гной,
Всё больное и смертное вырвали с корнем,
И шутливо раздули весенний огонь.
Я неспешно привстал с подорожного камня,
Поднял посох, сложил и убрал в узел нож
И влекомый каким-то особенным чувством
В размышленьях пошёл, продолжая свой путь.
Все хотели б войти в удивительный Китеж,
Ну а что, если мы все давно уже в нём,
Ведь я вижу его отражённые стены,
Церкви, монастыри в каждой русской душе.
Мы идём по пути становленья и смерти.
Жизнь без смерти – не жизнь, а блужданья и рок.
Сколько можно плутать – без решительной воли
Ни заря, ни весна не придут никогда.

14.03.2020


Я спускаюсь по кромке оврага,
Что затерян в далёкой глуши.
Слишком много гнетущего мрака
Для одной бесприютной души.
А давно ль мир казался подделкой,
Жизнь – игрою с фатальным концом?
Очевидно, что всё не случайно.
Параллели предельно ясны.
Я спускаюсь всё ниже и ниже –
Под лавину плакучих берёз.
В жёлтом свете белёные стены
Чёрноглавого монастыря.
Рёбра мыслей сошлись в одной точке,
И за точкой опять разошлись.
Не рукой, а пожалуй, всем телом
Явно чувствую холод веков.
Говорят, что их двери закрыты –
У меня на ботинках их пыль.
Всюду воля. Где воля, там доля.
Как Софии воздать за любовь?
Сколько раз я, не видя дороги,
Заклинал о заветной стезе.
Ждал, не веря, что то, над чем властен, -
Это благоволенье небес.
Мой удел – это рабское чудо.
Я берёгся, но что уберёг?
Бьёт набат. Я обязан подняться,
Чтоб поставить себя под удар.
Очертить вкруговую пространство,
Выбив центр под своею пятой.
Предвкушать неизбежное мщенье.
В нетерпении атаковать.
Прыгать в жерло, в кровавое пекло,
Не щадя своего живота, -
От несчастья, раскола и свары.
Только прямо и только вперёд.
Нестерпим хруст стеклянных осколков.
Хватит без толку шарить впотьмах,
Ведь как капля таит в себе море,
Так и каждый из нас – целый мир.
Поджигай – пусть жизнь грянет из пушки.
Счастье хлынет кипучим ключом.
Не останется тени сомненья,
Суеты и свербящих тревог.
Пусть взметнётся испуганный голубь.
Всё, что кренится, пусть упадёт.
Я шагну через занавес ночи,
Чтоб поднять рукотворный рассвет.
Он победно заблещет крестами,
Ослепит очарованный взор
И спалит дорогую святыню
И ту ложь, что я в ней воплотил.
Сдавит грудь. Перехватит дыханье.
Я пущусь по прибрежным холмам,
Как послушник из книги Мисимы,
Чтобы рухнуть без сил и ума.

16.02.2020


* * *


2019


Арка входа. Убранство ночного вокзала.
Свод с приглушенной люстрой, ампирные бра,
Уступавшие в яркости двум автоматам,
И излишне беспечным мерцаньям витрин.
Крепкий запах мороза и дыма солярки
С ароматом едва уловимых духов
Изменился на запах дорожного кофе
С горьким привкусом неотвратимых потерь.
Голос сутолоки как бы множил картину.
Голос диктора всё возвращал по местам,
Но, звуча, вяз и сыпался в плотном пространстве,
Превращаялся скорее в ритмический шум.
Я оставил промозглую хмарь вестибюля.
Вышел в зал, а потом, пропуская патруль
С приседавшей на лапах поджарой овчаркой,
Снял рюкзак, занял кресло в свободном ряду.
Голос грубый от сна, может, лёгкой простуды
С первым встречным, как я, или даже со мной,
Чуть касаясь сплетенья серебряных нитей,
Сквозь года и столетия вёл разговор.
Извивались хвостами часы ожиданий.
Разговор умолкал. Это время – рубеж.
С его выси удобно смотреть на былое
И на будущее, что себя превзойдёт.
Вспоминались слова, интонации, жесты,
Ситуации, сцены недавних недель.
Губы сами собой расплывались в улыбке,
Искривлялись, прикусывались – от стыда.
На высоком табло загорались маршруты,
Но я всё ж напрягал при озвученьях слух.
Сон есть сон – пока длиться не может наскучить.
Ведь у пропасти сна нет надёжного дна.
Вдруг нечаянно, словно бы из подсознанья,
Встрепенулось «стучащее» слово «пора»,
И опять понеслись перегоны, вагоны
Под натуженный рев тепловозных гудков.
На перроне ударил полуночный ветер.
Он хоть низал, но всё-таки не обжигал.
Увлеченно стремясь за своим представленьем,
Я был вовсе не там, где действительно был.
На промозглом вокзале все встречи случайны.
Может и нежелательны. Как разобрать?
Всё в движении. Не на местах и без права.
Здесь нельзя ничему оставаться собой.
Вот и нужный вагон. Стихнул скрип под ногами.
Проводница запахивалась на ходу.
Заглянув ей в глаза, улыбнувшись, подумал,
Что в них можно увидеть большую страну.
В полумраке застывший дневной беспорядок.
Сны далёкой дороги на пиках тревог.
Лица спавших людей в драматических масках
Несмотря ни на что продолжали игру.
Без труда отыскались и номер, и место –
Хоть и временный, но долгожданный приют.
Он дал верный предлог исписаться до точки
Под раскатистый грохот вагонных колёс.

15.12.2019


Двор дышал безмятежностью лета.
Феб гулял в багрянице огня.
Ветер трогал зелёные серьги
Унимающих дрожь тополей.
Разлетались алмазные брызги.
Кувыркались в пыли воробьи.
Еле слышно скрипели качели.
О кирпичный торец хлопал мяч.
У стахановского перекрёстка
Стоял ГАЗовский молоковоз.
По бортам с двух сторон от цистерны
Увлечённо толкалась шпана.
Человек, сколько там, пять ли, семь ли.
Я их видел тогда в первый раз –
И последний. Наверно, с Болота.
Если так, надо ж сунуться к нам!
Как заметил их Миха Бр-хин,
Без раздумий рванул со всех ног
И, стащив одного за футболку,
Своротил одним махом скулу.
Бах, и тот улетел под колёса,
А наш кореш, поймавши кураж,
Перешёл на второго – и дальше:
Бил кого успевал доставать.
Поначалу они замешались,
Но едва осознав, что к чему,
Подорвались в едином порыве
Через гиблый болотный зыбун.
Ну а Миха, ещё хмуря брови,
Постоял, поглядел им во след,
Деловито оправил джинсковку
И неспешно вернулся во двор.
Он, конечно, был авторитетом.
Да и старше на несколько лет.
Подошёл как ни в чём не бывало.
Я нарочно к нему не полез.
Может, так – от докучливой скуки
Или же почему-то решил
Оказать шоферюге услугу
И заочно снискать похвалу?
Память многое прячет во мраке.
Не так просто его разогнать.
Этот случай не стёрся годами –
И, как видится мне, неспроста.
Почему – рассказать не сумею,
Но он держится особняком,
И значенье его, вероятно,
Мне ещё предстоит угадать.

05.12.2019


Тучи мрачнеют над городом
В молниях резких гудков.
Мысли, гонимые голодом,
Рыскают стаей волков.
Сколько страдать, глядя искоса,
Да процветать в томоше.
Господи, как бы мне высказать
То, что лежит на душе?
Миг откровенного ропота.
Что в ней, меня не страшит.
Долгим путём из некрополя
Я нагулял аппетит.

01.12.2019


Бабушка гребёт в подтопке угли.
Через силу сломана спина.
Зыбки и рассыпчаты движенья,
Рук, к торым льнёт ослабший жар.
Угли рассыпаются на части
В тихих не моргающих глазах
И, мерцая, чуть сгущают тени
Исчертивших всё лицо морщин.
На загнётке греется овсянка.
Положив себе, иду за стол.
Над тарелкой вьётся облак пара.
Тут же рядом хлеб, маслёнка, нож.
За окном берёзовая роща.
Серая завеса облаков.
Ветреная сырость обостряет
Теплоту родного очага.
Я смотрю в окно, читаю строки
Про усталых, что в чужом краю,
Кораблях, расставшихся с землёю,
Радостную, светлую тоску.
Хорошо вздыхать о небылицах,
Вспоминать таинственные сны
И теперь с улыбкой слышать голос:
«Маслице-то в кашу отрезай».

27.07.2019


«Коль, беда со “Штилькой”. Как некстати!
Раскалилась чуть не докрасна,
Стала глохнуть, глохнуть – в результате
Амба! Подскажи, что за хуйня?
Накупил свечей. Дошёл до ручки.
Искурил в запале весь табак…»
Коля оценил бутыль горючки
И, мрачнея, глянул в бензобак.
«Пилишь неразбавленным бензином!
Можно ж поршневую наебнуть.
При деньгах? Айда по магазинам,
Хуль мы пьём с устатку эту муть?
Наши, бля, движки с утра до ночи
Жгут чего попало, в душу мать!
А фашистским этой страшной мощи
Занимать – не перезанимать!»

27.07.2019


Право – мера и красное солнце побед.
Оно дарится или берётся в сражении.
А бесправье – терновый венец поражений и
Суть упадков, неверий, мучительных бед.

14.03.2019


Игорь, Женька, салют! Все мы родом из детства.
Только кто-то уверенно смотрит вперёд,
Я же в прошлое всё не могу наглядеться,
Навсегда отойти от закрытых ворот.
Но и это отчаянное восхищенье
С бегом лет, тяготящим неясной виной,
Всё больней оборачивается ощущеньем,
Что та светлая сказка была не со мной.
Да и всё, что любил, теперь в новой огранке.
Чернышевского, памятны ли имена?
Те места, где росли, превратились в стоянки,
Где зарыт был пупок, и цвела новина,
Соты новых высоток. Мы все в общем рое.
Гул съедает слова... Да не зря говорят
То, что счастье не в деньгах и даже не в строе
Или чём-то легко продолжающим ряд.
Эта сытость зажгла прихотливые взгляды
И сановничий зуд в подотчётных руках,
Изменяющих город, былые уклады,
Зарифмованные в старых черновиках.
Что ж, а счастье в крылатой любви и заботе,
Страстной дружбе и мире, лишённом границ
(Без которых нельзя говорить о свободе),
В жгучих грёзах, сверкании дальних зарниц.
У богатых телята, у бедных ребята.
В тот период, когда надрывались с трибун,
А страна находилась на грани распада,
В заводских захолустьях гремел baby boom.
Как закрою глаза в неотступном бедламе,
Вижу склон от Дзержинского до ивняка,
Двор общаги с обхватистыми тополями,
Всё ещё задевающими облака.
Каждой осенью в нём повторялась картина
С морем листьев. Их жгли. Будет странно сказать,
Но спустя много лет запах этого дыма
Раз за разом меня возвращает назад,
В те года, что расцвечивались миражами,
Или годы, когда словно всё нипочём.
Этот двор, расчертив, мы делили ножами.
В нём стучали в «квадраты» футбольным мячом.
«Три банана» и «триста». Не без перепалок
Зарубались за звания в «банки» по дням,
Разбивали двенадцать не веток, но палок
И опять разлетались по всем сторонам.
Как-то реже играли в «московские прятки».
Без улыбки не вспомнить галдёж: «Я! Я! Я!».
Если слишком легко поменялись порядки,
То их предали мы, не сломав ни копья.
За дорогой, сворачивавшей ко «Стекляшке»,
Был заросший пустырь, где терялся контроль.
Впрочем, мне не в этом смысле давались поблажки,
Но кто знал, чем чревата особая роль?
Помню раз начитавшись про алые стяги
И устроив невиданный переполох,
Я швырял своей шашкой ватаги в атаки
На иссохший репейник и чертополох.
После всех перестроек, изломов, смятений
Близ грунтовки остался зиять котлован
С рядом плит. Там завёлся бы дух запустений,
Но пришла детвора по оставленным рвам.
«Собирался народ», не смотря на запреты,
Для игры в «мировуху». Устав, наконец,
Безоглядно шутил, доставал сигареты,
А потом, например, плавил в банках свинец.
Удивительно яркое пересеченье -
Вспоминай да пиши безо всяких прикрас.
Каждый опыт имел ключевое значенье,
Потому что разыгрывался в первый раз.
Детство отдало отрочеству эстафету.
Оно было скорей. Как спалило задор,
Вдруг спилили деревья, «мешавшие свету»,
Разровняли пустырь, сколотили забор.
На носу выпускной: костыли и медали, -
Переезд, дальше сутолока и сыр-бор.
Было время привыкнуть, замызгать детали,
Но я, так же как Майк, не привык до сих пор.
А сейчас кто-то взялся убрать ту аллею,
Что шла вдоль ОЦеэМа, раскинув умом.
Я в ней видел лишь данность. О чём я жалею?
О ещё одной порванной связи времён?
Стрелки мерно чеканят: час – час попирает.
Где-то водную пыль поднимает прибой.
Каждый день мир рождается и умирает,
И лишь лучшее мы оставляем с собой.

Без исправлений:
Игорь, Женька, салют! Все мы родом из детства.
Только кто-то уверенно смотрит вперёд,
Я же в прошлое всё не могу наглядеться,
Навсегда отойти от закрытых ворот.
Но и это отчаянное восхищенье
С бегом лет, тяготящим неясной виной,
Всё больней оборачивается ощущеньем,
Что та светлая сказка была не со мной.
Да и всё, что любил, теперь в новой огранке.
Чернышевского, памятны ли имена?
Те места, где росли, превратились в стоянки,
Где зарыт был пупок, и цвела новина,
Новый комплекс высоток – как средство расплаты.
Но не зря, вероятно, кругом говорят
То, что счастье не купишь, не вложишь в оклады,
Чтоб повесить с другими заслугами в ряд.
Только сытость влечёт прихотливые взгляды
И сановничий зуд в подотчётных руках,
Изменяющих город, былые уклады,
Зарифмованные в старых черновиках.
Что ж, а счастье в бескрайней любви и заботе,
Страстной дружбе и мире, лишённом границ
(Направляющих и приводящих к свободе),
В жгучих грёзах, сверкании дальних зарниц.
У богатых телята, у бедных ребята.
В тот период, когда надрывались с трибун,
А страна находилась на грани распада,
В заводских захолустьях пестрел baby boom.
Как закрою глаза в неотступном бедламе,
Вижу склон от Дзержинского до ивняка,
Двор общаги с обхватистыми тополями,
Всё ещё задевающими облака.
Каждой осенью в нём повторялась картина
С морем листьев. Их жгли. Будет странно сказать,
Но спустя много лет запах этого дыма
Раз за разом меня возвращает назад,
В те года, что расцвечивались миражами,
Или годы, когда словно всё нипочём,
Этот двор мы делили складными ножами,
Разминались «квадраты» футбольным мячом,
Чтоб играть в «три банана». На зуб перепалок.
Зарубались за звания в «банки» по дням,
Разбивали двенадцать не веток, но палок
И опять разлетались по всем сторонам.
Как-то реже играли в «московские прятки».
Без улыбки не вспомнить галдёж: «Я! Я! Я!».
Если слишком легко поменялись порядки,
То их предали мы, не сломав ни копья.
За дорогой, делившей моё развлеченье,
Простирался пустырь, где терялся контроль,
Обретавший помалу большое значенье,
Начинавший играть напряжённую роль.
Начитавшись про гордые алые стяги,
Я искусно устраивал переполох
И, подняв шашку вверх, вёл ватаги в атаки
На иссохший репейник и чертополох.
После всех перестроек, изломов, смятений
Близ грунтовки остался зиять котлован
В раме плит. К этим плитам шёл дух запустений,
Но пришла детвора по оставленным рвам.
Собирался народ, не смотря на запреты,
Для игры в «мировуху». Устав, наконец,
Безоглядно шутил, доставал сигареты,
А потом, например, плавил в банках свинец.
Удивительно яркое пересеченье.
Я о многом бы мог написать без прикрас.
Каждый опыт имеет большое значенье,
Потому что разыгрывался в первый раз.
Детство отдало отрочеству эстафету,
И когда уже юность срывалась в опор,
Вдруг спилили деревья, «мешавшие свету»,
Разровняли пустырь, сколотили забор.
На носу выпускной, костыли и медали,
Переезд, дальше сутолока и сыр-бор.
Было время привыкнуть и взвесить детали,
Но я, так же как Майк, не привык до сих пор.
А сейчас кто-то взялся убрать ту аллею,
Что шла вдоль ОЦеэМа, раскинув умом.
Я в ней видел лишь данность. О чём я жалею?
О сознательно порванной связи времён?
Стрелки мерно чеканят: час – час попирает.
Отшумев, отбегает бессильный прибой.
Каждый день мир рождается и умирает,
И лишь лучшее он забирает с собой.

13.03.2019


Оттенок смысла

Жизнь, как есть, не спасает, зовя за собой,
Но спасает, должно быть, её безграничность.
Всё в природе законченно и органично,
А органика дышит заклятой борьбой.
Накануне пылала огнём вышина.
Тонкой болью в душе отзывалась синица.
И гремела капель, и сверкала снежница.
Пробуждалась природа от долгого сна.
А сегодня ненастье обманутых грёз…
Правда, солнце подчас пробивается рьяно
Через занавес туч, треплет кудлы тумана,
Но, успевши окрепнуть, кусает мороз.
Вдруг об этом от встречных я слышу слова,
Что большие снега - это малые воды.
Дескать, долго зима не положит живот и
Не раз явит себя, возвращая права.

13.03.2019


Я не пишу, чтоб не сойти с ума,
Стараюсь избегать мещанской мести.
О да, изыскано клише клейма -
Но и без клейм могу сказать на место.
В жаре софитов не глотаю бритв,
Молюсь на небо, засевая поле,
Но урожай занялся и горит,
И карандаш в руке скрипит от боли.
Я понимаю эту слабину
И как подпольщик докручу с досадой,
А утром всё крестом перечеркну,
Почувствовав мучительный осадок.
Брожу, брожу, мотаюсь до окна.
Не может не тревожить постоянство.
Одно отличье – началась весна.
Взгляд без надежд царапает пространство,
Что съеживается от духоты.
На всех вещах лежит какой-то отблеск
Покинутости, может, пустоты,
Утаивающей ответ и отплеск.
А это отражение души,
Томящейся в плену, как ловчий кречет…
Проекции каньонов и вершин.
Неотвратимая борьба противоречий,
А в них зазря расходуется пыл.
Вот почему, отчаяньем объятый,
По столбовой версте, глотая пыль,
Я подвигаюсь словно по канату.
Причём, пожалуй, с бритвою во рту,
С болезненным вниманием к движеньям
И, чем-то тешась, у себя краду
Власть воли и возможность воскрешенья.

01.03.2019


ВОЙНА ПОД КРЫШАМИ

Остывший очаг. Глушь. Ночная пора.
Усталая мать приглушённо поёт
Про росчерки сабли, удары пера
И вечный налитый багрянцем восход.
Не выйти сухим из любви – только плен,
Когда сатанеет, ослепши, борьба.
Но всё же не страшно испачкать колен,
А страшно, встав, вызвать огонь на себя.
И кто-то рискует, судьбу торопя,
Другой малодушно идёт по пятам,
Но тоже ложится от взмаха серпа
В отстоянный миром затыльный редан.
Послушай слова из стерильных реторт.
Нейлоновый клокот терпеть не с руки…
Взгляни на лицо. Это свадебный торт,
Разрезанный длинным ножом на куски.

20.02.2019


Шепчу стихи и бреду в метель.
В руках стихии наш мир - скудель.
Вот ветер хлещет - чуть не ревёт.
А вот, взяв в клещи, палит завод.
Пожар в разгаре. В глазах круги.
Во всём ангаре гудят станки.
Стоит обитель: горб на горбу.
Мотает шпиндель твою судьбу.
Конец не скоро, довольно дней…
Я без укора – куда честней?
Ты лямку тянешь, часы корпя.
Когда устанешь, она – тебя.
Всем б так навыкнуть. Завиден путь.
Рискни подвинуть куда-нибудь.
Гляди накличем! Я ж чуть опять
О жертве личным не стал трепать.
Не оттого ли, что до сих пор
Кляну покой и свой давний спор…
Свет то сияет передо мной,
То исчезает за пеленой,
И потому-то грядёт разлад.
Крутая смута сметёт уклад.
Не оплошаю - ударю в грудь:
Я уважаю весёлый труд!
Уже три года, вертясь волчком,
Сижу поодаль за верстаком.
Как карта ляжет? Колдуй, Койот.
Напильник пляшет, а сталь поёт.

16.02.2019


* * *


2018


Дойдя до конца, всё стремилось к началу,
И зёрна вращали свои жернова,
А чёрные муки и хлебы печали
Оправдывали окончанье жнитва,
На фоне которого блёкла усталость.
Стихал шум десятков токарных станков.
Поспешно сметались отходы металла.
Шумели запоры верстачных замков.
В широкое русло впадали потоки.
Храпели движки. Нёсся цокот шипов.
Привычные пробки, где долго без толку
Снопы разрезали синь едких клубов.
Обрыв тротуара: заезд и заправка.
Забор под колючкой, немного отстав,
Сворачивал вправо по кромке оврага,
К которому медленно ехал состав,
Разваливаясь на глухие каскады
Ударов. Мы пересеклись мосту,
Где взгляд затянула воронка заката,
На пару мгновений затмив суету.
Вдали выступали и стела, и ели
У зданья дирекции, спящий фонтан.
Октябрьский проспект, одичалость аллеи.
Дух смерти. Беспомощная нагота.
Безлистые кроны казались корнями,
И, глядя на них, я подумал о том,
Что мир провалился, сверкая огнями,
В своё зазеркалье, в фантом за холстом.

15.12.2018


Наставляй на завтра
Тысячи орудий,
Но вверяй надежду
Первому Иуде.
Пусть в слепящей брани,
Встав за храбрецами,
Он пройдёт по грани
И солгёт рубцами.
Посягай на Бога,
Совершая требы.
Проверяй на шаткость
Кованные скрепы -
Чтобы твои стены
Не упали разом,
Чтобы земли дедов
Не служили ясам.
Перекрой весь воздух,
Перекрой все планы,
Подожги покои,
Раскопай талан. Мни.
Не всегда, однако,
Если напрямую,
Из семи дорожек
Можно брать восьмую.
Дно дели шагами,
Направляя дело
К тайной зыби неба
Тающих пределов.
Ведь стихия завтра
Нас с тобой поймает,
Вознесёт с коварством
И хребет сломает.

03.12.2018


«На могиле твоей, Отче, нацарапают RIP
И положат в собесовский гроб»

А. Г. Паршиков

Бог Свободы, тебе нацарапали «RIP»,
И бог прихоти, внявши желаниям триб,
Взял с лукавой открытостью вожжи истории.
Над землёй рос клубящийся ядерный гриб,
Из глубин раздавался пронзительный скрип,
Но гостей эти крипы всегда лишь задорили.
Что теперь? Посмотри – с полковою трубой,
Разогнув свои спины и встав над собой,
С перевёрнутым призрачным вихрем оружием
И отрывистой разноголосой пальбой
Салдатушки летят чёрной тучею в бой –
Прорывают зари золотой полукружие.

11.11.2018


Мёртвый сад. Всё выше искры мчат, сгорая.
Вечер в хламовище рвущегося грая.
Облака желтеют. Мрак сжимает пястью.
Ветви тяготеют над могильной пастью.
Стёжка до обрыва. Сердце до порога,
А души ветрило до замков острога.
Где сосут колодки синими руками
Злые обмолотки с мятыми боками.
До седьмого круга и седьмого лада,
Бабьего яруга и земного ада.
Либо до осины, где природа сникла,
А поверх трясины спелая брусника.
Кто пойдёт с чертями, замарает губы,
Поскрипит лаптями и росток загубит.
Мокрые страницы высохли под зноем.
Длинные ресницы напитались гноем.
Пересохли реки летних сновидений.
Где теперь прорехи сладких заблуждений?
Кто сорвётся следом и помчится, рыща,
Станет бить дублетом, оживит кострища,
Власть ума растроит, огромит громады
И от всех сокроет жгучие стигматы?
Вскрытие обманы. Хлипанье талины.
Полные карманы комьев красной глины.
Что-то крепко держит. Не хватает мочи.
А из-под одежды край паучьей ночи,
Где все луны полны, воет серый голод,
Где любить не больно и мечты не колют.
Чувства как погадки. Сажа впечатленья.
Ни к чему разгадки и огонь стремленья.
Вверившись закону, встанешь из ограды –
Да тебе такому разве будут рады?
Семя спит и в бездне – смерть за жизнь в ответе,
Если эти песни поднимают ветер.

10.11.2018


Осенний серый пух тумана
Плывёт и колет по щекам,
Плывёт и липнет к фонарям,
Теряющим ночную яркость
На фоне бледного огня
Тяжёлого больного утра.
Оно проходит по дворам,
Неторопливо обрывая
Тенёта истончённых снов.
Но образа моих видений
Не тают с шёпотом теней,
Пытаясь ухватить реальность,
Швырнуть, рассыпать в дребезги.
В глазницы заползают змеи…
Я поднимаю к небу взгляд
И голова набрякшим шаром
Немедленно слетает с плеч.
Опилки с кровью пахнут прелью.
Повсюду слышен плеск воды,
Бегущей точно к устью горла…
Вот-вот ножом ударит дрожь.
Упрямо хороводят мысли.
С ветвей срываются листы,
И крик ворон на чёрных крыльях
Летает между стен домов.

20.10.2018


Через житное поле голодных желаний,
На котором зияют воронки от звёзд,
Мчится в долгом парении аспидный сокол
В леденящую пропасть вечерней зари.
Опираюсь локтём на карниз балюстрады
И смотрю ему вслед, наблюдая за тем,
Как со дна поднимаются чёрные чувства…,
Как дышу ощущением, что буду жить.
Драгоценные вазы сегодня и завтра
Разлетятся на тысячи мелких секунд.
Их никак не сберечь, но паденью и склянкам
Словно б можно придумать спасительный смысл.
Нет указок и всё, что ни есть – всё указка.
Сеют сита надежды, но стрелка весов,
Что пронзила меня и нашла легковесным,
Содрогнулась от боя железных копыт.

12.10.2018


Голова, разрываясь на части, гудела, как улей,
И со смелых широких мазков начинались труды.
Ветры с радостным свистом стегали истому июлей.
Корабельщик бежал, под собою не чуя воды.
Если в дальней дороге катила беда за бедою,
Он терпел, представляя себе заповедный залив.
Знал зачем беспокойно стремился за дальней звездою
И при диком упорстве был зорок, сметлив и шутлив.
Если кто-то решался собрать ненасытные орды
И родные святыни бездушно топтала война,
То ходил со своею эскадрой во имя свободы.
Закалил вольный дух и постиг укрощенье огня.
Шли года. Он снискал меж людей себе доброе имя.
Из того что дано ничего не оставил себе…
Самого ль износила в плечах зимогорская схима,
Но был сдан вечный пост в беспощадной и честной борьбе.
Восемь склянок отбили во мрак, а восход всё ершился.
Хутора растворялись в лесах, где он брёл как варнак,
И тащил сам себя из болота, да весь истощился,
Всё как будто б надеясь увидеть какой-нибудь знак.
Хоть и был налегке, но чего-то сутулило спину.
Хоть и был не закрыт, но его тяготил разговор.
Чая дня, он был верен горящему быстро стопину,
Оставаясь невластным для лап неразборчивых свор
Бледноликой Гекаты, вовек не менявших повадку.
Наконец шторм поднял океан, изорвав небеса.
Он решил, что судьба справедливо ослабила хватку
И, поймав острый смертный восторг, распустил паруса.
Голова, разрываясь на части, гудела, как улей,
И со смелых широких мазков начинались труды...
Ветры били в лицо булавами кромешных разгулий,
И каркас шёл на дно, нахлебавшись кипящей воды.

Без исправлений:
Голова, разрываясь на части, гудела, как улей,
И со смелых широких мазков начинались труды.
Ветры с радостным свистом стегали истому июлей,
И корабль бежал, под собою не чуя воды.
Если в долгой дороге бежала беда за бедою,
Он молчал, представляя себе заповедный залив.
Знал зачем беспокойно стремился за дальней звездою.
Выжимал из души, липшей к телу рубашкою, пот.
Если солнечный свет заслоняли певучие ядра
И привычный порядок бездушно сметала война,
То во имя свободы ходил на чужие эскадры.
Закалял вольный дух и опять хоронил горбуна…
Шли года. Он снискал меж людей себе доброе имя.
Из того что дано ничего не оставил себе…
Самого ль износила в плечах зимогорская схима,
Но был сдан вечный пост в беспощадной и честной борьбе.
Восемь склянок отбили во мрак, а восход всё ершился.
Хутора растворялись в лесах, где он брёл как варнак,
И тащил сам себя из болота, да весь истощился,
Всё как будто б надеясь увидеть какой-нибудь знак.
Хоть и был налегке, но чего-то сутулило спину.
Хоть и был не закрыт, но его тяготил разговор.
Чая дня, он был верен горящему быстро стопину,
Оставаясь невластным для лап неразборчивых свор.
Семь морей, семь смертей в жерновах не смололи повадки.
Мощный шторм разбудил океан, изорвав небеса.
Он решил, что судьба справедливо ослабила хватку
И, поймав острый смертный восторг, распустил паруса.
Голова, разрываясь на части, гудела, как улей,
И со смелых широких мазков завершались труды.
Ветры били в грудак кулаками кромешных разгулий,
И корабль шёл на дно, нахлебавшись кипящей воды.

29.09.2018

* Вариант:
Если солнечный свет заслоняли певучие ядра,
Начиная войну, кровь не лилась как с гуся вода,
А поила росток, пробивавший чужие эскадры,
Как когда-то пробил скорлупу золотого плода.


Бежали лошади по кругу
И - в кипяток по капле кровь.
Сначала с жаром жали руку,
Потом тузили, да не в бровь,
А в глаз, ломали коромыслом,
Калили на огне тавро...
Но тесно буквам, вольно мыслям –
Он топором чинил перо.
Времён лихая лихорадка
Приподнимала за грудки…
Земля не брала, ткала прялка
И осекалися гудки.
Теперь дождём и ветром шито,
Подбито, оторочено.
Он больше не катает жито
И не спешит набить гумно.
Кругом берёзовые дали
И волны тополиных крон,
Летящие в холмы, что встали
Цепями с нескольких сторон.
Поднявшись на высокий берег,
Расположился до утра
И словно бы не в силах пере-
вести глаз с пламени костра,
Откуда, истово радея
За изобилие плодов,
Шагнёт горячая идея
На стогны наших городов.
Прибой ощупывает грани…
Он нем, а в небе без числа
Снуют и, оставляя раны,
Кричат стрижи в хлябь купола,
Где облако тяжёлым скатом
Алеет в сумрачной дали
И где внушительным фрегатом
Идёт закат за край земли.

03.07.2018


Холод. В душах ураганы,
Молний блеск и дикий гром,
Извергаются вулканы,
Дышат огненным нутром.
Злоба разрывает пасти,
Норовящие найти
Чьи-то шеи и напасть иль
Переловить свои хвосты.
Потрясенья и удары.
Неизменная судьба.
Мир – заправский серпентарий:
Сможешь – ты, а нет – тебя.
Только лучше или хуже
Тем, чьи зубы не свербят,
Кто спасает эти души,
В почву сцеживая яд.
Желчью плещется криница,
Мчится к устьям рек, морей.
Этот горний мир – больница,
Выздоравливай скорей!
Шутка. Стой за гаоляны –
Жилка вытянет и вдруг
Земляничные поляны
Выступят из белых вьюг.

06.07.2018


Ветвь берёзы на фоне закатного неба
Отражает все переживания мира.
Боль щемящих надежд. Свет любви. Гроздья гнева…
Благодать истой веры с дыханием мира.

07.07.2018


Солнце тянет к земле ладони,
Что пылают нещадным жаром.
Клонит головы всё живое
И в почтении погибает.
Стойкий ветер долины соли,
Не пытаясь внушить надежды,
Гонит хлёсткий песок на море –
Выпивает остатки соков.
В этой ярой слепящей пыли
Пролетает катун, а выше
Оторвавшись от стаи, чайка
С ловким взмахом легла на воздух.
Горизонт опоясал горло.
Всё здесь дышит последним вздохом.
Не легко, но затвор на взводе
И со злобой скрежещут зубы.

07.08.2018 (Веселовка)


* * *


2017


Смена вышла. На лестнице у раздевалки
На площадке с окном собрались мужики:
Кто устало смеётся, кто мнёт сигарету
И считает минуты, смотря на часы.
Как дождёмся, мы спустимся вниз по ступенькам,
Друг за другом пройдём небольшой коридор
И в фойе проходной, растворившись в народе,
Разбредёмся по очередям у кабин.
А с наружи ждёт ранний и пасмурный вечер,
С ним порывистый ветер и сеющий дождь,
Суета, что неспешно плетёт паутину,
И до самых дверей два ряда фонарей.
Там где утром был снег, я увижу как шины
Поливают водой почерневший асфальт –
Осень рыжей лисицей бежит по проулкам
И вся шерсть у неё в тротуарной грязи.

01.11.2017


Уперев в купол неба фабричные трубы,
Лайнер города резал ноябрьскую ночь.
Холод мертвенных звёзд в её тягостном взгляде
Сжёг открытую душу дотла.
После долго скользило моё отраженье
По зеркальной поверхности тёмных витрин;
И напрасно ладони рекламных билбордов
Ударяли меня с двух сторон щекам.
Помню длинные тени на жёлтых фасадах
За пролётами старых чугунных оград.
Под ногами лежали бутоны из камня
В многолетней пыли.
Может, воздух был крут от мороза и газов,
Но как будто бы что-то давило на грудь…
Я рванул из неё измождённое сердце
И швырнул его резким движеньем за борт.

04.11.2017


По дну окатывая глыбы,
Трепля скелеты кораблей,
Вода ночного океана
Толкала тонкое стекло.
А за стеклом тянулось пламя
И оплывал горячий воск.
Сливались звуки, вязли жесты
В необычайном холоде.
Остатки ж силы отражались.
Все пули возвращались вспять.
Плоды оттягивали ветви
Окрепших в тяготах надежд.
Стирались чёткие границы –
Земля бежала из-под ног.
В обличье мира проступали
Его исконные черты.
Тревоги красками, тенями
Кружили, путались, плелись
В перцепционные узоры
Для церемониальных снов,
Что устремлялись на поверхность
За пузырьками слов молитв,
Читавшихся под образами.
Внушивших волю и покой.

18.11.2017


Достаю свой пугач из обрезанной трубки,
Набиваю селитрой загнутый конец,
Затыкаю гвоздём на капроновой нитке
И бью шляпкой с плеча о крылечный брусок.
Выстрел эхом летит по площадке у школы
Запах серы бьёт в нос, синий дым летит вверх.
Я, восторженно выругавшись, прячу спички,
А за ними пугач. Надеваю рюкзак.
Но вдруг вижу у валящегося сарая
Пацаны, докурив, затевают борьбу.
Я харкаю, пускаюсь бежать что есть силы
И сигаю, крича, в увлечённый замес.
Рядом с нами идёт неприметная бабка.
Очевидно, по сердцу ей шаркает страх
И она, обозлившись, тяжёлою сумкой
Ударяет меня по шальной голове.
Я на долю секунды теряю сознанье,
Оседаю с дурацкой улыбкой на снег.
Кто-то валит на спину и давит коленом,
А затем собирается куча мала.
Золотая пора. Время бьёт холостыми.
От мятущейся радости искры из глаз.
Акварельные краски весеннего неба.
Крики галок и шелесты ангельских крыл.

26.11.2017


* * *


2016


Z

Ночное предместье. Урман, да Болото.
Стожильный и хлёсткий январский мороз
Вытряхивает из последних прохожих
Как тяжкую хмурь, так и лёгкую спесь.
Ныряю под линию трубопровода
И долго иду сквозь ряды гаражей,
Ангары, пакгаузы, автостоянки,
Шоссе, перекрёстки железных дорог.
Мне с детства знакома трагичная бедность
Всех этих картин, но сегодня они
Престранно свозят бездыханным покоем,
Какой-то изжитой смертельной тоской –
Безмерно далёким, червивым, песочным,
Лишённым сознанья, забытым ничем;
Какой-нибудь дикой, жестокой расправой,
А может быть и – оскорблённой мечтой?
Вдоль улиц, как вдоль ледяных коридоров
Казённых мертвецких, дежурный свет ламп,
Струящийся каплями жёлтого воска
С фонарных столбов на коричневый снег.
Срезаю углы и иду всё быстрее.
Меня поглощает сильней и сильней
Диковинный кататонический ступор
Узлистых рябин, долговязых берёз.
Дома, словно трупы огромных животных
(Уставивших ввысь жестяные хребты).
Швыряю на желтый торец острый взгляд,
Пытаюсь всмотреться в глазницы окошек –
Смотрю и не верю, что в них была жизнь.
В соседнем дворе из кромешного мрака
Подал голос пёс и мгновенно замолк –
Не то подавился надломленным лаем,
Не то кто-то пнул доходягу в живот.
Я бью каблуками панельную наледь,
Всё резче и жёстче печатаю шаг,
Давя сонных змей поутихших позёмок.
Злость всё напирает и ищет исход.
Но пусть! Это хмель иссякает и в сердце
Неспешно вливается тихая боль.
Усталость всё явственней давит на плечи,
И очень искусно туманит глаза.

04.01.2016



Z

А. Пол.

Дрожал небосклон. Я, себе не переча,
Делил свой удел на семь дел. Тлел, как вдруг
Упала звезда – совершилась та встреча,
Которая всё изменила вокруг.
Замолк целый мир: ни волненья, ни рвенья.
Судьба, всегда к сроку готовя искус,
Добавила соли и в то же мгновенье
Жизнь приобрела неожиданный вкус.
Тяжёлые камни мещанских стремлений
Разбил и рассыпал далёкий завет.
Вспорхнула душа, растворилось томленье
И взгляду открылся чарующий свет.
Забыв, что зло ходит в приглядных одеждах,
Добро и удача умеют горчить,
А боль обостряться несносной надеждой,
Я встал, наконец, чтоб его изучить.
От первого шаткого шага до слова.
От слова до дела сквозь горы помех.
Болезни взросления – раны былого.
Но был непосредственен радостный смех!
Ты очень богата душой и порою
Была так нежна… Но утеряна нить.
Как мог я тогда, поддаваясь настрою,
Всю нежность твою до конца оценить?
Подобно ребёнку со всей полнотою
Я мог различать, беззаботно дыша,
Лишь резкие жесты. Мы перед чертою.
Они и толкнули меня на тот шаг.
Который, однако же, дал утвердиться,
Что значит та ласка… Аж в горле комок.
Я мог зло обидеть, заставить сердиться,
Но я не предал и предать бы не смог.

01.03.2016



Z

Когда-то дрались за районы,
Ну а сейчас толпа ребят
С лихих задворок ОЦеэМа
Идёт на лепсенский завод.
Размылись те межи и грани,
Нет, отступили рубежи
И приумолкли пули брани
По смолотым в муку делам.
Когда-то в золотое время
В тенях детсадовских веранд
Они на отчих шестиструнках
Играли ночи напролёт,
Но взяв за ноты оперкарты
Смычками «ВиЗ» или «БМ»
Играют новую музыку
На шестьдесят восьмых осях.
Могло ль сложиться всё иначе?
Пожалуй, нет, так почему
От тривиального расклада
Становится не по себе?
Здесь можно было б вспомнить Сартра,
Что жизнь, какой бы ни была -
Стезя фатальной неудачи,
Но дело, видимо, в другом.
В суровой бедности пейзажа,
Пределах вышарканных стен,
Сквозящей в каждом жесте бездне,
Свободе лишь ступить на край?
Не знаю. Бросив эти мысли,
Ловлю бесцеремонный взгляд
И жму протянутую руку
Спецовке с логотипом «Э».

06.04.2016


* * *


2015


Так бывает на свете – то ли зашумит рожь,
То ли песню за рекой заслышишь, и верится,
Верится, как собаке, а во что – не поймёшь,
Грустное и тяжелое бьется сердце.

П. Н. Васильев



Если забредёт кто нездешний –
Поразится живности бедной,
Нашей редкой силе сердешной
Да дури нашей злой заповедной.

А.Н. Башлачёв



Ой, цыганочка моя,
Я в тебя влюбился.
Две бутылочки купил –
Чуть не утопился.

(народное)




Z. МЕДОВЫЙ СПАС (МАКАВЕЙ)

1-й голос:

Лето видит закат: лист набрал желтизны.
Птицы реже поют, соты мёдом полны.
Улетают касатки. Заныло в груди
И невольно им выкрикнул: Мира в пути!
Первый, маковый спас. Глянь, чисты небеса.
На тарелках блины, хмельной мёд на усах.
С песней вышел народ на родные луга
Славить мак пока с неба не спустится мга.

2-й голос:

«Маки, маки, маковицы,
Золотые головицы!»
В танце кружит хоровод.
Дролей девушки щипают,
Смеясь, маком осыпают.
Солнце замедляет ход,
Видя, как они гуляют.

31.09.2009



Z

На футбольной площадке детдома
Майским днём нам забили стрелу.
Мы пришли – рихтануть гематомы,
Постоять за честь школы в бою.
По периметру, вылупив зенки,
Тусовалась шпана всех мастей,
А на поле построились стенки,
Побросав вещи кучей в репей.
Перед дракой и трепет, и нервы,
Но всю волю собравши в кулак,
Я пустился бежать в числе первых,
Только Саня Рыжков подал знак.
Все по парам. Удар за ударом.
Пропустил при попытке нырнуть
И в ответ, помрачённый угаром
Драки, ёбнул сопернику в грудь,
Отчего он, невольно вздев руки,
Отшагнул, но таки устоял.
Я тотчас подлетел к этой суке,
Стал лупить, ощущая запал,
Но вмешались два чёрта и скоро
Повалили меня, а потом,
Не сбавляя крутого напора,
Стали лихо пинать все втроём.
Что ж и я свою помощь дождался,
Но, едва вступив в драку, застыл –
Чей-то взвинченный голос раздался:
«Шухер, паца! Спасайся – менты!» -
И все вмиг, похватавши портфели,
Разбежались по разным дворам;
После кровью плевались, галдели,
Как садили пришедшим чморям.
Помню Саня сказал нам с обидой
И запомнился из кутерьмы:
«Пацаны, не шугни нас тот пидор,
Зуб даю, победили бы мы».

11.11.2009



Z

Уткнувшись спиною в кирпичную стену
Пред парой ретивых и твёрдых солдат,
Заранее приговорённый к расстрелу,
Он мелко дрожал на одной из рокад.
Ему застилало глаза, нос и уши:
В густых хлопьях сыпал с небес липкий снег,
Который, садясь на бескрайние лужи,
Немедленно слеп, умирал, багрянел.
Лицо точно острые иглы кололи,
Дыханье захватывало, ветр щипал,
Но он не испытывал даже мук боли,
Признав, наконец, роковой страшный вал,
Хоть всё его тело в увечьях и ранах,
Полученных, сидя в плену – взаперти;
…И стиснуты зубы, но: «Боже, Осанна!» -
Вдруг горлом пошло у него из груди.
Как страшно постигнуть судьбу «уж наверно»!
(Страшнее вдвойне, если ты на войне).
Гремевшее сердце теснило безмерно
Мучительной мыслью: «а что если не…»
Он с шёпота резко сорвался до крика:
Взметнулись вороны, заржал вороной,
Когда за ответным решительным гиком
Его захлестнуло девятой волной.

24.03.2010



Z

Он слышал ангельское пение в мгновенья,
Когда с осколочным раненьем кончив бой,
Накрытый и оглушённый взрывной волной,
Встал, обессилев, на колени высотой,
Где был сметён его отряд рукой сраженья –
Упал с гранатою в руке в попытке мщенья,
Упал – и пуля к нему вырвалась чрез мгу…
Безостановочно твердившему: «Смогу», -
Но время словно запекалось на бегу
И вяз с ударами в нём ритм сердцебиенья.
Ночь утопала в дивном свете: серафимы
Взывали друг ко другу радугами слов
И восклицали, продолжая этот зов
Акафистом: «Свят, Свят Господь наш Саваоф!» -
До славословия они неутомимы.
Дивившись чуду, он не знал – под сапогами
Меж тем развёрстывалась трещиной земля
И не сводил с пространства над смятённый взгляд,
Где шелестели белоснежные крыла…
Как нить судьбы была оборвана руками
Небесной пряхи, предрешившей ему пулю,
Сперва в себя словно б вернувшую на миг
(Явивший всплески крыл и неба сердолик)
И тут же ввергнувшую с тверди напрямик
В бескрайнюю, кроме кромешную, слепую,
Изничтожающую тьму.

27.03.2010



Z

Рвало, трясло, бросало в пот
С похмелья дядю Николая,
Который ежедневно пьёт,
Не слушая чужого лая.
Казалось, он неутомим.
Вчера кричал: «Сто грамм!» - и только, -
«Сто грамм!» Сегодня всё один.
Тих, хмур – видать и вправду горько...
«Сестра Таиська до сих пор, –
Вступилась бабушка чекушу
В руках вертя, - себе в укор
Воспоминает то, как мужу
На горе раз не подала,
Когда за праздничным весельем
Он умер, не найдя угла
В своей избе, борясь с похмельем».
Рвало, трясло, бросало в пот
Всё утро тёзку Николая,
Который к счастью не умрёт
В похмельном пламени пылая:
Он поднимает паруса
И тает общая тревога.
Ему всё божия роса,
Пока (тьфу-тьфу) здоровья много.

23.07.2010



Z

(Ответ на стих Александра Зацепы «Не бывает атеистов в окопах под огнём».)

Уж не рвутся меж нами снаряды:
Фронт сместился и звук их стал глух –
Оглушая стрекочут цикады,
Возмущая болезненный слух.
Ветр, угаснув, не трогает боле
У погибшего боем кудрей –
У приятеля ещё в школе,
С кем войной шли под пулями дней.
Степь укрыла нас пыльной травою –
Степь, которую мы не прошли.
Я сижу над его головою,
Сжав в ладонях по горсти земли.
Освещая глухую лощину,
Распушив сноп лучей, будто хвост,
Месяц выгнул воинственно спину
Пред пугающей россыпью звёзд.
В его бледном чахоточном свете
Санитары обходят солдат:
Тот кто ранен тому в лазарете
Помогают, врачуя, холят.
Преисполненный горькой досады,
Я на рану ложу крепкий дух.
Оглушая стрекочут цикады,
Возмущая болезненный слух.
Вся война есть одно лишь отмщенье –
Были б силы нести эту месть.
Здесь бессилие за преступленье,
Раскрываемое через честь.
Я смотрю в небеса строго-строго –
Не хулить же я стану – хвалить
Вседержителя Господа Бога
За свой дар обещающий жить.

02-03.08.2010



Z

Витая в мечтаньях среди Геликонов,
Весьма заурядным, но солнечным днём
Под шелесты шин и сигналы клаксонов
Я мерно гуляю привычным путём,
Черкая на скорую руку картинки
Из уличной жизни, смотря на народ,
Как в эту минуту, когда без заминки
Вношу, оглянувшись, в подручный блокнот:
«За мной две свидетельницы Иеговы
Бестактно пихают прохожей под нос
Листовки-буклеты, в которых основы
Ученья о том “кто таков есть Христос”,
А в смесовой куртке на вырост навстречу
Шагает степенный курсант МВД,
Что чудно пред нами развёл свои плечи
И вздёрнул рукав, где должно быть руте.
Надменно-недоумевающим взглядом
Его провожает лихой уркаган,
Почти проскочивший шоссе после «Лад», но
Комически замерший как истукан.
В двух дюжинах метров от урки в ушанке,
В гунявом, смердящем и вшивом пальто
Дед плющит ногой пол-литровые банки,
Лежавшие в урне среди нечистот.
От деда отходит вальяжная дама
И правит в смущеньи парик и наряд,
Поскольку не минула горького срама –
Столкнулась с ним, глядя презрительно над…»
Строча слово «над», я увидел, как некто
(На вид четырёх непоседливых лет),
Влекомый мамашей силком по проспекту,
Нацелил мне в голову свой пистолет
И этим мгновенно смешал, смешал жутко,
Вогнал в небывалый по силе озноб,
А следом, не давши очнутся, «кабуто»
Мортирой своей продырявил мне лоб.

15.04, 25.08.2010



Z. ПСЕВДОГАЛЛЮЦИНАЦИЯ

В наркотическом омуте осени
Мне однажды привиделось как
Под окошком с винтовками Мосина
Шли солдаты из долгих атак,
А над крышами чёрное облако
Источалось сильнейшим дождём,
Вуалировавшим черты обликов
Не поставленных ль в строй Октябрём,
Открывавшимся мне силуэтами
Богатырок, фуражек, коней,
Что, выходит, неслись над люнетами
За сто лет до сегодняшних дней?
Я, увлёкшись, по всем вероятиям,
Комментировал вслух свои сны,
Так как ты, заключая в объятия,
Вскрыла суть: Все приходят с войны…
Я вскричал: - Видишь? Видишь?. - Не бойся. Не…
- Что же видишь? Тебе не впервой?..
- Ничего, ничего кроме осени,
Салютующей рваной листвой.

29.09.2010



Z

От волненья Anni начала задыхаться*.
Я, пытаясь собрать с её щёк капли слёз,
Торопливо провёл её с лестниц палаццо**
И закончил припадок последней из доз.
- Подожди. Стоит ль нам возвращаться обратно?
Нет, у входа дождёмся решённой судьбы.
Перейдя через холл, холл, где было прохладно,
Я с ней вышел под грохот сердечной пальбы.
Через омут проспекта, лежавшего в иле
Купоросных снегов, растопивших тепло,
Шелестящие шинами автомобили
С плавниками зажжённых рекламных табло
Проплывали сгущающимся полумраком –
Всё разрозненней, реже, быстрей и быстрей.
Месяц, выбравшись к звёздам медлительным крабом,
Простирал к нам клешни отражённых лучей.
Всё в порядке вещей: город выпал из ража
И замедлил стремительный некогда бег.
Всё в порядке вещей кроме острого страха,
Страха впяленного в пяльцы крашенных век.

11.12.2010



* (Здесь и далее прим. авт.) «Нервный кол».

** ДК (СПб).



Z

Смерть абсурдна не менее жизни,
Удостоившейся из двух зол
Меньшей значимости укоризны
За не с чем не сравнимый помол.
Но, что важно, бывают моменты,
Когда жизнь наступает на грань
И желание эксперимента
Держит сердце как новая дрянь.

13.01.2011



Z. СТУК

В эту ночь ветер крайне свиреп и неистов,
В эту ночь он являет невиданный гнев,
Дуя с редкостным, мощным, внушительным свистом,
Заглушающим стоны столетних дерев,
И, змеясь, хлещет жёсткою снежною крошкой
По невольно прикрытым глазам, по щекам –
В эту ночь над моею лесною сторожкой
Разыгралась сильнейшая буря – пурга.
Озираясь в вопящей слепой темнотище,
Осмотрев дом, пройдя с фонарём виадук,
Я спешу возвратиться обратно в жилище,
Где с десяток минут до того слышал стук.

28.01.2011



Z

В ночи, когда уснёт тревога...

А.А. Блок

Город гудом и лязгом немолчных составов,
Засветив над окошком свечу фонаря,
Претворяет размеренно, глухо, картаво
Отходную молитву и верно не зря,
Потому что теряю последние силы,
Потому что куда (как) ни кинь – клином клин.
Я наверно у самого края могилы –
По три раза за день мене колют морфин.
День прошёл и мне дышится много свободней,
Так как сумрак пресёк неотвязность вещей,
Становившуюся каждый час безысходней,
В безысходности множась с течением дней –
Неотвязность вещей разноплановой масти,
Что с абстрактным имеют физический вид –
Неотвязность вещей, отражающих страсти,
Содержащие острый душевный конфликт.
Оставляя свой разум от суточной боли,
Что нет воли, признаться, и смысла терпеть
Я принять для себя не могу иной доли,
Не способной позволить во сне умереть.
Я усну – ночь погаснет последней звездою,
И её заместят лучи нового дня -
Дня, который наступит своею чредою,
Но, к несчастию близких, минует меня.

28.02.2011



Z

Предутренний сон. У окна, гладя пряди,
Стояла унёсшая свет из семьи,
Встав меж мной и мужем, отцом и детьми,
А с нею и он в похоронном наряде,
Начавший, едва отойдя от скамьи:
«Я рад: метастазы прошли, прошли ходко», –
И радость сияла на прежнем лице,
Которое так изменила сухотка
В безмерно тяжёлом морфинном конце.
Но я понимала, всё это игра. Как
Же так! Юра, чувствуя нашу любовь,
Стремиться ответить (возможна ль поправка?),
Хотя и дошёл до последних столбов.
Он ждал: «Катя, Петя, чего вы молчите?..
А ты, - я лежала в болезни, - чего?»
Ждал тщетно. Хоть эти слова горячи и
Теперь, но значенье их также мертво.
Замечу, поскольку нельзя не заметить
Раз я обозначила здесь имена,
Что Катя – жена, Петя – брат, только нет ведь,
Его с нами не было в облаке сна,
Принёсшего муку! Что б сердце согрело?
Как душно – вот встать бы (не встать уж, видать),
Пройтись под столь близким к нам небом апреля
И нищему с паперти денег подать;
А небо сегодня особенно хмуро
И с ним будто чувствуется связь, родство.
Во сне ж это утро от солнца тонуло;
Иль весь этот свет источал только Юра,
Иль весь этот свет исходил от него?

29.04.2011



Z

Не обманывайся, не надейся,
И не бойся признаться во лжи,
Что мы в качестве противовеса
Счастью выложили на дежи,
Заключавшему трепет восторга,
Или крайности: страсть или гнев,
Занимающие, но не долго –
Как игра (на одной стороне).
Признаю, было крайне приятно –
Я, пав духом, душою воскрес;
Но за мной это был, вероятно,
Лишь художественный интерес.
Ты искала знакомство на вечер,
Что потом длилось пару недель.
Ночь прошла, занялся жёлтый веер
Полукружья зари, начав день.

11.08.2011



Z

Люблю предчувствие начала:
Туман, стук сердца и мечту –
Когда есть время до отчала,
Когда корабль ещё в порту;
Когда обманчиво ничтожно,
Что contra, pro – наоборот.
Всё впереди и всё возможно;
Всё обморок, коловорот.
Люблю зелёный шёпот мая,
Роенье чувств, теснящих грудь,
И первый луч, когда, лаская
Мой взгляд, перемежает грусть.
Ночную грусть о том, что было –
О самой главной из утерь;
Пускай зашло моё светило –
Грядёт значительнейший день.

17.08.2011



Z

С. Л.

Вновь и вновь всё решает нещадное время –
Неподкупное время стремиться, губя.
Пусть же будет закрытой важнейшая тема,
Суть которой, захватывает и тебя.
Я мирился, потворствовал, всё принимая –
Безрассудно кивал бесприютной судьбе:
Не боролся за счастье своё, полагая,
Что оно не обязано только тебе.
Только, знай, не нашлось той единственной, верной –
Той, с которой бы сердцу открылся покой.
Не нашлось, потому что давно непомерно –
И давно, и наверно в край полно тобой.
Я не знал настоящей любви и… не знаю,
Ибо где нет взаимности боль и мечты;
Почему: я не мир бы тобой затмеваю –
Он способен стать цельным, когда б рядом ты.
Если вдруг ты обязана в чём-то другому,
Если кто-то другой тебе дорог теперь
Призываю тебя сделать выбор – иному
Быть нельзя, так как некуда больше терпеть.
Потому как надежда жива и довлеет –
Оправдай иль напротив – лиши – дай ответ
На вопрос, заключающий муку и трепет:
Ты желаешь быть рядом со мной или нет?

19.08.2011



Z

Проходящее лето венчают ненастье,
Холод, кроме того, то безмолвие, то
Долгий гуд в проводах бесприютного ветра,
Что стремиться с едва обезлюдивших жнив,
Где застыли монахини хлебных суслонов,
Вереницей идя в свой лесной монастырь,
И куда по их высушенные колосья
Уже, может быть, едет колхозный комбайн,
Нив, потрясших меня восхитительным чудом
Не то парой недель, не то тройкой назад –
Бесподобным сверкающим видом России
В серьгах молний над пропастью зреющей ржи;
Поднимаю с стерни неподобранный колос,
Заключающий гордость родимой земли,
О которой Господь позабыл, но с которой
За ним, веря в него, люди тянутся в рай,
Где утрами по-прежнему нить горизонта
Раскаляется так, что звенит небосклон,
А под вечер туманы ложатся в лощины
Как и здесь, разворачиваются вдоль пойм –
Ветра с летних покосов, где судна зародов –
Старожилы стихии, мерила штормов
Правят мачты жердей-стожаров в купол неба
И берут на таран всероссийскую мель*.
Бежин луг за их бортом кончается лесом,
Потемневшим в столь хмурый, столь сумрачный день:
И в природе и в сердце лежат, мозжат чувства
Острой горечи, боли, неясной тоски
Оттого, может быть, что кончается лето,
А за ним тает вера в себя и в мечту.
Влажный воздух как будто вобрал запах снега;
Но до гибели тлен и согласие с ним.

01-02.09.2011



* Слыша А.Н. Башлачёва («Зимняя сказка»):

«И плывут до утра хутора, где три кола - два двора,
Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель».



Z

Погода осени до крайности капризна
И от того там где лежит сплошная тень
Довольно скоро может вновь стать живописно –
Пусть ненадолго, но исчезнуть её сень,
Как только-только, например, потоки света
Вдруг разметали вязкий будничный покой;
Засим я выбрал для себя аллею сквера,
Чтоб мимоходом насладиться красотой.
Утихший ветер слабосильным дуновеньем
Волнует зыбью пламена резных листков,
Едва выдерживающих прикосновенья
И самых малых, несущественных рывков –
Листков, сорвавшись, ниспадающих зигзагом,
Чуть медля в точке начинающей излом,
И опускающихся на дорожку сада,
Что занялась от них пурпуровым огнём.
Природа осени это не примиренье
С фатальной гибелью и оскуденьем сил,
А лишь – необходимое преодоленье
И преступленье неминуемых трясин,
А значит, сквер и целый город воскрешая,
Она стремится к цели, что близка – куда
Ни глянь, кругом приметы и следы пожара,
Искоренившего вполне в её чертах,
Не истощающуюся на лето томность –
Её, чей крапчатый пейзаж тому не жгуч,
Кому контрастность светотени чувств – условность,
Зане его светило крылось среди туч.

30.09.2011



Z

Я гулял по сырым испещрённым листвою панелям
Посреди росших толп торопливо сновавших людей
В час, когда след прошедшего дня, постепенно темнея,
Растворялся в пространстве садов, мостовых, площадей,
Видя то, как усталость вела за собой раздражённость,
Отражённую в лицах, звучавшую в чьих-то словах…;
Повсеместно осенний пейзаж обострял напряжённость
И хаос, придавая нервичным порывам размах.
На одной из панелей к себе обращали вниманья
Двое не безразличных, как видно, друг к другу немых,
Выяснявших свои отношенья, от негодованья
Резко жестикулируя, будучи возбуждены.
По подобной патетике и истеричности жестов
Я, конечно, читал возмущенье обманутых грёз;
Но а значимость сути конфликта имевшего место –
По живому участью в глазах у неё полных слёз.*

21.10.2011



* Вариант:

Я гулял по сырым испещрённым листвою панелям
Посреди росших толп торопливо сновавших людей
В час, когда след прошедшего дня, постепенно темнея,
Растворялся в пространстве садов, мостовых, площадей,
Видя то, как усталость вела за собой раздражённость,
Отражённую в лицах, звучавшую в чьих-то словах…
Вместе с тем: как осенний пейзаж обострял напряжённость
И хаос, придавая нервичным порывам размах,
Апогей проявленья которых – сердечная драма
Двух, увиденных мною случайно в тот вечер немых,
Не желавших понять визави и кричавших упрямо
О тех чувствах, что полнили души и были важны
Языком патетических: резких отрывистых жестов.
Представлявших собой выраженье обманутых грёз?..
Непреложную ж важность конфликта имевшего место
Заключало участье в глазах у неё полных слёз.
Я гулял по сырым испещрённым листвою панелям
Посреди росших толп торопливо сновавших людей,
Когда с днём завершилась и вся трудовая неделя
И кругом зажигались они подвязных фонарей.



Z

За недолгую троицу лет как стать чахлым беспомощным жалким калекой Алёшка
Филиппёнок зимою вечерней порой, не пройдя даже и полпути к Лучникам,
Где живёт, от двора в Карасюрово с некой попойки, решив, что вернётся обратно
Не по дамбе – в обход – по полям и лесам сквозь кромешную страшную мгу – напрямик,
Был подхвачен под руки, которых потом был лишён, двумя девушками-близнецами
С белокурыми длинными своеобычливыми волосами и после того
Уведён ими прочь с той беззвёздной, но всё-таки ясной, знакомой, конечной дороги –
Уведён в тишине, потому как не смог, не решился о чём-либо заговорить
На окраину поля, где перед собою, вполне обретя изменившие чувства,
Он мог видеть высокую стену мрачневшего леса и три конных неровных тропы,
Убегающих: первая в влево, вторая направо, последняя прямо – в чащобу,
По границе которой, как я полагаю, чуть раньше шло заготовление дров.
Наугад и удачу он двинулся правой и в итоге, плутая, крепимый надеждой,
По глубоким снегам средь пронизывающих нещадных ветров, наконец, к десяти
(Выйдя в пять), вышел к трассе в Порошино, что расположена в двух, трёх верстах так же справа
От местечка, откуда он вышел, и где и проходит та долгая трасса в обход.

04.11.2011



Z. УЧАСТИЕ

1.

Я был обласкан удивительной судьбою,
Пока чурался окружающих страстей,
Зане не знал ни испытаний над собою
И ни нетерпящих согласия потерь,
Но пренебрёг своей бесценною свободой,
Как слабовольный и бесчестный вертопрах,
Когда последовал за чувственной природой
И посадил в душе смятение и страх,
Без промедления проросшие в сужденья,
Что до ошибки прошлых дней наверняка
Меня на жизненном пути от столкновенья
И от паденья берегла Его рука.

11.11.2011

2.

Поднявшись с рассветом, когда спавший город
Стоял в непривычной для слуха тиши
Я вышел за двери в остаточный морок,
Ведомый внезапным порывом души –
Каким-то неясным, но твёрдым стремленьем
(Которое с радостью я пережил),
Несущее лёгкость, воодушевленье,
Желанный прилив оставляющих сил
И долго гулял по пустынным кварталам,
Усыпанным чёрной осенней листвой,
Всё большее видя в простейшем и малом,
Без тени желанья вернуться домой.
На мёртвую землю размеренно, плавно
Летел с неба всеобновляющий снег.
Я думал с опаской, как было бы славно
Вернись, обратись это Он вдруг ко мне…

14.11.2011



Z

В страхе смерти истоки внушительной силы,
Что когда-то вложила мне в руку перо
И подвигла без ропота рвать свои жилы,
Беспощадно поставив вопрос на ребро.
Ток слов, строк, лет не сделали жизнь меледою
И когда мне случается жить задарма,
То секунды как капли при пытке водою,
Разбивая лоб, медленно сводят с ума.

24.12.2011



Z

Душа душу знает, а сердце сердцу весть подаёт.

Кто-то третий в любовных вопросах – помеха
Голосам двух сердец, чей союз светел, свят,
И не так важно кто и всерьёз ль, ради смеха
Им становится. Здесь что соперник, что сват.

24.12.2011



Z

За накрытым в честь страстно любимого с детства
Новогоднего празднества в зале столом
Не без доли лукавства, а в чём-то кокетства
Декламируют тосты, звенят хрусталём,
Зажигая при этом бенгальские свечи,
Осыпая присутствующих конфетти,
Ловко импровизируют острые скетчи
И со смехом придумывают травести,
Потому что исход миновавшего года
Знаменует предел всех несчастий и бед,
Успевающих к гибели дать «много плода»,
Обещает иные масштабы побед;
Но в душе, невзирая на общую радость,
Ощущается грусть о летах, придава-
Вших кануну, застолью особую сладость
Атмосферой разительного волшебства.

31.12.2011



Z

На столе оплывал слабый, тусклый и ставший коротким огарок,
Освещавший бутылку и россыпи карт, что оставил банчок:
Пир, кутёж в прошлый вечер и ночь был задирист и ярок.
(В абсолютной тиши вдруг раздался негромкий железный щелчок).
С меньшей ясностью в мге, постепенно светлевшей с приходом рассвета,
Озарялись и лица двух тайно сидевших за этим столом
Визави офицеров, доливших в бокалы хмельного клерета
И, отстав от знакомых, оставшихся в старом умёте вдвоём.
Находясь вдалеке от любимой России в лихую годину,
Отнимавшую Родину, честь и семью на военной тропе,
Им обоим, по жизни ни в чём не знававшим святой середины,
Иногда, как теперь, приходись вверять разрешение спора судьбе.
Выждав восемь-двенадцать секунд за разительным, редким таланом
И первой победой, один из них плавно подался вперёд,
Протянул свою руку к другому с висящим на пальце наганом
И без тени злорадства сказал ему твёрдо: «Прошу – Ваш черёд».*

14.01.2012



* Вариант:

На столе оплывал слабый, тусклый и ставший коротким огарок,
Освещавший вино вместе с парой колод, что оставил банчок:
Пир, кутёж в прошлый вечер и ночь был нежданно задирист и ярок.
(В абсолютной тиши вдруг раздался негромкий железный щелчок).
С меньшей ясностью в мге, постепенно светлевшей с приходом рассвета,
Озарялись и лица двух тайно сидевших за этим столом
Визави офицеров, доливших в бокалы хмельного клерета
(Не в пример всем знакомым), связавши до времени сговор узлом.
Находясь вдалеке от любимой России в лихую годину,
Отнимавшую Родину, честь и семью на военной тропе,
Им обоим, по жизни ни в чём не знававшим святой середины,
Иногда, как теперь, приходись вверять разрешение спора судьбе…
Выждав восемь-двенадцать секунд за разительным, редким таланом
И первой победой, один из них плавно подался вперёд,
Протянул свою руку к другому с висящим на пальце наганом
И без тени злорадства сказал ему твёрдо: «Прошу – Ваш черёд».



Z. 5/6

Я сижу на террасе – средь стихшей природы
И, катая в руке синий везувиан,
Поднесённый мне с чувством в далёкие годы,
Неподвижно смотрю, как густеет туман
Меж рядами деревьев осеннего сада,
Расстающихся с блёклой тяжёлой листвой,
За коротким дождём, начинавшимся с града
И прошедшим сегодня уже не впервой.
Все надежды мертвы. Я загнал себя в клетку,
Вынув Вессон, взведя заострённый курок
И как будто невольно начавши рулетку,
За которой всегда провиденье и рок,
Ибо «выигрыш» минет, нимало не тронув –
Не позволив почувствовать пульса пути –
Непременно заставит добавить патронов,
Чтоб свести вероятность к пяти из шести…*

13.02.2012



* Вариант:

Я сижу на террасе – средь стихшей природы
И, катая в руке синий везувиан,
Поднесённый мне с чувством в далёкие годы,
Неподвижно смотрю, как густеет туман
Меж рядами деревьев осеннего сада,
Расстающихся с блёклой тяжёлой листвой,
За коротким дождём, начинавшимся с града
И прошедшим сегодня уже не впервой.
Осознавши, что рвусь от надежд прямо в клетку,
Вынув Вессон, взведя заострённый курок
И как будто невольно начавши рулетку,
За которой всегда провиденье и рок,
Ибо «выигрыш» минет, нимало не тронув –
Не позволив почувствовать пульса пути –
Непременно заставит добавить патронов,
Чтоб свести вероятность к пяти из шести…

* Я не верю в сомнения по поводу смерти: человек, добровольно приставивший ко лбу револьвер, чтобы испытать судьбу, остаётся в выигрыше при любом исходе игры и поэтому готов к смерти в полной мере. Следовательно, принародная попытка разрешения вопросов судьбы подобным образом – акт неоспоримой смелости (готовности в любой момент расстаться с жизнью), а уединённая – трусости.
Кроме того, мне кажется, среди последних: одиноких и отчаянных не редки случаи, когда в процессии игры у них создаётся впечатление, что призрачное удовлетворение может быть выбито бойком только лишь из одного единственного – пустого гнезда барабана.



Z. СТРАННИК (ИЗ ЦИКЛА «РУССКИЕ ПОГОВОРКИ»)

Ветер режет ножом. Хлёсткий дождь ноги свесил.
Путник спешно шагал незнакомой тропой,
Пролегающей сквозь черемисские веси,
Собирая кокуры волшбой, ворожбой –
От того, что лишился двора и ограды
И ребро очень скоро зашло за ребро,
От того, что умеет, нутром видя правду,
Обличать нашу глупость на редкость остро.
Он ел хлеб с многих печек за время скитаний
И опять зычный гром начинает грозу,
Но, имея довольно причин для роптаний,
Всё ж не пролил из глаз золотую слезу.
Он уверенно принял все беды и горя,
Отыскал каждый выход, спасительный брод
И растёр их в ладонях под носом покоя.
Он с задорною радостью смотрит вперёд.
На деляны, с которых взлетают вороны,
И елани, где стали встречаться стога,
На клонимые шквалом высокие кроны
Начала опускаться тревожная мга.
Полагая сегодня стоять на пороге,
Странник снова отсрочил желанный привал,
Хоть остался без ног, а лесная дорога
На валежник, который ещё не бывал.

28.06.2012



Z. СТАНСЫ (ИЗ ЦИКЛА «РУССКИЕ ПОГОВОРКИ»)

1

О раб золота, жаждущий перстень Гилея,
Присмотрись повнимательней к людям окрест
И тогда, может быть, скажешь мне, сожалея,
Что всесилен, кто держит на вороте крест.

2

Жизнь стрела: как легко упустить своё счастье,
В прозябании чая движение вод!
Буриданов осёл, так забудь про участье,
Как про корень чудес и штурмуй небосвод.

3

У заезженной лошади много плетей, а
У невежды молитв, уводящих в урман.
Разве может быть истинно верной идея
Выставлять против трудностей самообман?

14.07.2012



* Вариант: «свободен» (как смысл обогащения).



Z

Стояло время долгих дней, цветущих яркими цветами
И изливающих по пожням свой медовый запах трав,
Поющих солнцу на ветвях деревьев птиц. Спускался вечер
И над посёлком всё сильнее занимался небосклон.
Плечом к плечу в столовой СОШ ученики из параллели
Двух старших классов: «А» и «Б», едва успев окончить курс,
С учителями, на глазах которых быстро повзрослели,
А так же многими родными отмечали выпускной.
Столы, составленные утром параллельными рядами,
Теперь ломились от сготовленных и выставленных яств.
Цветы, воздушные шары на разноцветных длинных лентах
И серпантины украшали всем привычный антураж.
Произносились поздравления, напутственные речи,
Произносились не успевшие быть сказанными вслух
Предельно важные, значительные, трудные слова. Все,
Осознавали, что навряд ли у них будет новый шанс.
Средь торжества в одну из дальних и бесшумных классных комнат
Вслед за молоденькой учительницей, выдохнувши дым,
Вошёл нетрезвый выпускник с горяще-красными щеками,
Внезапно запер за собой входные двери на замок,
И, проходя к ней, стал расстёгивать и стягивать одежду.
Она сначала возмутилась, пусть и с первых же секунд
Сочла подобный фарс игрой – когда представленная сцена
Сверх всякой меры затянулась, ощутила острый страх,
Поскольку парень из-за выпивки мог быть непредсказуем,
А для любой непредсказуемости не было преград
И вскоре в нервном напряжении, смотря как прежде прямо,
Совсем нежданно рассмеялась. Он, заслышав этот смех,
Пустил ремень, а после сам оцепенел, застыл на месте –
Застыл с испуганным лицом, ведь, поворачивая ключ,
Ждал очень многого, но только не такого продолженья,
Когда пришлось просить прощение и искренне жалеть.

15.09.2012



Z

(ИЗ ЦИКЛА «РУССКИЕ ПОГОВОРКИ»)

Если как-нибудь можно накликать беду,
То без желчи обиды и без неприязни
Из оставившей своей отпечаток боязни
И, конечно, стоящего в том же ряду
Самомненья мне хочется вспомнить слова
Приговорки и причета, вздора и гили
И ни гроба себе пожелать, ни могилы,
Что со временем скроет лесная трава.

20.10.2013



Z

Бежит-пронизывает время,
Взрываясь стыками секунд,
И с той поры как мы расстались
Прошёл должно быть ровно год.
Пусть в сердце безнадёжный холод,
Сменивший лихорадку чувств,
Но всё ж свиданий и прогулок
По парку мне не позабыть;
А здесь в уютном жёлтом свете
Точь-в-точь как этот год назад
Белеют яблонные кроны,
Роняя с веток лепестки.
Повсюду льётся пряный запах.
На всём стоят печати тайн.
Гуляют пары и их шёпот
Перебивает водопад.
Весна поёт, весна ликует,
Но прошлогодняя ль любовь
Так оживила всю природу
И мысли вверила тебе?

12.07.2014



Z

Средь чреды новогодних гуляний
Я случайно войду в некий круг,
Где меня встретят радостным смехом
И тотчас же усадят за стол.
Где нальют и потребуют тоста,
Где конечно попросят сыграть
Что-нибудь на проклятой гитаре,
А затем пригласят открыть бар.
Я, польщенный, разбавлю и выпью,
Наконец-то вдохну всей душой
И проникнусь спонтанным весельем,
Не пытаясь чего-то смекать.
Шестиструнку заглушат колонки
И от бойкого топанья ног
Из-за створок совдеповской стенки
Будет слышаться пыльный хрусталь.
Но едва лишь минует полночи
Праздник лопнет, рассеется дым:
Смолкнет музыка, девичьи крики
Бой стаканов и гомон бесед.
Все начнут расходиться и в спешке
Что-то двигать и переставлять.
Меня кто-то подхватит под руки,
Недовольно проводит за дверь.
Там же кто-то вольёт в глотку водку,
А за ней сразу сладкий мускат,
Проведёт по отвесным ступеням
И растает: ну ладно, бывай.
Я по стенам домов и заборам
Двинусь в жёлтый ночной полумрак
По пустым заводским закоулкам,
По печальным фабричным дворам.
Месяц скроется. Силы оставят,
И в сильнейший январский мороз
Задремлю на снегу тротуаров,
Не дойдя до подъезда квартал.
Бытие, обращённое смертью,
Сложит крылья, сокроет лицо.
Никого не окажется рядом,
Кто б растряс ледяной смертный сон.
А дежурный патруль херувимов,
Проверяющий дальний район,
Пожалеет пройдохе и пули
В семь казённых копеек ценой.
Но! распивши пикон из флакона,
Заедая его беленой,
Три заблудших чудных лепрекона,
За одежду притащат домой.

09.01.2015



Z

Шквальный ветер метёт рукава длинных улиц.
За окном неизменно кружит белый снег.
Несказанно уставши от тьмы зимней ночи,
Я спущусь в темноту человеческих душ,
Как обычно пройду через дымную залу,
Где искусно свингует знакомый тапёр
И, шумя, предаются веселию гости,
И с улыбкой присяду за покерный стол,
Чтобы карты язвили усталое сердце,
Раз за разом летя от крупье по сукну,
Чтобы взгляды соперников, множащих ставки
До изрядных размеров, кололи насквозь.
В этом шуме как будто бы где-то услышу
Чей-то смех, осмотрюсь, встречу блеск чёрных глаз,
И, в финале взяв банк прагматичным ререйзом,
Я к всеобщей вражде перестану играть.
Гостья встретит исполненным хитрости жестом,
Может быть, лучше всех понимая момент.
…Ну а зная, что губ не сожжёт поцелуем,
Станет только сильнее меня целовать,
Ведь в ту ночь к нам обоим вернётся фортуна
И разгонит всю хмарь; а затем наверху
Молодая звезда моей уличной смерти
Соскользнёт по клинку выкидного ножа.

18.01.2015



Z

Бывало, нежные поэты,
Забыв сласть славы и похвал,
На гордецов и обдувал
Точили верные стилеты;
Бывало, храбрый генерал
Мог слышать ангельский хорал.

20.01.2015



Z

Я знаю, мама, ты меня простила,
Но сам себе смогу ли я простить.
(Матери)

День погас в золотистой пшенице.
Холод плещется в руслах лощин.
Ночь на мчащейся вдаль колеснице
Пыль золы подняла до небес.
Так и чёрное облако жизни
Из предательств, бегов и облав
Запятнало исконную веру –
Скрыло свет путеводных светил.
В сердце мрак. Кони хрупают сено
И трещит дикий Муромский лес.
Ну а рядом с ним волею судеб
Оказался родительский дом –
Дом, в который уже не вернуться,
Чтоб найти и начать новый путь,
Ведь того, что стоит за плечами
Не исправить и не позабыть.
Разве тяте, видавшему горе
От меня, моих прежних друзей,
Дать решить незавидную участь,
Зарядив и вручив револьвер…
Только что! я продал свою душу –
Я отмечен и проклят собой.
В сердце мрак, но что мрак вечной ночи,
Если смелость* не знает границ!

24.01.2015



* Впрочем, не столько смелость сколько именно бесстрашие – какая-то словно бы безосновательная решимость.



Z

Я допил свой бокал и поставил на край…
Смелый ветер тотчас же ударил мне в спину.
Пересохло во рту, а когда глянул вниз,
Помутилось в глазах и стеснило дыханье.
Предвкушено качнувшись вперёд и назад,
Во всю силу толкнулся в нависшую пропасть,
Чтоб навеки пропасть. Перед самой землёй
Твёрдым жестом расправил широкие крылья.

26.01.2015



Z

Ну что, поэт, мошенник чувств и шантажист глухих страданий,
Где шляпа, твидовый костюм и пара лаковых штиблет,
Где колокольчик, что готов зайтись от смеха и рыданий,
И где твой чёрный пистолет?
Сегодня ты, проклявши всё – хлебнув из горлышка араку,
В капкане из колючих рамп, софитов и прожекторов
Опять засучишь рукава и заведёшь большую драку –
Проверишь силу лживых строф,
В которых ветры, стены волн и корабли летят на рифы,
А если тонкий звон лучей, то не смолкает лязг мечей
И, выжидая, над толпой кружатся вороны и грифы –
Смерть ищет тех, кто горячей.
Сегодня ты, проклявши всё, в каком-то яростном задоре
И круге пламенных страстей со злостью щеря алый рот,
Как будто только что убёг, зарезал суку в коридоре,
Проймёшь отчаяньем народ.

15.02.2015



Z

В горле ком. Не суди синяком,
Не ряди и в ремни или петли –
Дай вдохнуть и тотчас опьянеть,
Отнести на штыке своё сердце.
По делянкам стучат топоры –
Вырастают высокие храмы.
Ведь судьба бережёт до поры
И всего возвращает с лихвою.
Будет день. Будет час. И гроза
Разыграется в сумрачном небе.
Взвоют ветры, ударят грома
И нахлынут свинцовые ливни.
И тогда уж кого не кляни,
И куда не бросайся в запале
Мне останется встать над собой
И взойти к небывалым вершинам.
Такова полноводная жизнь –
Слёз и смеха касатке в достатке.
Так зажги у иконы свечу
За всех тех, кто удачлив и весел
И твой дом не оставит уют,
Счастье с радостью встанут горами –
Не горбами, а эти слова
Обернутся лишь искренней ложью.

04.07.2015



Z

Мила та сторона, где пупок резан.

Говорят, нищий любит своё хламовище.
Мне до смерти мила лишь своя сторона,
Где горят и зовут мои детские зори,
Где всё валят леса и стучат поезда.
Неизменный посёлок укрылся туманом.
Я пошёл прогуляться по старым местам,
Заложив тот же шабер за ту же голяшку
Тех же купленных в долгом пути хромачей.
На окраине лай, грай и плач, ну а в центре
Только музыка, песни и радостный смех.
Я пробрался в толпу, заломив восьмиклинку,
И пожал руки всем, кого знал с юных лет.
Вдруг приметил тот факт, что один сторонится,
Не подходит и странно отводит глаза.
Видно он не забыл, как струхнул после бучи,
Как под руки меня увезли на тюрьму.
Будь что было. Меня привечают подруги.
Здесь когда-то я прожил богатую жизнь
И не только приятелей детства оставил,
Но и, как оказалось, заклятых врагов.
Вышел случай и я оказался за клубом.
За спиною послышались чьи-то шаги.
Окажись я не здесь, сразу б взялся за шабер.
Повернулся, и тень мне раскрыла живот.
Я упал на колени и начал валиться.
Вдруг тот парень, что руку мене не подал,
В один миг повязал красным галстуком суку,
Подлетел со словами: "Прости, был не прав".
Кровь бежала ручьем. Он куда-то метнулся
И минут через двадцать вернулся с врачом.
Я простился с единственным другом глазами
И лишился едва трепетавшихся сил.

10.07.2015



Z

Оставлю город и знакомых.
Продам, что нажил и сберёг,
Куплю "Буханку" и двустволку,
Заеду в кулижанский дом,
Переберу гнилую кровлю,
Подгружу в уголочке сор,
В подполье обустрою погреб,
В парилке поменяю печь
И этим взбалмошным примером
Зажгу, потом переманю
Из каменных кварталов друга
В избу соседних Лучников.
Продам, чтоб лес до горизонта,
Чтоб черемшина под окном,
Чтоб до ближайшего прилавка
Не меньше дюжины км.
Мы будем упиваться солнцем
И мёдом брошенных лугов,
В необычайнейшем порыве
Кутить без роздыха. Кутить
Да с карамазовскою страстью,
Да на рогожинский манер
Вдрызг разорять родные избы
И драться, вешаться на сбруях -
Гнать тройки борзые к чертям.
Когда ж зазолотятся листья
И полетят, кружа, с ветвей,
Когда осенняя прохлада
Сметёт дурманивший нас зной,
Гоня похмелье у колодца,
Я протрезвею в первый раз,
Взведу промокший взгляд на небо,
И ощущу как сдавит грудь…
Польют дожди, а за дождями
Пойдут снега, снега, снега.
Они засыплют все дорожки
И дом, и дверь на нижний мост.
Бирюк сосед – последний житель
Решит, что потерял башку,
А если спьяну дым увидит,
Положит крест и вон уйдёт.
Я буду печь топить загоном,
Вязать слова, вить сандарак
И слушать "Радио России" –
Любой доставший нас "Маяк".
Ну а весной, воспрянув духом,
Враз отряхнув от ног печаль,
Стремглав отправлюсь к магазину
И встречу средь пропойц того,
Кто радостно меня обнимет,
Наскажет бед про лазарет,
Про то, что он идёт в Кулигу
И стрельнет рупь на опохмел.

26.07.2015



Z

Я уже почистил пистолеты,
Смазал их, дозарядил свинец.
Ветер словно из долины Леты -
У меня билет в один конец.

16.08.2015



Z

О, не дайте надежды без воли.

17.12.2011



Z

Суета лишь подгоняет настигаемое время.

29.01.2012



Z

Чужие уступки не салят лишь слабых.

31.03.2012



Z

Гнетущая скука всегда близорука.

11.08.2012



Z

Память, ширясь, крадёт драгоценное время.

24.08.2012



Z. ЖИЗНЬ – ИСПЫТАНИЕ И ЖИЗНЬ – СВОБОДА

В несчастии и счастии нет высшего участия.

15.10.2012



Z

Слабоумие есть воспалённая логика.

15.10.2012



Z

Малодушно нести свои страхи в могилу.

21.10.2012



Z

Вдохновение в явственной силе стиха.*

22.10.2012



* Вариант:

Вдохновенье рождается ярким стихом.



Z

Ложь зло обличает коварную глупость.

23.02.2013



Z

Сатиру к сердцу не прижать.

19.04.2013



Z. ВЫПУСКНОЙ УРОК

Гром утих. Я поднялся из-за письменного стола, прошёлся по комнате, отворил настежь створку окна и, собираясь облокотиться на подоконник, почувствовал через едкий табачный дым пьянящие ароматы озона и цветущих сиреней.
Мокрый от недавнего ливня двор был посеребрен лучами майского солнца.
Удивительно, но почти сразу в памяти воскресли обстоятельства 2-летней давности, когда при подобном уличном антураже мы с тобою, держась за руки, бежали с улыбками на лицах по лежавшей внизу тополиной аллее, затем – узким тротуарам окрестных дворов, через Дзержинского по не высокой Шорина – бежали бегом в своих праздничных белоснежных нарядах, чтобы успеть на торжественную церемонию последнего звонка. Впрочем, если учесть, насколько волнительны и сегодня для меня впечатления тех дней, ничего удивительного в этом нет. Весь мир был у наших ног. Не знаю почему, но так казалось – казалось, вероятно, из-за ощущения свободы и отсутствия времени, выпавшего выбора и обнадёживающей перспективы, хотя последние предметы в большей степени подразумевались, нежели составляли наши беспечные мысли. Бежали же мы, вероятно, не столько из-за какой-нибудь боязни опоздать, а именно навстречу лёгкому и по-летнему тёплому – ласкающему ветру.
Волнительны и живы эти впечатления ещё и потому что противопоставлены в моём сознании совершенно чудовищным обстоятельствам, разыгравшимся в это же утро.
Никогда не забуду того момента, когда, выбежав из-за очередного угла, мы оказались перед открытым для минут прощания гробом, лежащим на кухонных табуретках около подъезда, и грянул духовой оркестр, располагавшийся в некотором отдалении: невероятной силы ужас тот час же поднял меня на носки и потащил в сторону. Ощущение от этого переживания сопоставимо с тем, которое может быть вызвано неожиданным ударом широкой струи или целого потока крутого кипятка.
Несмотря на сильнейшее потрясение, мне удалось устоять.
Довольно скоро придя в себя, я стиснул зубы, поймал тебя, поражённую, как мне показалось, не меньше моего, за расцепившуюся руку и протащил через незначительную толпу окружавших тело молодого мужчины с «прощёной грамотой» на лбу людей с цветами и в траурных кисейках.
Но самыми сильными всё-таки оказались, конечно же, душевные потрясения, поскольку этот случай был моим первым непосредственным соприкосновением со смертью, которое сначала инициировало взрыв ненависти, а затем обратило к убеждению в невероятной хрупкости собственной жизни – к тому, что смерть, если не рядом, то значительно ближе, чем может казаться. Данного рода хрупкость не может не предопределять значимости настоящего момента, а значимость способна противостоять его пустоте и бесплодности.
Докуривая, я решил оставить окно открытым, а сам направился вглубь комнаты, сел за письменный стол, потушил сигарету и принялся перечитывать абзац, на котором остановил работу.

26.02.2012



Z

Я первым из присутствовавших в доме увидел через окно тёмно-синий (цельнометаллический) фургон, остановившийся напротив калитки и, признав в нём Volkswagen Transporter T-4, провоженный мною из К. три дня назад (14 фев.), сообщил об этом сестре. Мы сразу же принялись одеваться.
Мать встретила машину на улице: когда я выскочил, она уже выходила из-за неё с парой зелёных полипропиленовых мешков с вещами умершего неделю без одного дня назад дяди, с телом которого дедушка (по отцовской линии) с отцом вернулись из С-Петербурга. На глаза матери наворачивались слёзы.
За мной следом спустился дедушка Т. – муж родной сестры моей бабушки, пришедший к нам несколько ранее, встревожившись белой незнакомой машиной прошедшей мимо его дома в нашу сторону.
Как только закончились выставленные на дорогу дедушкой и отцом мешки, я обошёл машину за новыми и в проёме открытой двери увидел головную часть узкого гроба обитого бордовым шёлком, отчего острая невыносимая тоска в то же мгновение овладела моим сердцем. Я очень хорошо знал и безмерно любил дядю. Очень жаль, что он умер столь рано – ему было всего 45 лет.
В последние годы дядя достаточно часто и подолгу гостил здесь – у родителей – в леспромхозном посёлке (О.) на севере К-й области, путь в который не редко проходил для него через нашу квартиру в областном центре. Я был рад каждому его визиту, которые всегда привносили в наскучивающий быт удивительную атмосферу праздника. Последний раз дядя уехал отсюда – со своей малой родины всего-навсего за четыре дня до своей смерти, отчего мне не раз приходилось слышать от родственников: «Глядишь, не ухал бы, ничего бы и не было», – уехал лишь за тем, чтобы получить пенсию по группе, скопившуюся за полгода.
К слову об ощущениях добавлю и следующее. Всё время до настоящего момента и ещё недели три после я не мог признать этой смерти, не мог поверить в неё. Конечно же, по истечении месяца ничего коренным образом не переменилось, но уже можно было говорить о каком-то привыкании и смирении; привыкании – исключительно по стороннему отношению и факту отсутствия.
Пока мы донашивали вещи, водитель поднял заднюю дверцу. Из салона не громко играла музыка.
Гроб заносили: дедушка, отец, я и дедушка Т. Заносили головой, чтобы назавтра выносить ногами.
После того как занесли и поставили на заранее приготовленные стулья решили поднять крышку, но едва только дедушка притронулся к ней бабушка – мать моего дяди, вышедшая нам на встречу запричитала, повторяя невозможные утешения прозектора: «Лёгкая смерть. Повезло…»
Глядя издали на дядю, я не чувствовал в его лице никакой одухотворённости, присущей живым – света, какой-то божественной ауры. Вероятно грубое и не совсем уместное сравнение, но его тело было уподоблено предмету, оно терялось в гробу, в пространстве комнаты.
Мать, произнося что-то ласково, решила скрестить протянутые вдоль туловища руки на груди – дядя позволил. Его кисти с обратной стороны мне показалось потемневшими.
Когда дедушка вновь начал прилаживать крышку, выяснилось, скрещённые руки мешают ей плотно лечь на место и уже глубоким вечером – спустя несколько часов дедушка с отцом, всё-таки решив исправить это обстоятельство, опустили их несколько ниже и на время перевязали красной шерстяной ниткой, чтобы не расцеплялись.

25.03.2012



Z

- А ты знаешь кого сегодня хороняли – нет?
- Нет, Люб, за работой белого дня не видела.
- Кого-то с Америки, а кого именно не знаю – думаю, что Хоробрых.
- А кто у них? Старые, небось, давно померли, значит, молодые.
- Хм. Как же его звали-то – не Толей?
- Который с Тоней-то жил?
- Ага-ага.
- Ой, не работают – пируют! Пьянка же и сгубила, наверное…
- Четыре парня их было: один задавился, второй утонул…
- Четыре и все красивые – все ведь у них красивые были; а Толя приходил, помню, к А. (при его жизни) – они в одном классе, оказывается, учились. Сестра у них ещё была, но её, как и родителей, давно уже нет. Слышала ли ты про неё? Только-только выучилась на медсестру, поехала по распределению в Боровицу и там отбила у одной девушки парня. Через некоторое время начались разговоры о свадьбе и всё бы ничего, да только оставленная-то девушка больно ревела… а её бабушка, видя всё это, ей и говорит: ты не реви, а на девичник всех девок к нам зови – я её кваском напою – никакой муж не нужен будет. На девичнике молодая невеста и отравилась чистотелом.
- Чистотелом разве?
- Да, в больнице, где я эту историю слышала, мне так сказывали. А через месяц после своей свадьбы, как всем известно, она и умерла.
- Толю – не Толю – по-моему, его.
- Не знаю, Люб, не знаю.

09.07.2012



Z

Утром 27 сентября (1980 годов; когда б. работала звеневой), когда колхозных коров ещё доили, Геннадий (Боров; 03.12.1949-19.05.2008) из Кобылачи по случаю Сдвиженья решил повернуть вожжи к Проне во Вторую Кулигу, находящуюся недалеко от фермы, где они с ним поочерёдно работали кочегарами-пастухами. Зимой каждый из них через день гнал и грел воду для скота, варил кисель для маленьких поросят, вывозил транспортёром навоз, а летом помимо этого в остающееся окно пас коров. Проня, как водится в этих местах, да ещё и по случаю праздника начал выносить гостю стопку за стопкой всегда запасённого впрок самогона, не отставая, однако же, от него ни на грамм, и в конечном итоге напоил его и напился сам так, что некому стало идти на работу.
Впрочем, Геннадия могла подменить доярка Варушка, которой предстояло выходить на следующий день, но она «такая вредная была» и вместе с другими доярками за исключением Дашки с Кобылачи, чья очередь выходить на пастбище выпала на очередь Геннадия, не смотря на отсутствие пастуха, закончила с коровами и ушла домой. Дашка же будучи, по причине всё того же Сдвиженья, выпившей, не боясь отсутствующего «пантюху» животновода Алексея Васенка из Архипят, тоже долго не стала сидеть на месте и отправилась «искать» своего пастуха по избам ближайшей Второй Кулиги. Таким образом, подоенные коровы, вышедшие в загородку перед фермой, откуда их в 9 часов выпускали в поле, остались одни.
Простояв некоторое время у ворот, они разломали изгородь и сами собой спустились пониже фермы, перешли речушку Фатенскую, бегущую из фермерского пруда в Кулигу, которая попалась им после того, как они поднялись из лога, преодолели её и оказались на широком ячменном поле у Гаври на старине.
Оказавшись на поле, коровы принялись жевать остистые колосья ячменя, а спустя какое-то количество часов некоторые из них были найдены поваленными и вздутыми. Если стадо состояло из 5 групп по 12 штук в каждой, то не более дюжины голов пропали.
Пастух Геннадий и доярка Дашка, ответственные за выгон коров в тот праздник, были наказаны штрафами в размере 400 рублей с каждого.
Отец Геннадия Илья, бывший бригадиром Звена, после этого случая даже выгнал сына из дома и он некоторое время вынужден был ночевать на улице: то в кочегарке, то на ферме, то где, пока не нашёл новую крышу над головой.
«Пьянчушка» Дашка, как её иногда называют, спустя годы и годы вспоминает эту историю со смехом.

27.07.2012



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

(26.12.1936-31.12.1970)

- А правда ли что на дедушку Митьку наговорили?
- Ай тут Боровиха наверно зараза да/ Таисёшочка//
- Борох… Борови… Боровиха/ кто?
- Да… это/ Тимиха была/ верхекамская//
- Кто?
- Вехекам… с Верхекамья Тимиха была/ колдунья//
- Она в Кулиге жила?
- <В> Верхекамье жили оне//
- А зач… а что он ей сделал-то?
- М?
- Зачем она на него/ наговорила-то?
- Ак а кто знат зачем наговорила? Я вот тоже сама-то беспутая так// Он… она это шубы шила/ у Зины/ ну дом-от тут крайний-от у нас Зина жила тут/ с Иваном/ шубы шила…
- Это вот где колодец-то у нас?
- Да… да// А потом шубы-те сошила у нас мама вызвала ешё/ маме шубу наверно шила да мене шубу шила/ а… а потом ешё работу… давайте-де ешё работу/ а я-я как беспутая жёлтый материал[/] да вот у меня платья жёлтые есь/ это/ крас… не красноватые сжелта/ такой материал был[/] я ей дала… это… Митьке мо рубаху мо скрой/ сошей/ ну как это/ раньше шиты-те рубахи не бывали сами шивали/ и сама я шивала/ зачем было/ цэ/ ак чё вот тоже сунуло так/ она скроить-то скроила а сошить-то не сошила её домой заказали/ <в> Верхекамье/ она у-ушла/ домо-т/ а она нет и нет и нет а мене не терпится/ она скроила а я взяла да сошила рубаху-ту сама// А-а это приехала/ у меня работа не доро… не дороб… не доработана-де/ рубаху-ту просить шить/ а у меня сошита//
- Нет[/] а куда она приехала? Она у кого-то жила там или чё?
- Да так вот… помогала кому чё…
- Нет так она где жила-то ког… в то время когда шила-то?
- Да шила так/ на дому ш-ш это/ жила//
- Если у нас например шила/ то у нас и жила да?
- Да//
- Ну//
- Потом/ вот пришла она и/ руб… ну… работа не доработана-де а у меня[/] давать-то нечего// Она так и сказала «это руба… рубаха-де у тебя в пользу не пойдёт»/ вот она и тут и напустила/ рубаха-де в пользу не пойдёт у тя//
- В смысле/ ты сама-а дошила/ и тебе деньге не надо платить ей или чё?
- [Б. усмехнулась] так/ деньги… деньги не… чё мене платить-то сама шила так// Я им с замками шивала и чё и сё и проворила так//
- Так она это/ из-за того что ты как бы не заплатила ей за работу или чё/ да?
- У её работу-то я сошила/ она кроила-а/ она сама хотела шить-то//
- Ну/ ты бы ей потом за это деньги дала/ да?
- Да// Вот//
- То есть как бы она/ заработок не получила/ да?
- [Б. без голоса ответила] Да-да//
- Ну и чё дальше было?
- У нас ведь не закрытось тоже ешё/ ой//
- Ну и чё дальше-то было?
- Ак а чё а чё а чё дальше было вот и/ ой/ в пользу-де не пойдёт эта рубаха/ а Таисёшочка-то/ она до армии-то с ём ходила//
- Это… которая?
- У Августы мать-то/ Таиська-то/ Фёд… это Фёдорисна/ так ты Таиську-то не знашь наверно/ на… доложон знать/ в Кулиге-то/ больша-ая ростом-то//
- С Митькой ходила?
- Она… Ну//
- Ак она же старая наверно была ему//
- Так то… [б. усмехнулась] тогда-ту ешё моложе же была//
- Нет так/ она же старше его была/ да?
- Ну-у/ старше//
- Намного?
- А не знаю даже// Таиська-то час тоже нету умерла ведь тоже она уже//
- А Августа?
- И вот она тоже/ мене и говорит/ он ли/ в армию сходил/ из армии пришёл/ и у нас не стал ходить-то к ёй/ а она говорит не… мене… ну… меня/ не покрасуются-де/ я-де Тимиху Боровиху-де найму да дойму-де/ пол… бутылку-де не пожалею/ и Тимиху-де Боровиху найму ак нат… нанимать-то нечего тут и/ они и/ его и вон чё делали// Он тажно у нас… ему ведь тоже чё-то потом не ладно стало/ в Лучники как-то ушёл/ там ночевал/ ак вот среди ночи зимой/ от Лучников вышел-де на улицу/ без куфайки без всего/ вышел на улицу и у нас/ как-то мы держали белую собачку/ это как мы её назывывали её не знаю забыла я/ Жучка ли/ не знаю даже/ он на улицу-то вышел и как… как это/ собачка-де прибежала/ наше-де/ хвостом-то-де виля-я-ят/ [б. глухо и коротко посмеялась – посмеялась тем смехом, который используется ей как приём речи – для выражения отношения, вежливости и ухода от неловкости] хе-хе/ я он за собакой-то пошё-пошёл и без всего[/] домой пришёл/ зимой/ без одёжи// А тут как к Архипятам-то идти/ там к Архипятам росстань/ потом к нам росстань/ по дороге-то идёшь ли так/ помнишь?
- Ага//
- И тут э-э вроде-де как машина легковая встречу попала/ из машины-де два человека-де вышли/ и-и это[/] он всё думат куфайка тут у его/ мене-де захватилися а я-де как рванулся и куфайка-де у меня тут и осталася/ они-де у меня-де куфайку-ту/ сняли-де/ хе-хе/ домой пришёл без всего/ зимой/ хе-хе ну чё тако-то это// А утром потом тёмно ешё было/ часов семь наверно было/ вы… это… не спиться ему/ пошёл/ где-то-де доярки лучниковские пойдут а у меня-де куфайка на дороге-де валятся// Пошёл/ до развилки-то дошёл тут/ никакой след-де машинный нету зимой/ кака машина тут пойдёт/ зимой так/ хе-хе/ никакой след говорит нету никака куфайка нету и пришёл до лучников/ а куфайка в лучниках на спичке-де вешаться// А Геннадий у нас да Таиська всю деревню-де обославили/ всё-де его искали/ чё куды-де убежал/ мы-де не подумали что он домой ушёл без всего//
- Геннадий это кто?
- Геннадий[/] у Таиськи мужик-от//
- А// Он у них был да? А он ушёл-то от них вечером да уже? Ночью?
- Ночью!
- А сколько было время-то?
- Да не знаю я/ не помню тоже/ не знаю//
- А где он пошёл-то по дамбе?
- Како по дамбе/ дамба тогда не была ешё//
- П-через лес пошёл?
- Так зи… зимняя дорога[/] така к-ко… э-это на конях езживали//
- Через лес ночью один пошёл зимой?
- Да-а/ и без всего вообще/ пришёл/ вот[/] с ём уже не ладно было/ вот лечить надо было да….
- А сколько ему лет было?
- Не лечили// Сколь было/ не знаю тоже/ не помню//
- Более тридцати-то?
- Так у меня уже дь… это/ ребята… ребята у меня уже… Валя наверно была и так// Ой/ он не стал Вале… Вале у нас наверно шесь годиков наверно было/ он не стал так/ Таня-я у нас в школу ходила в первый класс наверно/ Тоня ешё не училась тоже/ Валя ешё маленькая была//
- Ну а потом как?
- Чё потом? [Б. зевнула] Ой-ё-ёй// На работу высылали/ на новый год укарат тридцать первого он/ погиб так/ наряд был/ ребята у меня маленькие неком… не с кем оставлять-то мама у нас/ хотела на Камск/ не на Камск а-а как участок-от был? Лытка/ на Лытку хотела ехать ли чё ли/ собиралася она/ это/ ребят оставлять не с кем/ а-а Варушка всё равно наряд даёт навоз возить мене/ на ферме/ на конях[/] важивали так/ у доярок/ а-а это/ а его опять Апроська/ покоенка тоже/ не… не к ночи споменена всех поминам/ бласловеся/ это/ Апроська вызвала его дрова пилить/ дрова привезёно у… у её были/ дрова пилить вы… вызвала/ а я тажно… а кони-те у нас <в> Второй Кулиге были надо запрягать/ у меня дома-то ешё квас надо было мешать я мо квас замешаю ты мо иди мо ло… лошадь-ту з-запряги да/ спусти мо ко двору-то там/ поставь мо лошадь-то я мо уйду потом мо навоз возить буду/ а ты мо за… за… за ребятами-те мо следи/ пилить мо будешь так/ а он… он и отказался/ лошадь говорит не пойду-де запрягать/ и дрова-де пилить не пойду/ отказался/ от всего// А потом это/ у Зины-то-о Иван-от дома-то не был он домой приехал он… он/ лес… ле… лесником работал так я не знаю куды он то ли на учёбу куды-то он ездил то ли чё не знаю/ он это к Ивану-то у… уйдено/ н-ну ушёл мо наверно к Ивану/ Апроська-то кричит/ да он мо дома-то нету/ чё-то мо ни-и… никуды ло… надо мо запрягаться лошадь мо отказался запрягаться и/ пилить мо не хочет/ она это убежала/ к этому/ к Ивану-ту/ чё-де… чё-де пошто-де? Не знаю мо// А ребята-те под окном у меня бегали/ я Валю вывели и/ все троя/ это[/] снег-от ешё не так глубокой был так// Я вышла/ папка мо где э-это/ а Таня у нас отвечат/ папка-то этто-ка возле конюшни ушёл куда-то туда-де/ за… за клить-то он ушёл там и задавился так//
- На улице что ли?
- Но-о// Вот и он отказался от всего// Он сам себе уж наверно не рад был так// Лечить надо было/ не лечили так//
- Ак чем он задавился?
- Ремнём//
- Своим?
- Низко ведь/ на коленках так/ низко совсем// Так/ тоже медичка пришла надо было-де акол по-оставить а не ставила акол-от/ это[/] сдыхать мене велят «сды… сдыши-сдыши» а чё я наздышу? у меня… у меня соперло чисто всё я-я с испугу-то и-и/ к-чё я наздышу? Хе-хе// А акол-де надо было/ в больницу увезли так/ не могли-де живого человека-де н-ну… можно-де было/ не могли бы-де… не могли-де спасти// [Акол?] а-а Ирина была толды/ тоже м-медичкой-то/ ну се-сестрой-то/ шприцы-де не готовы/ Нина/ Нина сама-то тоже задавилась тажно//
- Это… в Афанасьево было?
- Почто//
- Здесь в Ромашах?
- По… в Кулиге у нас медпункт-от был.
- В Кулиге?
- Да// Вот шприцы-де не готовы/ чё эдь э-э можно было-де и-и такимя шприцами поставить не… не обязательно кипятить/ зараженье стало бы так вылечили бы ведь// Так и…
- А ты говоришь сам себе не рад/ почему?
- Так почему я тебе рассказала/ почему[/] чем я знаю?
- Неладно стало что-то?
- Так чё ина[/] ему уже ли чё-то ни… ни… это стало вержиться чё-то не знаю//
- Так он понимал чё делает-то?
- Кто знат понимал не понимал/ понимал бы так… Не знаю/ чё// Давай отдыхать уже будем[/] ли тёмно уж стало/ досидели//

28.07.2012



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

(* Повествование от первого лица; 15.11.1952-20.06.2003)

20 июня (в середине 00 годов) около 6 часов вечера 50-летний кулигашурец Иван (Константинович) Некрасов, возвращающийся на лошади из Ромашей, где был ближайший магазин и куда он ездил за бензином для пилки дров, заехал в Верх-Кедру к давним знакомым, переехавшим сюда из Кулигашура около 5 лет назад, Геннадию (Ильичу) и Любе. Для удобства дальнейшего повествования необходимо пояснить, что помимо Верх-Кедры на пути из Ромашей в Кулигашур располагается деревня Лучники и Ромаши от Верх-Кедры как и Верх-Кедра от Лучников и Лучники от Кулигашура отстоят друг от друга приблизительно на 3 километра. Все населённые пункты за исключением Ромашей лежат на одной линии и соединяются грунтовой насыпной дорогой – дамбой. Хозяйка вынесла торопящемуся из-за «убивающейся» во дворе лошади и потому даже не присаживавшемуся гостю кружку кваса и стопку самогона, которая не стала для него ни первой, ни, вероятно, последней выпитой за день. Он говорил о том, что если бы Люба, болеющая астмой, с Геннадием осталась в Кулиге, то они бы с ней опять выручали друг друга лекарствами и в частности эуфилином, о том, как однажды ходил за ними к Дашке на Кобылачу и её мать Анфиска Васиха его отругала.
К месту будет сказать, что лёгкие у Некрасова ещё в 40-летнем возрасте были вырезаны и ему была присвоена 3 группа инвалидности, а виной тому явился случай, когда они с Алёшкой Филиппёнком на двух тракторах, следуя за удобрениями на весенний сев, форсировали пониже верх-кедринского соснового бора или между сосновым бором и мастерскими разлившуюся Кедру и его трактор по самую кабину оказался в ледяной воде.
Зайдя в гости – первый дом справа, он провёл лошадь за узду ещё через два дома и на середине деревни – у Геннадия Алешонка под окном, где начинается прямая тропинка на дамбу, стал садиться в импровизированное седло – фуфайку, которая по свидетельству того же Геннадия Алешонка, съехала и чуть было не упала, лишь только наездник забрался на спину животного.
Поднявшись на Баймыс, как называется крутой угор, по которому проходит дамба, между Верх-Кедрой и Лучниками, и остановившись в том месте, «как в лесочек-от заходить-то, где будка-то стоит нынче», он не то отпустил лошадь и лёг на землю, не то упал с лошади, перебрав купленного в магазине одеколона, но именно спящим возле дороги его и приметил бывший в ту пору конюхом Геннадий (Ильич), пошедший чуть ли не следом, чтобы повернуть вверенный ему табун, уведённый кулигашурской Вишней в сторону Лучников. Дело в том, что дамба от Верх-Кедры до Баймыса проходит через конную загородку, которая то ли осталась открытой после Некрасова, то ли была ветхой и не являлась существенной преградой для беглянок. Обеспокоенный конюх позвал его: «Ой, Иван пошли-пошли – замёрзнешь тут. Айда пойдём», - но его призыв остался тщетным, а когда повернул остановившихся у склада в Лучниках лошадей и вновь проходил в том месте, где начинается лес, никого уже более не увидел и, так как Иван мог пройти через поле на нижнюю деревню, безмятежно прошёл мимо.
На следующий день в Кулигашуре забили тревогу: Вишня вернулась без соседа. Стали звонить в Верх-Кедру – искать. К поискам подключились и Лучники, и Верх-Кедру, но к вечеру удалось найти только канистру бензина, которая осталась лежать на том месте, где он спал.
22 июня с самого утра Витька Филиппёнок из Лучников в уже одиночку отправился на поиски, сузившиеся до площади Баймыса, и проискал до полудня, а выйдя к Верх-Кедре, решил зайти к живущей здесь почтальонке за выписываемыми газетами. Возвращаясь в свою деревню по дамбе, он потерял эти газеты, а спохватился уже после того как покинул пределы конной загородки – пришлось возвращаться. На обратном пути он, снова решив поискать Некрасова, свернул в лесок по левую сторону от дороги и где-то в ста метрах от места находки канистры и в пятидесяти от последующего поворота, за небольшим прудом, вырытым бульдозером раздвигавшим дамбу, увидел его сидячим под ивой с брючным ремнём на шее.
Витька тот час же побежал к ближайшему телефону, который оказался в Лучниках – нижней деревне у Нины Селифонисны, и позвонил Гере – мужу сестры Ивана Таси. Но из-за милиционеров, вынимавших удавленника из петли и родственников, пригнавших маленькую телегу, подцепленную к «Пыр-пыр», для доставки тела в районный центр – Афанасьево находчику удалось вернуться домой только в 10 часов.

30.07.2012



Z. РАЯ

Всем вручили по жизни, а нам — по судьбе,
словно сразу аванс и расчёт.

Б.Б. Рыжий

Рая (род. 1956?) была третьим и самым младшим ребёнком в крестьянской семье Константина Степановича* и Марии Фёдоровны, которые жили в начале Второй Кулиги и, как и все жители окрестных деревень, трудились на государственной земле. Не в пример сестре Тасе (род. 1949) и брату Ивану (род. 1954?) она выделялась необыкновенной слабостью своего здоровья. Очевидцы говорят, что одна только ходьба заставляла её бледнеть и испытывать одышку, а также и то, что согласно заключению специалистов эти побледнения кожи и приступы одышки являлись симптомами (врождённого?) порока сердца – заболевания, из-за отсутствия своевременной медицинской помощи предопределившего её дальнейшую судьбу.
Умерла она уже невестой.

14.08.2012



* У Константина Степановича был брат Алексей (являющийся отцом б. Федоськи).



Z

[Из топящейся «буржуйки» доносились гудение пламени и треск поленьев.]

- Хе-хе ну/ хе-хе-хе/ хе-хе-хе/ хе ну жила на Кобылаче Тася/ хе-хе она жила с мужем/ с Лёней/ Лёнька-а это у ё погиб/ и она/ сошлася с деверем с Юркой// Хе-хе/ был у них/ девишник у Таси дочь у-ушла замуж/ на Самозванку// Приехали со свадьбой/ ну Таня сказала что-о Юрке[/] «ты ешё поедешь с подарками!» Вот [он-]он с того времени ушёл куда-то в лес/ в лес ли куды-то где-то утонул ли/ заблудился ли кто знает куда он в лес ушёл и больше не ворочался и/ до сих пор всё ешё нету нигде так кто знат// Жив-от уж нету всё равно тоже он//
- То есть он обиделся?
- Обиделся он/ что это/ Тане-то не надо было же сказать-то уж так-ту// Он… она это [хе] обидела его// А он… [б-]был гармонист/ он шибко хорошо играл/ гармошкой/ Юрка-т// Кхе-кхе вот и/ с того времени он так и… А Тася час живёт на Самозванке с дочерью/ с Галей// Чужих ребят наверно Галя ростит/ ну берут-тай/ эте из роддома/ ну из детдома ли надо говорить-то// Тася тоже не может/ -де тоже паралич у ё прошёл/ и у Тани тоже-е мужик-от умер уже Борис/ Таня одна наверно тоже час живёт/ одна ли с ребятами ли не знаю я//
- А Юрка до и после того как Лёня задавился
- М?
- жил с Тасей/ да?
- Кто-о?
- В одном доме/ Юрка//
- Ну Юрка-то с Лёней оне жили так он/ тут же он жил/ вместе в одном доме оне жили//
- А расскажи как ты… как… а с кем вы на сенокосили сенокосили когда свадьба-то прох… проезжала?
- Так свадьба так он… Кулига у нас/ как на Мыс-от идти/ там лога-те были так/ лога-те э-это/ у нас наверно гребли ли не знаю чё мы делали тогда[/] забыла//
- А кто там был? Кто вы?
- Да все колхозники//
- А/ и все вы выходили смотреть?
- Ну-у//
- А куда вы выходили?
- Да на доро… на дорогу/ чере-через дорогу с Мысу едешь так/ с Верх-Лемана-то так/ на дорогу выходили//
- Ну и что там было?
- А чё было? Оне проехали и всё/ уехали…
- Чё?
- Уехали по невесту/ вперёд ещё оне ехали[/] обратно-то мы не видели//
- На Белорусе?
- Да/ на Белорусе на тележке/ далёко же/ Самозванка-то эдь далёко// Час-от Пермь-от иде-идёшь так укарат через Самозванку наверно/ ну Самозванка-то в боку-де/ на правой руке навроде ровно Шура говорил// И-и где-то маленько ведь надымело/ большие длинны-те поленья вот не надо заносить-то/ надо коротенькие/ там коротенькие есть//

21.08.2012



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

Стояла солнечная летная пора предположительно середины 60 годов 20 века. На вырубке недалеко от Первой Кулиги и своего дома с черёмухой под окном, стоящего пониже последней жилой на сегодняшний день усадьбы Васи Селезнёва (Василия Викторович), муж и жена – Вася и Апроська Терёхины косили траву, а их дети: Нина, Вася, Тамара и Ира, будучи уже достаточно взрослыми, вместе с остальными колхозниками гребли сено у Гаври на старине.
Спустя некоторое время после начала косьбы Апроська отложила литовку и, выполнив задуманную работу, или, может быть, по какой-нибудь хозяйственной необходимости, отправилась домой.
А между тем совсем рядом работник звена Митька, живший через дом от противостоявшего от них дома, пастушил коров, которые поначалу ходили спокойно, а потом странным образом «побежали ко сосняку (на краю единственного широкого поля)», где находилась их делянка. Пастух, маша вицей, стал забегать вперёд, чтобы повернуть стадо, и вдруг увидел Васю – в петле, закреплённой на суку.
Надеясь, что сосед «поди ещё мало отважится» он вынул топор и перерубил сук…
Впоследствии его жена Люба, передавая слова других людей, делившийся своим мнением на этот счёт, скажет: «Вот это не надо было, де. Вот и сам-от тажно тоже повешался».
После осознания бесполезности своей помощи, Митька немедленно предупредил Апроську. От кого-то из них о случившемся горе узнала деревенские ребята и очень скоро о самоубийце говорили уже у Гаври на старине.
Вася Терёхин бы не молод, но на пенсии* не состоял.
Известно, что он болел и по этому поводу ложился в больницу, хотя из-за беспрестанной и тяжёлой работы болеть было некогда.
Перед погребением его тело возили в Афанасьево.
Выросши, ребята перебрались в Кирс, а с годами перевезли к себе и остававшуюся одну матушку. На сегодняшний день её также нет в живых. Нет в живых и Тамары, утонувшей в реке при своём муже (с Верх-Пихты).
Нине, Васе и Ире же на своей малой родине более не бывают.

24.08.2012



* «С 1964 г. колхозникам стали платить пенсии…» (http://his.1september.ru/article.php?ID=200700411).



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

Колхозник Митька Якунёнок всю жизнь проработал на Мироновских складах кладовщиком, принимая в периоды уборки хлебов расфасованную по мешкам и привозимую «на верховых» (на худых Кулигашурских конях) «поставку». Женился он, разменяв четвёртый десяток – на Поле (Аполлинарии Ивановне) и привёл её в большой дом на краю Кобылатовки, куда его семья перебралась из Второй Кулиги и где их новым соседом стал бригадир звена Илья Боров.
За время этого брака родилось 5 детей: Валера, Ира, Ванька (Чех), Серьга (Мент) и Сёмка.
От людей, которые имели возможность наблюдать жизнь представленной семьи, можно узнать, что «Ванька у их… это небольшой ростиком-то был – так он так не большой был так – килун был он у них – Ванька-то» и услышать некоторые пояснения и резюме:
«Кила у его была э-это то ли в мудышках, то ли не знаю где у его – операцию ему тажно делали так – Ваньке-то. Бегивал: маленькой, косоногой был.
Вот и отец-от тажно пьян-от напьётся, так ревёт: “У людей ребята-те большие – у меня ма-маленькие, а я уже не запроворил, говорит, не могу ростить-то”, - он при пьянке-то всё время ревливал – как пьяной напьётся – ревё-ёт. Не знаю чё он».
Кроме того, сам Ванька, получивший после службы в армии прозвище Чех, в последствие тоже имел обыкновение реветь, «наступив на пробку».
За всю жизнь он так и не женился, но от Дашки, именующей себя Дарьей Абрамовной, имел Сашку, Димку, Таньку и Серёжу («унаследовавшего от дедушки» ныне успешно преодолённое заикание). О причинах подобной особенности отношений неудавшихся супругов наверно сказать невозможно, но известно, что Дашкина мать – Анфиска выбранного дочерью претендента на роль зятя не любила.
Однажды 1 мая по прекращении работы в должности кладовщика уже едва ли куда-то ходивший Митька тоже был пьян. Поля вместе с подросшими ребятами ушла на колхозную работу и как всегда оставила его лежать на койке (стоявшей под самым порогом на левой руке), а когда вернулась, то увидела, что он привязал к её спинке принесённый с моста чересседельник и так в лежачем положении и задавился (перетянув сонные жилы).
В Афанасьево его не возили.
Спустя некоторое количество лет после самоубийства отца Сёмка, будучи пьяным, замёрз где-то на прямой дороге из Лучников, а Валера и Ира выучились и уехали. Их мать и Ванька Чех переехали на Карагай, где каждый в своё время и умерли – Серьгу же, получившего благодаря уже потерянной «из-за пьянки» должности прозвище Мент, по причине того, что «два брата не стали ладиться-то» оставили на Кобылатовке, где он и живёт вместе с Дашкой и её сыном Вовкой по сегодняшний день.

24.08.2012



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

- [За столом; втягивающее движение носом] А вот кхе кого же чё это говорили-ту? Я уж забыла тоже опеть/ кто-то Карасюровский или кто чё? [Короткий голосовой звук, произносящийся на выдохе для выражения досады при попытке вспомнить что-либо] Ну блин дай Бог память/ забыла! Вот память-то ли к-какая у меня так/ тут забыла так// Кхе-кхе// Ай/ у этой/ у Лиды/ у Юрихи-то/ крёстной Лётька бу-будет/ на Камским/ живёт/ мужик-от э-э это/ Николай Якунёнок тоже он/ он-де тоже… давиться зачинал/ так/ чё [втягивающее движение носом]/ его вон чё сделали/ отводились/ с ём//
- И что он потом говорил?
- А чё он скажет тоже пьяный был так// Жену-то он ревнует-де/ сяс-от [кхе] еле-де ходит э-э-это/ жена-то Лётька-то [втягивающее движение носом]/ ну у Лиды крестная она будет/ свои оне/ у Лиды у отца-то сестра она будет Лётька-то// Она часто ездят оне там/ помогают ёй// Кто мо чё/ тут забыла уже вот/ вот как надо// Ак не тут видимо быть/ ешё/ [втягивающее движение носом] живёт-тай всё ешё/ ничё/ хе-хе-хе [втягивающее движение носом]// Пьян-от-де напьётся тоже да/ дурной так/ жену ревнует к каждому-де/ мужику нельзя во… зайти/ ре… из-за ревности/ вот и// [Втягивающее движение носом] кого мо чё/ ч-чё-то мо где-то слышала и не знаю/ [поднимаясь из-за стола и уходя на кухню] ой/ е Лида тоже рассказывала/ кхе-кхе/ ходила она там так [втягивающее движение носом]//
- Это когда было?
- М?
- Когда это было?
- Да ни… ни так давно/ наверно/ за лето-то наверно ли как ли не знаю//
- За это лето?
- М// Кхе-кхе/ [возвращаясь в комнату] за лето ли/ [втягивающее движение носом] весной ли не знаю даже//
- А сколько ему лет?
- [Втягивающее движение носом] так он уж на пенсии так//
- И всё равно ревнует жену?
- [Убирая со стола] да-а/ из-за ревности всё/ у его [втягивающее движение носом]// [Уходя на кухню] ах-ха так она еле и ходит тоже/ ноги тоже у её/ тоже корчит всё [втягивающее движение носом]// Она уже старше-то/ не молодая эдь старая уже/ хе-хе/ лет под восемьдесят наверно уже ёй так//
- Так он чего боится-то?
- [Втягивающее движение носом] м?
- Чего боится-то?
- [Появляясь в дверях] кто?
- Николай Якунёнок-то//
- Чего боится?
- Да//
- [Усмешка] Ах-аха к…
- Того что она уйдёт/ от него/ или что?
- Так/ куды она уйдёт уже ле… восемьдесят ёй наверно уже [с] чем-то так//
- Так почему он тогда ревнует?
- [Присаживаясь за стол; втягивающее движение носом] такой есь/ с мо… с молодости такой наверно был//
- Просто боится потерять?
- Наверно ли чё ли чем я знаю хе-хе/ ой/ [та и да?]/ еле ходит ежели ползат так/ тоже//
- Так она ему даёт… давала какие-то поводы?
- А?
- Давала какие-то поводы?
- Не знаю я/ т-чё даёт она// Чё… чё ему дашь/ он же наколотит-наколотит её так//
- Так ещё и бьёт?
- Конечно [втягивающее движение носом]//
- А где он живёт/ где они живут? На Камском?
- На Камским/ как там/ на-а-а как тебе сказать-то/ как на Лытку по дороге-то идешь всё/ [ту]/ в конце дере-евни-то туда-а едешь/ оне наверно/ предпоследний дом наверно ли как ли живут не знаю я/ точно-то я не знаю//
- Так ты сама-то знакома с ними?
- Отседо… а?
- Чё ты сказала?
- С ёй-ту [втягивающее движение носом]?
- Да//
- [С усмешкой] Так раньше-то/ она от Сашиных вот Сашины деревня-то тут были она т-т-оттуда/ там оне раньше жили деревня была так//
- А он откуда?
- Он тоже там же Сашинский// Оне у Сашиных-то тут рядом они жили/ Якуня-то и/ Николай Петрович/ оне рядом жили [втягивающее движение носом]/ только-о это тут у их тётка[/] жила Катя/ Катя-то жила так[/] она одна сама собой так вот/ это/ Лётька-то потом/ с-с ёй жила с тёткой-то/ она одна и так её оне и/ взяли и/ на Знаменку вместе уехали на участок/ она с имя жила и умерла ак они и похронили её/ эт тётку// Кольк-от/ он брал сначала-а Даньковскую/ как она Даньковская будет/ или с Верпи… с Верпихты ли Даньковская ли незнаю/ она не ужилася/ она отошла от его/ наверно поняла/ какой характером-то так/ вышла ушла// Я-от тажно и/ это/ с Лётькой-то они и/ сошлися/ вот// [Втягивающее движение носом] коленок-от эдь/ дырявый/ зашивать надо//
- А подробности того как он давился ты не знаешь?
- [С усмешкой] Не-е-е я это не знаю// Так хе-хе/ наверно дома же они были так конечно/ ну-у с имя вместе сын живёт ешё/ ни за… ни жёнится не женатый-де и/ с имя и вместе живёт/ сын-от/ у их//
- Так он где дома?
-М//
- Дома?
- Дома//
- При жене что ли/ при сыне?
- Так наверно дома оне были/ Ну[/] не в избе же наверно ли чё ли в сенях ли н-не знаю это-ту/ не знаю//
- И они увидели и спасли да?
- [С усмешкой] Так/ увидели и ташили его и/ тут наверно ешё ему и кхе попало потом [хлюп]/ набили наверно его/ балуется так//
- Кто набил/ сын?
- Ак сын-от может//
- Это тебе тоже Лида сказала что его набили?
- Да как поди нет/ чё/ без пути [беспути?] делает так чё ина/ спасибо не скажут эдь//
- Скорую-то не вызывали да?
- А не знаю/ т-это она-а ничё не говорила не знаю/ ничё не говорила она//
- Так они сами да спасли его?
- М?
- Так сами спасли/ так он сам отошёл да/ без скорой?
- Так чё/ если только чуть наверно это так/ чем я знаю// Сонны те… [э-э] сонные… сонны те жилы не заде… не передавил наверно ничё так/ сразу наверно так// Ой/ пускай Бог не доводит аминь [Господь ни]/ баловаться-то// Кхе-кхе-кхе [выходя с хлебом на мост]//

24.08.2012



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

Следующая история посвящена жизни работника звена Ивана (Фёдоровича) и его семьи.
Иван родился на Подчике в 1933 году и в этих местах провёл своё детство и отрочество. Перед тем как уходить в армию он посватался за Зину из Карасюрово и получил согласие. Одной из основных причин столь раннего брака явилась болезнь матери – вдовы фронтовика (у которой отсутствовала нога?).
За время службы у них родился мальчик, названный Толей.
По некоторым расчётам около 1955 года на Подчике случился пожар, уничтоживший 2 соседних дома. Первым погорельцем стал Егор Петрович*, выстроившийся впоследствии во Второй Кулиге и поселившегося там со своей семьёй, а вторым – едва успевший отслужить молодой отец, приобретший сначала новую усадьбу с обветшавшим домом в начале Первой Кулиги, а через несколько лет центральную усадьбу Коли (Ивановича) и Вали около пекарни.
Семейную жизнь молодых нельзя было назвать простой хотя бы потому, что после выпивки муж нередко «хлястывал» Зину, отчего маленькому Толе даже приходилось ночевать у Митьки и Любы, живших через дом от их нового жилища по этой же стороне улицы. Однако после первенца у них родилось ещё 4 ребят: Вовка, Витя, Серёжа (род. 1960) и Ольга (род. 1963).
К несчастию Толя, прожив примерно 7 лет, заболел и умер.
«С молодости» Иван работал в канторе, а остальную трудовую жизнь посвятил должностям лесника и кладовщика. События, описанные ниже, относятся уже к периоду труда на складе.
Стоял ненастный осенний день 1981 года. (Все его дети в ту пору уже либо учились, либо работали и жили отдельно). Поздним утром Зина пришла в гости к Любе. Спустя какое-то время за Зиной пришёл и Иван, который вскоре собирался с отчётом в Ромаши (и который, нужно сказать для дальнейшего повествования, был угощён 2 стопками самогона). За разговорами хозяйка поделилась, что собирается пойти в клуб, где она работала техслужащей (мела пол), а Зина вспомнила о необходимости покупки лекарств (в расположенном рядом с клубом медпункте) и предложила сходить вместе, но перед этим посчитала нужным переодеться.
Пока жена переодевалась, Иван «крутился» около стола, сам собираясь в дорогу, и вдруг, перестав «крутиться» и заложив папку с книгой подмышку, спросил у зашедшей к ним Любы: «Можно, нет?». «Ой, да хорошо-хорошо», - одобрила она и, дождавшись спутницу, вышла с ней на улицу.
Довольно скоро закончив свои дела, они возвращались по дороге «выше усадеб» и разговаривали. Утренний заморозок помешал выгону скота и поэтому Зина перед расставанием предложила: «Давай овец-то выпустим. Пускай середн-ет уповод хоть поедят». «Давай», - согласилась собеседница и через несколько минут выпустила; а когда по истечении некоторого времени не увидела ни Зину, ни её овец, встревожилась и решила узнать что произошло.
Спустившись по Ивановской усадьбе и подойдя к дому с обратной стороны, Люба услышала «каргание» идущего с Кобылатовки Митьки Палежа и недавно вернувшейся и почему-то ревущей Зины, доносившееся со стороны главного входа, немедленно поднялась по лестницам на открытую площадку, продолжающую мост, открыла дверь… и сразу же закрыла, после чего, едва успев оправиться, пошла вкруговую.
Можно судить о силе ужаса, испытанного её после открытия задней двери, поскольку прямо перед ней на перевёрнутом десятилитровом ведре с удавкой на шее сидел Иван.
Позднее выяснилось, что отчёт, который он собирался относить, как и отчёты за несколько предыдущих месяцев, оказался неготовым, хотя подходила к концу пора уборки; таким образом, грозившее ему наказание могло быть достаточно жёстким. Никто не мог знать о настоящей причине его халатного отношения к работе, но перед смертью он часто бывал пьяным.
В тот же день у Кулигашурской конторы была найдена мёртвой Танька Фёдориха. В народе ходили слухи о причастности к этой смерти её зятя по внучке Августе (дочери Таиськи Фёдорисны) Юрки. Вопросы о мотивах вероятного убийства поднимали и поднимают разговоры о её колдовской силе. Вероятно, эти слухи сыграли свою роль в последовавшей за похоронами процедуре эксгумации, не закончившейся, однако, какими-либо наказаниями.
Сегодня Зина и её дочь Ольга живут в Омутнинске, а Витя на Украине. Куда уехали Вовка и Серёжа неизвестно.

24.08.2012



* Отец б. Лизы.



Z (ИЗ ЦИКЛА «СТРАНГУЛЯЦИОННЫЕ БОРОЗДЫ ТРОП»)

(* Повествование от первого лица. Нина: 17.11.1950-24.06.1973)

Летом 1973 года в клубе Первой Кулиги отмечался день советской молодёжи. Вместе с остальным народом, собравшимся со всех окрестных деревень, на нём гуляли молодые супруги Лёнька и Нина Селезнёвы, которые и станут героями последующих строк.
В незначительном отступлении можно упомянуть, что до замужества Нина жила в деревне Андриёнки (расположенной на угоре по дороге в Верх-Леман и считающейся нерусской) – после – переехала к мужу в отдельный дом на краю Второй Кулиги, построенный через дорогу от дома Лёнькиного отца – Афоньки Федорёнка. Бракосочетание произошло незадолго до 1970, когда главным его виновникам было предположительно по 18-20 лет. На момент определённых ранее событий у них уже был сын, рождённый менее года назад.
Продолжая описание этих событий, нельзя не процитировать слова Нади Денисихи, жившей рядом с клубом и приметившей, наблюдая за молодёжью, любопытную странность в поведении Афонькиного сына и его молодухи: «Чё-то всю ночь бегали, пряталися», - и вот по какому поводу. Лёнька, как потом стало известно, на той «вечёрке» дал жене повод для ревности, после чего она «психанула и убежала», вынудив его пуститься вдогонку. Вслед за подсмотренной Надей сцены или может быть какое-то время спустя тяжело обиженная и взвинченная Нина ушла в сторону отстающей на километр Второй Кулиги, а её супруг вернулся в клуб (где работал клубарём). Придя домой, он увидел только ребёнка и сидевшую с ним его сестру Лиду.
Следующим утром разошлась весть, что Нина задавилась.
Обо всех подробностях её действий можно только гадать. Пройдя на нижний мост, она, вероятно, решив не заходить в избу – к сыну, потому что Лида бы непременно её услышала, забралась на конюшню и закрепила принесённый из медпункта всё той же Первой Кулиги, где работала, бинт и капроновый носок.
На провожанах ревевший Лёнька, держа на руках ребёнка (воспитываемого не то им самим, не то бабушкой по материнской линии), для выражения своего отношение к этому безрассудному поступку, говорил, дескать, не из-за чего было и сама виновата.
Насколько серьёзен был повод для ревности (как и о той, кто эту ревность спровоцировала) неизвестно.
Через какое-то время после похорон вдовец устроился работать милиционером в Бисерово. Там он женился во второй раз, но и этот брак не был удачным. Вера, как звали его новую жену, выпивала, а впоследствии заболела и тоже задавилась.
Впрочем, он и сам выпивал и из-за этого даже (как и Серьга Мент) потерял должность.
Сейчас он живёт холостяком у отца, который, следует сказать, нынче умер, в городе Омутнинске, где из ближайшей родни остаются мать и две сестры: Валя и сидевшая в ту роковую ночь с парнем Лида. Валя имела замечательную семью с двумя парнями, но неожиданно для всех «спуталась головой», после чего оставила ребят «мужику» и тоже переехала к родителям. Лида же состоит в браке с Серёжей у Зины, жившей на противоположном относительно клуба конце Первый Кулиги и это всё известное о ней.

25.08.2012



Z. ЛЕНА

[Глубокий зимний вечер. Двухквартирный щитовой дом в леспромхозном посёлке. На фоне работающего телевизора.]

[Видя, что с. не намерена прекращать наши поздние разговоры, я попросил её рассказать одну припомнившуюся вдруг историю об оставленном матерью на железнодорожном вокзале ребёнке, которую уже слышал, но почти совершенно не помнил.]

- А-а ха-ха-[ха]/ мы с Колей поехали домой сюды обратно//
- Откуда с Урала?
- С Урала-то// Сашке было полгода/ ну он завернутый был и соскал эдак вот[?]/ [и] спит/ вдруг заходит д-девка ну-у-у… наверно года 24 22 23/ с ребёнком маленьким/ после ё заходит бабка старушка/ вот мы с Колей сидим/ Сашка спит/ вот эта девка пришла села против меня вот эдак [с. указала перед собой]/ я… я так сижу [указала на своё место] Саша тут лежит [рядом с собой] Коля там [по другую сторону от Саши]/ она пришла против нас села/ девку посадила ребёнок вот эдак всё сидит [с. выпрямила ноги]// Шаль ху-уденькая так подвязанная здесь [на спине] завязана [«А-а девчушка-то шалью/ шалью закутана/ так через подмышки и вот здесь завязан узелок/ ребёнок»]// Ко мне подходит и говорит/ «посидите у меня с девочкой/ схожу в магазин/ тут вот недалеко магазин чё-нибудь куплю далеко ехать так/ ести захочет»// Я сперва согласилась/ вдруг Сашка-то у меня заревел/я говорю «не-ет/ вон говорю у меня парень встал/ надо развернуть до поезда до-олго/ перевернуть наверно обсикался»// Старуха-то и говорит/ «оставляй-оставляй дочка я посмотрю за ней»// А нам вечером поезд-от/ Александровск/ городок небольшой Александровск называется/ а нам надо до Киров/ поезд идёт только с… с… с Березняков вечером/ долго сидеть/ сидим час сидим два/ никакой бабы нету не идёт// Девка-то сидела-сидела вот эдак всё сидела-сидела ребёнок [с. изобразила гримасу с прищуренными глазами, выпяченными и дрожащими губами, кончики которых были опущены в низ, и грубо обозначившимися носогубными складками]/ да как заревёт да как заревёт// Старуха-то и говорит/ «так это куды мать-то делася куды мать-то делася»// Я это ребёнка раз-развезала ей шаль/ «не плачь говорю матушка не плачь» чё-то ей дала вроде бы/ как бы и поесть или чё ли я уж забыла/ развернула у неё тут на ручке написано б-бирочка привязана вот тут/ «Лена годик четыре месяца/ мене её не надо»// О-о так куды её тепереча? Я говорю «Коль давай её возьмём»/ он говорит «давай»/ мы так бы и согласилися её с-с собой взять увезти её сюды в Мураши// Старуха-то и говорит «вы чего/ нельзя ведь эдак-ту ведь вас… вы до Перми не доедите вас поймают/ скажут украли ребёнка/ у вас свой маленький/ её надо в милицию говорит ве-вести з-з… увести сдать»/ а время-то уж поезд подходил/ я говорю «ты бабка разбирайся тут а нам ведь говорю надо на поезд садиться у нас билеты куплены»/ вот бабка-то и […?]/ ну я снова её завязала/ да по-моему мы её накормили я уж и забыла/ и куда-то увела её// Вот до сих пор… каюся зря я её не взяла ничё бы наверно искаться не стала а мать уехала не знаю куды она уехала/ она уехала/ а там товарняк стоял/ она наверно села да/ в Березняки уехала а там наверно… Б… Березняки/ а там 300 километров/ погоди какой город-от/ Омск по-моему//
- Омск?
- Ну// По-моему Омск/ 300 километров от Берязняков-то дороги нет железной/ такие вот/ вот туда куды-то туды рванула/ потому что в ту сторону поезд-от стоял/ и товарняк вот она села на товарняк и отправилась на нём/ о-о/ а девочка бас-баская сидела/ маленькая баская/ пло-охонько одета/ валеночки//
- Валеночки ещё что?
- Валеночки/ осенью было//
- Осень//
- По-моему валеночки с калошами/ тц/ о-ой господи/ мы уж согласились её с собой вести/ говорю давай увезём с собой? Старуха-то нас отговорила если б старухи-то не было так мы бы наверно з-забрали её/ «там ведь говорит надо ёй[/] документы» а где у ё ведь никаких документов нет/ чё это написано «имя Лена год четыре месяца»/ «где-у скажет свидетельство о рождении/ вас ведь говорит затаскают с ней»//
- Так она её в милицию увезла?
- А?
- Увела-то в милицию?
- Ак она увела наверно в милицию/ а милиция наверно в детдом её сдали/ да мать наверно искать стали/ может и нашли/ не знаю// [Ё…?] как щас вижу в шапочке/ синее пальтишко/ вот где-то вот какого-то эко [с. ухватилась за край платка, висящего на спинке стула] пришла/ «посидите у меня с девочкой схожу куплю чё-нибудь»//
- Ну бедно одето-то да?
- Бедно была одета-то наверно не знаю/ и вот на нас поглядела и скажет «оставлю пусть забирают»/ ну буди бы сказала/ «надо ли вам заберите ре-ребёнка у меня»// А старуха-то «пошёл-пошёл дочка пошёл/ я посмотрю за ребёнком-то»/ мы час сидим два сидим н-никого нету девка-то разревелась/ о-ой//
- Это какой год-то был?
- 62//
- 62?
- Да// Ой погоди 63 у меня Сашка-то с 63/ ему было полгода//
- 63 да?
- 63 год//
- А из чего бирка-то была/ из какого материала?
- Бумажка//
- Бумажка?
- И… и тряпочкой привязана… [на бума…?]//
- А чем написано-то чернилами?
- Чернилам написано// Тряпочка подвязана и бумажка засунута/ «звать Леной год четыре месяца/ мене её не надо»/ о-ой// Мы сидим не знаем чё делать//
- А старуха-то куда ехала?
- Так куды-то в сторону Перми так не знаю куда//
- В сторону Перми… Ак вы с ней не пробовали говорить-то когда она сидела/ она отвечала чё-нибудь?
- Не-ет старуху-то мы оставили с ребёнком и уехали//
- Нет а когда она сидела-то ведь… говоришь два часа сидели//
- Ак мы-ы… мы не разговаривали чё-то/ я не разговорилася с бабкой-то куда она едет откуда она//
- Нет а с девочкой-то вы говорили?
- Нет//
- Сама-то не говорила ничё да//
- Да она ничё токо ревела и ревела и ревела// Я уж и забывать стала/ всю жизнь помнила этого ребёнка/ особенно если бы мы взяли этой старухи бы не было мы бы взяли и увезли/ чё же бы интересно было/ пади бы искаться не стала/ так опять как документа на её/ где они […? 1 слог] документы-то выдают? Ой// Она аккурат девка-то заревела ведь к подходу нашего поезда/ нам надо н-на поезд/ я ребёнка схватила Сашку/ Коля чемоданы/ и мы ушли на перрон/ старуха-то осталася с девкой// «Ты говорю бабка куда её хочешь веди хоть в милицию хоть к себе/ у нас говорю поезд подходит мы пошли»/ а ребёнок все ревёт и не успокаивается/ вот а девочка баская была//
- Длинные волосы-то были у неё?
- М?
- Волосы-то длинные?
- [Да у неё?] волосики коротенькие//
- Коротенькие?
- Ага//
- А какие цветом?
- Да такие… вот как мои наверно//
- Белые?
- Тёмненькие нет не белые тёмненькие/ светленькие такие тёмненькие/ ой господи// Не попью чаю-то вот//

06.01.2013



Z. ВОЗВРАЩЕНИЕ С ФРОНТА

Боевые действия Великой Отечественной войны для рядового Медведева Савелия Кирилловича (д. Фотичи, Тарасовский сельсовет Кировской области, 1906-1946) закончились в 1944 году, когда после недельного стояния в белорусских болотах он получил последнюю стадию туберкулёза лёгких. Помимо него госпиталь и комиссования по выходу из окружения ждали только 6 бойцов тактического подразделения (воинской части, полка?)… На родину он, как и положено, возвращался с провожатым, которого посчитал возможным отпустить ещё на железнодорожной станции Киров-Котласский (Киров-II) города Кирова, где лично знал всех паровозников (получивших во время мобилизации «бронь»), поскольку до войны состоял в должности помощника паровозника (а, кроме того, кочегара).
Стоял прохладный осенний день. Порошил снег. На привокзальной площади рядовой, едва успев разузнать о ближайшем «дачном» (пассажирском) до Мурашей, отбывавшем, как выяснилось, только вечером, обратил внимание на одинокую босоногую девочку 10-11 лет на вид, ёжившуюся и перепрыгивавшую с одной ноги на другую и тут же подошёл к ней с вопросом:
- Ты чего тут босиком-то?
Она ответила, что потеряла маму, что знает улицу и знает дом, а как дойти до него не знает. Услышав всё это и подумав о своих четверых ребятишках (Дусе, Василисе, Нине и Грише), дожидающихся в Фотичах, Савелий Кириллович решил отвести её к матери, благо времени было достаточно. Отыскав низенький деревянный домишко на самой окраине города, где начинался тёмный еловый лес, он завёл трясущуюся босоножку внутрь. Мрачноватое убранство помещения, открывшееся его взору, не отличалось каким-нибудь излишеством и в полной мере отвечало духу военного времени: слева – виднелась обшарканная боковина русской печи с круговым ходом, прямо – в дальнем правом углу, из которого вдоль стен расходились две почерневшие лавки – не застланный стол, а справа – в простенке над одной из лавок – недлинная полка для хозяйственной утвари. Под этой полкой сидел удивительно тучный для голодных военных лет и краснощёкий 6-7-летний мальчик. Очевидно, их мать – женщина приблизительно 37-летнего возраста, вышедшая на шум из кухни и обрадовавшаяся появлению дочки, посчитала необходимым в знак благодарности напоить гостя чаем и, предложив ему садиться за стол, вновь удалилась из комнаты. Повесив вещмешок у двери, он прошёл в избу и присел на край свободной лавки. Рассказывая хозяйке о встрече на вокзале, о недолгих расспросах и даже о дожидающихся дома ребятишках, солдат заметил, как рядом с мальчиком в очередной раз откуда-то сверху упала и разлетелась маленькая капелька; стал рассматривать обозначенную ею лужицу, а затем, подняв голову выше и увидев толстое и широкое лезвие косаря, окончательно уверился в своей ужасающей догадке.
А парнишка, заприметив, что его внимание сосредоточилось на алой лужице подле себя, словно чего-то испугавшись, соскочил с лавки, выбежал на кухню и неслышно передал об этом матери, потому что она почти сразу же собрала тряпок и под предлогом необходимости подошла к простеночной полке и набросила их на нож. Вероятно, что-то почувствовав, Савелий Кириллович решил немедленно уйти и сказал:
- Хозяйка, я в туалет.
- Я тебя провожу.
- Не нужно: я мужик – чего ты будешь меня провожать?
- Хорошо, - согласилась она и направилась за печку, чтоб выйти из избы.
Снимая с гвоздя свой вещмешок, он случайно глянул в запечный проход и под ступенями лесенки увидел отрубленную и обритую человеческую голову – увидел голову и, потрясённый увиденным, закрыв за собой дверь, быстрым шагом направился к нижнему мосту. Дверь на улицу была подпёрта двумя ломами. Первый лом он постарался отставить как можно тише, а второй нетерпеливо отшвырнул в сторону, рванул массивную дверь и не чувствуя боли в лёгких пустился прочь. Неожиданно из ворот выскочили 3 мужиков, поджидавших, вероятно, своего часа за печкой – во второй избе, и бросились за ним, но пробежав 2 кварталов, остановились.
На стук в двери родного дома откликнулись только ребята, оставленные отцом (прибывшим-таки из-за этого происшествия не с ближайшим «дачным», а с ближайшим товарняком, опережавшим «дачный» по времени отправления) ещё в малолетстве и потому не помнившие его:
- Мамы дома нет – двери мы не откроем – уходите.
Жена Прасковья Филипповна (д. Шишкари, Тарасовский сельсовет Кировской области, 1907-1992) же, не так давно задерживавшаяся на две недели за отказ из-за маленьких ребят ехать в Сто двадцать пятый на лесозаготовку, боялась второго ареста и пряталась в подполье.
Но незнакомец продолжал настойчиво стучать и никак не уходил.
Ребята заревели:
- Да, мам, вылезай; если тебя поведут, мы с тобой пойдём, вылезай – дяденька не уходит.
Дело в том, что дальней ссылки после того задержания, о котором целых две недели не было известно ни родственникам, ни знакомым, ей удалось избежать только благодаря детям, приведённым к начальнику Мурашинской тюрьмы тёткой Степанидой, случайно проходившей у тюремного забора и замеченной ею через него во время работ. Ничего не знавшие о детях, нуждавшихся в содержании, органы правопорядка (при участии брата задержанной, являвшимся 2 секретарём райкома партии Мурашей, Шишкина Ивана) были вынуждены выпустить мать на свободу.
Отперев дом и увидев перед собой любимое лицо, Прасковья Филипповна бросилась к нему на шею:
- Ой, ребёнки, отец с фронта вернулся!
Этот счастливый день для детей был не только днём нового знакомства с отцом, но и днём, когда они в первый раз попробовали белые сухари и конфеты «подушечки» (которые, по всей видимости, после этого случая и сегодня выложены Ниной Савельевной в отдельной вазе за стеклянной дверью стенки для угощения внуков).
Однако, счастье вернулось в их семью ненадолго. Через год с небольшим Савелий Кириллович умер. За этот год он устраивался работать путеобходчиком и не единожды не по своей воле лежал в белозерской больнице, откуда всякий раз, не различая времени года, убегал прямо в больничной пижаме, потому как сознавал бесполезность подобных методов борьбы со своей смертью.

07.01.2013



Z. ВОЗВРАЩЕНИЕ С ФРОНТА (СЛОВАМИ ОЧЕВИДИЦЫ)

[В комнате достаточно громко стучали механические часы с боем.]

- <…> Вот дед у нас был/ ой… папа был в армии/ [исправилась б., а после этого прицокнула, вдохнула и продолжила] мы были не колхозники/ он был железнодорожник мама не работала нигде/ вдруг к нам вечером постучалися/ кхе-кхе кхе мама вышла открыла/ пришёл председатель колхоза и председатель сельсовета/ председатель колхоза был дедков брат/ а председатель сельсовета папин двоюродный братан/ «Парасья собирайся пойдём до поссовета»/ мама и говорит/ «ак ребёнки-то как тёмно так они ведь забояться» «да ты скоро говорит вернёшься»/ её увели-увели да и в Мураши увезли да и посадили в тюрьму// Вот она сидит в тюрьме неделю/ сидит вторую/ мы не знаем где/ она/ а она в милиции-то… её заставили дрова колоть/ она дрова колола а-а забор-от деревянный был[/] ну доски/ она одну доску оторвала снизу/ и всё выглядывала на улицу/ и увидела тётку Степаниду а эта тётка Степанида её брата жена/ и закричала «Степани-ид иди-ка сюда»// Она её услышала и говорит «Парась ты чего тут делаешь?»/ «да как чё/ пришли ночью[…]/ дядюшка Яша да е… Вархолом/ меня забрали увезли вот в милицию/ посадили»// «За чё?» «У меня четвёро ребёнков корова и меня гонят вот в этот посёлок Октябрьский на лесозаготовку/ а как говорит кто у меня с ребёнкам да ведь и корова дома»// У нас корова ревёт/ сена нет/ дров у нас нет/ мы… втроём/ мы втроём Валя Гриша и я/ берём санки зимой/ идём в березник/ вот эки тоненькие берёзки пилим с корня/ их потом распиливаем/ ложим на санки и везём домой// Корову кормить нечем корова день ревёт два ревёт/ пришла опять/ тётка… у нас Авдотья опять дедкова сестра «ребёнки/ корова-то ведь пропадёт/ это чё куды мать-ту дели? Вон говорит[…] увозили[…]/ из поскотины сено/ ак наверно осталися одёнки/ сходите с санкам да может натеребите из-под снега-то»// [успела закончить бабушка и из часов послышались звуки кукушки, сопровождаемые ударами гонга] Мы правда/ и пошли/ и натеребили ведь большие сани/ этого сена-то/ и привезли// Корове даём корова не ст… [в этом месте её повествования кукушка, прокуковав девять раз, умолкла] не стала корова реветь[/] сытая// [Б. хлюпнула] вдруг идёт к нам тётка Ермилиха эта/ с Мурашей/ «ребёнки собирайтеся поехали пошлите в Мураши»/ а у нас и одеть и обуть нечего ни у кого/ она кому-то сапоги/ кому-то лапти/ кому-то[/] боль… да всё большое/ нас всей троих ухомутала/ и повела в Мурши// Привела нас/ раньше звали райсобес/ в райсобес в кантору/ а в конторе-то сколь было баб за столом-то сидели/ все повс… соскочили на ноги/ «это говорит чё кого вы… кого говорит вы привели?»/ «а вот говорит кого/ вот… вот такие ребёнки/ мал-маломенье/ и ночью пришли мать забрали увезли в Мураши и где-то говорит в милиции сидит»// «За что?» «Не едет в Октябрьский… посёлок»/ а не Октябрьский его звали а Сто двадцать пятый/ «на Сто двадцать пятый не едет на лесозаготовку/ так от кого говорит ехать эки маленьки ребёнки?» Они… там заведующая позвонила в милицию «сидит Медведева?» «Да сидит»// «Вы идите поглядите с… какие у её дети и как они одеты»// А они… а начальник милиции ответил «ведите их сюда»// Вот нас тётка Степанида и ведёт в милицию/ милиционер говорит «ужас-ужас это чё говорит это такое»/ вот маму отпустили// Тц [б. вздохнула] маму отпустили/ а уж была осень сне-ег навалил/ наваливал/ ночью навалит а-а/ днём растаивал/ а ещё был ячмень не ж… не выжат в поле/ мы нажану… н… на… нарвали колосков/ этого ячменя/ Настя ты то ведь ничё и не ешь ты одни конфеты жерёшь зачем/ портишь желудок/ нажелубили этого ячменя/ продули в… ладошка с ладошки мама нам сварила каши/ а чё это ячмень он не одёрнутый/ не молотый/ такие крупные… ну мы ели [и?]/ хоть… хоть она сухая но мы ели/ и вдруг к нам кто-то стучится// Мама говорит «ой ребёнки/ опять наверно за мной/ я улезу в подполье/ а вы скажите мамы дома нет»// Мы выйдем «кто?» «Откройте»// Мы придём «мам/ дяденька какой-от»/ а мы ведь не знали папу-ту/ мы не помнили он ушёл в армию-ту нам… м-малы были чё/ с тридцать восьмого и сорок первого забрали так/ нам по третьему году были мы его нисколь не помним а Гриша без неё… без его родился/ вообще маленький// Он стучится мы опять выйдем «мамы нет мы не откроем»/ вот стучался-стучался мы всё не открываем/ мы заревели/ «да мам вылезай/ если тебя поведут мы с тобой пойдём/ вылезай он не уходит дяденька не уходит»/ ну мама вылезла говорит «давайте собирайтесь ребёнки одевайтеся в чё-нибудь если меня поведут опять в Мураши/ так я говорит с вам пойду/ с-со мной пойдёте»// Выходит/ «кто там?» «Парасья я»/ «мама-то о-ой ребёнки/ ой ребёнки/ отец пришёл с фронта»// Мы обрадовались и вот он/ этот мешок раскрывает и я вот в первый раз увидела/ сухари белые/ сухари/ и вот эти конфеты вот/ лежат на тарелке-то/ вот этих конфеток он привёз/ и мы о-ой шоколадные конфеты/ в тюрике привёз конфеты этих с фронта и вот белых сухарей вот я первый раз только вот эти конфетки поела и/ и с… и тогда только узнала чт… белые сухари есть/ на свете/ мы обрадовалися/ так он говорит «а чё радоваться-то/ у меня Парасья туберкулёз четвёртой стадии/ ни к чему он ни… ни к операции ни к лечению уже не идёт»/ наверно год ли чё ли почах и умер/ вот и всё// В больницу положат в Белозерье/ чё три километра его утром положат он вечером домой идёт/ да чё говорит «у… умирать-то подыхать-то/ что в больнице что дома»/ тц ой/ вот и вся сказка// А вот помню как умирал/ а вот как/ и повезли его хоронять на быках/ на быке/ а вот как с кладбища шли не помню не знаю/ вот забыла/ тц// А малы были заставляют в колхозе работать/ б-быков нам запрягут/ у… у Вали Ванька у меня Борька/ бык/ они быки ходят-ходят лягут[/] ревут у их слёзы градом бегут/ мы их гла-адим[/] «Боречка вставай надо идти боронить/ вставай матушка»/ он лежит хоть его убей этот бык большущий/ в ноздрях кольцо/ мы его… седеем на… я сяду на его/ лягу/ «Боренька вставай матушка надо всё равно боронить»/ он на не-ет-то видно отдохнёт/ встаёт потихоньку и опять ползает взад вперёд по полю/ о-ой чё было/ тц [б. вдохнула] как щас это всё помню/ так чё вот велики ли мы были? по шесть по семь лет/ тц [б. тяжело вздохнула] о-ой господи//
- А как он умирал-то ты говоришь? помнишь//
- А он/ в одну сторону дышал всё воздух ловил/ а я на пече лежала/ а печка-то [к-]так вот к койке/ он «Ни-ин/ Ниночка сой…слезь/ иди ко мне/ иди я тебя обниму»/ я пока с печи-то слезала ль… на лестницу-ту мала/ ещё не могу достать лестницу-ту ногам/ пока слезала/ прибежала мама говорит «всё он умер»/ вот и всё//
- А сколько тебе лет было?
- Так вот я не знаю/ лет пять-шесть наверно было// Но помню/ слезала с печи/ слезала… подбежала мама говорит «всё он… ребёнки отец-от умер»// Он не Валю не Гришу не звал а меня звал «Нина иди матушка иди я/ я ещё с… на тебя погляжу слезай с печки»/ а я лежу на печи и на него вот так гляжу койка так он на койке лежал/ он койке а я на печке вот так всё на его гляжу он «слезай иди сюда»//
- А где ты слезала-то это/ с другой стороны да/ не со стороны комнаты?
- Нет-нет/ с прихода/ на кухню проход был/ с комнаты-то/ и тут двери это лестница была/ как бы печь-то была посредине избы/ а-а за… за печкой-то на ку… за кухней-то у нас ещё комната была/ а с залу-ту двери была так нарастопашку двери/ бога… по богатому тут богатые люди-то в этом доме жили дедка-то богатый был/ его раскулачили/ и мы остались в поло… в одной-то избе/ а вторую-ту/ старший/ сын увёз в Мураши/ на дом/ так он тоже умер/ Клима-то в сорок первом году/ он не… не знал про а… про войну-ту/ тоже был какой-то больной/ ой господи/ пошла спать//

09.02.2013



Z. БЕГЛЕЦ

[В комнате достаточно громко стучали маятниковые часы с кукушкой.]

- <…> Пришёл/ с фронта-то/ и говорит «чё я хоть больной-больной пойду хоть путеобходчиком/ хоть месяц два поработаю какие-то всё деньги да будут[/] карточки давать вам хлеб будут давать нам/ от железной дороги хоть по сто ли по двести ли грамм»// Вот мама его собрала на работу он ушёл// Тц [щёлкнула языком б. и слышно вдохнула; звуки или действия?] а ведь в деревне-то не запирали дома-то мы бегаем мама где-то на работе папа/ у-у… на работе где-то не было дома/ где-то не было дома/ к нам залёз мужик [/] в избу в-в дом-от/ а у нас две клети были/ клеть маленька и клеть б… клеть большая/ и он вот в маленьку-то клеть залез/ и там сидел весь день// Тц [щёлкнула языком б. и слышно вдохнула] мама папа проводила на работу/ а… а у её… у вас с… с… станки есть ли у матери были ли/ ткаль… ткали ли у вас? [поинтересовалась б. у сидящей с Н. по другую сторону стола м.]
- У бабушки эт самое был у другой/
- Вот/ [продолжила рассказчица, дослушивая ответ]
- У бабушки Таиськи вот есть//
- Она поставила вот какую-ту/ на четырёх ногах/ как бы от ёлк… ёлка с корнём/ на ней штырь пост… в средине/ на столбу-ту/ и… эти/ как их называют/ вот такие в-воробья/ вот такие две длинные[…] жердочки/ а на концах дырочки/ крышки поставила/ крышки стоят/ и на ё натягают мот/ и с этого моту/ на трубицу сматывает/ а мы все троя Валя я и Гриша/ у ё под этим… под мотом-то сидим на этих/ на ножках-то/ на корнях-то// Она-а песни поёт/ трубицу наматывает песни поёт частушки/ вдруг у нас слышим клеть открывается/ кто-то по мосту ходит/ мама говорит «ой ребёнки к нам воры попали»/ тц [щёлкнула языком б. и глубоко вдохнула] вдруг дверь открывается крючка-то не было в избе/ вдруг дверь открывается и заходит мужик к нам/ о-ой мама заревела/ «дяденька уходи у меня-я муж ушёл на конюшню щас накормит л-лошадей/ и придёт домой»// Он говорит «нет я всё слышал он у тебя ушёл на работу ты его проводила в ночь/ я всё слышал»// Мама нам только то и шёпчет «ребёнки не спите ребёнки не спите ведь он нас всех зарежет»/ вот [б. тяжело выдохнула] [м…] нам спать охото она нам/ то ткнёт нас то щ… толкнёт// Он говорит «хозяйка я спать хочу» она говорит «полезай на печку» он в фуфайке и в ватнике полез она говорит «ты чё не раздеваешься?» Он постоял на лестнице-то и говорит «а у меня не-ечё нет говорит у меня одна фуфайка да… штаны ватные/ у меня больше ничё говорит хозяйка на мне нет»/ тц [щёлкнула языком б. и слышно вдохнула] мама говорит «чё правду ли чё?» правда голое тело// Она дала папины кальсоны дала/ как сейчас помню красную/ портяную рубаху/ клеть… ме-елкие клеточки и… воротник вот эдак на… вот тут пуговицы на боку// Он оделся в это/ ему дала ещё х… с…[?] штаны х/б/ и он на печь улез// Мама по-посмотрела в фуфайке-то вше-ей/ в штанах вше-ей невыносимо прямо вот бегают как не знаю чё/ [б. хлюпнула носом и продолжила] мама это всё в печь засунула в русскую/ и прожарила эту фуфайку и эти штаны ватные/ а мужик на печь залез и спит/ проспался мам… мы не спали мама/ нам только то и говорит/ «уберите все ножи/ уберите все вилки/ спрячьте/ не спите ребёнки не спите мы уснём он нас всех зарежет»// Тц [щёлкнула языком б. и слышно вдохнула] он утром встал мама встала/ ему принесла крынку у нас корова была[/] принесла крынку молока/ а папа-то уж работал так у нас… нам хлеб давали с широкой колеи/ по двести грамм на человека ак/ нас чё было мама папа/ и нас четвёро так вот нам/ чуть не буханку давали хлеба-то/ по двести грамм так/ а она ещё хлеба напекла/ ярушников/ она ему… м-молока налила/ он наелся и ему ещё буха… это ярушник дала он вот эдак засунул/ под фуфайку/ пояс какой-от дала он это/ поясом подпоясался/ и говорит «хозяйка никому не говори/ что кто-то у тебя был»/ и ушёл и вот я вот до сих пор думаю/ или он/ военнопленный/ или он с фронта сбежал и очень далеко и пробирался он куда-то на север/ в Котлас ли в Пинюг ли куда-то туда/ «мне надо говорит на север»/ «а как ты сюда попал?»/ «а я неправильно говорит мне надо было по же… по железной дороге я боюсь меня поймают»/ а вот до сих пор вот я всё думаю/ или он из тюрьмы сбежал/ или он/ или военнопленный он/ или он с фронта сбежал вот чё-т какой-от дез… или дезертир вот чё-то это// Мама ему хлеба дала ещё молока напоила он маму-то в щёку поцеловал/ «хозяюшка большое спасибо/ большое спасибо но никому не говори никому не говори никому не рассказывай что я у тебя у вас ночевал»// Мама «нет-нет никому ребёнки никому не говорите[/] мы живые остались и ладно»/ вот я это ещё помню хорошо тоже//
- То есть он ушёл до прихода/ отца да? [перебил я]
- До прихода он ушёл папа доложён придти уже/ ночь отдежурил/ где-то часов в восемь девять/ в девятом/ а он уже ушёл/ а тоже была уже осень/ снег был/ уже это//
- Сколько лет было? [спросила Н.]
- А?
- Примерно сколько лет было? [повторила она]
- Чё-ё?
- Мужику-то сколько лет было? [перефразировал я]
- О-ой я чё… чё я знаю ли чё Н. ты чё спрашиваешь?
- Ну а вдруг//
- Я сама-то ребёнком была// Да лет тридцать наверно под сорок// Бежал или с фронта бежал или из тюрьмы/ или дезертир вообще ли захо… нуф[?] это с фронта сбежал значит дезертир/ сбе… в общем откуда-то он бежал/ но на ём не рубахи не… не кальсонов ничё ведь раньше трусов не было кальсоны/ у ё ничё одна фуфайка у…[?] ватная и штаны ватные/ и полные вшей/ мама все в печи эти вши выжарила/ и он ей «ой хозяйка спасибо тебе спасибо» и давай её целовать/ она «ой не надо не надо/ только убирайся ведь скоро мужик придёт»// А папа наверно пол года по… поработал и незамог совсем и свалился/ и в декабре умер/ а это было дело осенью а он в декабре десятого декабря и умер// Мама ведь говорила не ходи Савелий не работай/ ведь тебе надо целую ночь на улице/ а у ё был/ от Долиничей до Пахарей вот ходить этот путь о… охранять чтоб… во время-то войны чтоб не раз… не разбалтывали/ никто/ ш-стыки не раскручивали/ рельсы не выколачивали/ чтоб аварий не было/ и вот он всю ночь ходит от Пахарей до-до до Долиничей/ взад вперёд молоточком постукивает по рельсам//
- А с чем ходит с фонарём?
- С фонарём обязательно/ ходили с фонарём тогда путеобходчики//
- А этот дезертир-то он больно ничего не рассказывал только на север сказал что идёт да?
- Не-ет н-ничё он… он и не рассказал откуда он бежит и чей и куда он бежит ничё не сказал// «Только… только ничё не рассказывайте что я у вас был/ никому ничё не слова не говорите»// Мама сказала «никому не скажу не слова» и никто в деревне не знал что/ ну папе-то она рассказала/ мы растрепали//
- Она не хотела да?
- Она может бы не рассказала ак мы рассказали//
- А вы-то кому рассказали? [уточнила м.]
- Папе/
- М//
- Что вот как боялись сегодня ночью/ к нам дяденька залез/ «так ведь запирать говорит надо двери-то а вы/ убежали в деревню/ носитесь по деревне» а мы жили от лесу/ дом-от у нас был/ пер… крайний/ вот он и залез к нам/ «я говорит у вас чуть не целый день в сено… в се… в сене говорит лежал»/ мама ему доказывает/ «муж ушёл на скотный двор» он говорит «нет ты его на работу проводила я слышал»/ дверь-то запирала и говорила ему/ «давай иди с богом лички про-работай смену-то проходи»/ о-ой/ нече вспоминать это горе горькое/ по свету шлялось/ ху зачем это мы вот родились в это время/ сейчас бы это я или вот как бы Н./ я бы наверно была грамотным человеком//
- Хех// [усмехнулась вн.]
- Да// [подтвердила б.]
- Хуже бы была// [без какой-либо злобы возразила уязвлённая Н.]
- Почему/ хуже-то бы я была? Почему? [ласково повторила б. и, выходя из комнаты, добавила] Давай ложитеся спать//

09.02.2013



Z. ЗНАКОМСТВО (б. Н. и д. Н.)

- <…> а я про себя думаю[/] «такой тихоня иди-ка ты отсюдого» но он красивый был не как Анатолий Михайлович// Уехал в Мураши и взял[…] рыжую девку/ учительницу/ английского языка/ Таису// Приехала из Слободского он снова з-за мной/ «Саш отстань я ненавижу тихонь отстань ты от меня»/ а тут вдруг гляжу сол… моряк по посёлку ходит о-ой [без голоса вдохнула б. и продолжила] о-ой «это чё кто это такой»/ «у Витьки говорит Андреева брат с Минска приехал»/ тц [б. вдохнула] девки все за ним/ а он за мной/ он не на кого не-е бросился он за мной/ с первого вечера пошёл со мной/ познакомились/ ой какой красавец моряк о-ой с ума сойти/ ха-ха-ха-ха-ха// Ой/ [б. хлюпнула носом] сошлися с ним поехали в Минск/ к брат… к брату к сестре/ тц [б. вдохнула] он мне и рассказывает дорогой/ «мы приедем тебе много будут про меня рассказывать/ а уж ты не ра… ты ничё не говори никому» я говорю «а чё?» «я ведь говорит с Минска-то из-за чего сорвался/ я говорит парня зарезал [донесся телефонный звонок]/ одного/ а второго ранил» [спустя четыре секунды после предыдущего звонка раздался новый]// [Пока б. выходила из зала в коридор и поднимала трубку, телефон успел позвонить ещё раз.] Да/ да/ ага потревожила/ ха-ха-ха-ха-ха/ а чё? [добрый?] день/ ну у нас сёдня[…] годовая/ ну давай благословесь/ помню ага/ давай пока-пока/ [хе-хе-хе-хе пей тут?]// Вот [продолжила б., возвращаясь на диван]/ я говорю «как порезал?» Ходила девочка одна девушка с парнем/ меня увидала и за мной пошла/ он за ней она говорит «ты от меня отвяжись я вот с Колей буду»/ парень-от разобиделся взял двух парней да и пошёл/ с ножами/ ой/ в парке-то не его драться/ а он Коля без ножа срать не ходил у него всегда в кармане нож// «Мы говорит идём с ней/ они говорит на меня/ трое на одного[/] я говорит нож выхватил и махаться стал/ махнул один на пол на землю упал/ махнул второй схватился за бок/ третий убежал// На завтре сл-слышу/ какой-от на станции Колядичи моряк появился/ в Минске парня зарезал одного ранил/ его стали искать/ а он на второй-от день/ паспорт схватил да и сюда/ к нам в посёлок/ к брату к Витьке»// Вот/ ему надо по быстрому жениться я говорю «я не хочу замуж»/ «давай по быстрому женимся»/ он даже хотел фамилию-то сменить/ да чё-то не разрешили в Мурашах/ он хотел Медведевым сделаться// Мы поставили коронки/ оба[…] жёлтые у нас в посёлке/ мужик ставил коронки он поставил коронку/ я поставила коронку [б. хлюпнула носом]// Я говорю «Коль как это было?»// «Ак/ [т-]трое на одного налетели а я чё а девка стоит в стороне/ а я говорит нож выхватил и мах… махнул махнул да и прямо ему в грудь/ и насмерть запорол/ второго где-то… в руку ра… хватанул/ а третий убежал уже испугался»// Хот… пишет туда в Минск-от брату к Володе «Володя чё как/ ищут всё моряка?» «к нам-то говорит не один приезжали “у вас был моряк”/ ой так чё он был говорит он был… недели не пожил он давно уехал его давно нет а уж куда он уехал мы не знаем»// Вот/ год прошёл мы поехали с ним/ к ним в гости/ второй уже год/ едем сели в тр… это на колёсах-то/ как троллейбус/ трамвай? ходят по… по рельсам-то по городу/ трамваи?
- Трамваи//
- Сели мы в трамвай/ нас окружают один подошёл к нам другой подошёл/ я талы выво… выворотила/ «это чё такое чё это эдак?» мы сидим нас/ он мне шепчет/ «езжай до станции Колядичи/ вылезай/ и покупай билеты»/ не… «езжай до конечной вот он мене как сказ… [з…] езжай до конечной/ вылезай/ и покупай билеты на станцию Колядичи/ я к тебе подойду два билета»// Я говорю «в чём дело»/ «потом»/ я сижу не жива не мертва он выпрыгнул у-шёл/ куды ушёл я не знаю куды ехать// Доехала/ передают[…] конечная/ мне надо выходить/ почитала «вокзал»/ выхожу на вокзал почитала/ тут[…] железнодорожная касса тут для автобусов для троллейбусов/ я взяла/ на автобус два билета а на-на на поезд на поезд/ это как с Мурашей до нас/ станция Колядичи/ два билета/ купила и сижу/ «придёт не придёт/ куды поеду ничё не знаю»// Уже передают «м… посадка на ст… куда-то туда-а/ как/ на Брест/ поезд на Брест/ через станцию Колядичи/ начинается посадка/ Минск Брест ли Москва ли Брест вот как-то так»/ тц [б. вдохнула] сижу думаю «придёт не придёт/ это чё будет-то»/ вдруг подбегает сумки хватает «пошли»/ сели в вагон/ я его спрашиваю «в чём дело?»/ «езжай молчи»/ тц ой я вся перепугалася «это чё это эко-то а?» Приехали/ он ничё не рассказывает я его спрашиваю а… жена-то у Вити у Вовы/ Олей зовут Лёлей зовут/ поздоровались познакомились я говорю «Лёль вот такое дело в чём… это чё такое говорю/ чё-то сели говорю в этот трам… троллейбус трамвай/ нас чё-то кто-то окружил/ он мне на ухо шепнул выполз и вылез выскочил н-на следующей остановке как будто меня и знать не знает/ и сказал покупай до станции Колядичи на этот поезд»/ «ладно говорит я потом тебе расскажу»// Вот/ назавтра и говорит Володя/ «Нина ты с России всё там говорят пельмени хорошие делают[…] какие-то ну-ка но… сделай нам пельмени накорми нас пельменями»/ а Лёля/ «ой Вова а где мука а где фарш?» «езжайте в Минск и покупайте»/ вот мы с ней и поехали в Минск// Приехали в Минск набрали муки-и фаршу купили/ вот едем обратно-то она мне и рассказывает/ «вас окружили/ он говорит сказал Володе что его узнали парни-то/ парень-от узнал/ но только что-о чё со-сомневался/ парень-от узнать-то узнал наличность-то/ а у него был костюм такой кофейного цвета да зуб-от вставленный/ да не в моряцком/ ещё надвое он и не он/ но как бы похож»/ вот а он выпрыгнул/ а ко мне уж никто ничё меня не спрашивали[/] он выпрыгнул и у… отошли парни// Я приехала говорю «ты чё это тут здесь натворил?»/ он говорит «да потом расскажу» я говорю «рассказывай чё всё потом-потом [бу...] сколько я могу слушать-то это всё потом-то?» Так вот говорит чё/ «из-за девки говорит порезал двух пар… одного-то говорит насмерть зарезал/ я ведь говорит не думал что я насмерть/ думаю хоть попугаю он подскочил и его/ проткнул ножом-то наверно насквозь/ блядь/ а второму где-то говорит в руку в плечо/ он говорит хватился да бежать а третий вообще убежал/ чё говорит трое на меня на одного/ чё мене/ погибать тут а девка отошла говорит в сторону и стоит»// Тц [б. вдохнула] ак эта Надька [ве<дь>?] мы жили она ему письма писала/ «Коленька миленький/ приезжай/ она не думала что он женатый/ приезжай/ всё утихло/ приезжай я… всё тебя жду»/ всё ему писала/ я говорю она до каких пор будет писать-то это всё/ «Коленька миленький приезжай/ всё утихло больше никто никого не ищёт и не… не расспрашивают моряка»// Тц о-ой я тогда страху приняла блядь сколь/ «ты говорю хоть меня обратно отправь в Россию-ту/ а то останешься тут я чё тут/ как поеду-то мене ничё не найти никого нигде»/ «я говорит поеду с тобой чё я тебя тут оставлю я останусь я здесь оставаться не буду»/ вот он ещё какой у нас Коля был дед/ дед[/] твой/ прадед// Вот[/] мы сошлись/ надо паспорт под… прописку/ у ё взяли паспорт-от[…] Нина Шабалина увезла/ неделю нет[/] две нет он запереживал/ «ой неуж это говорит меня разоблачат»/ Андреев/ ну везде видать дали разыскные-то/ он взял весь паспорт залил чернилами/ черным тёмным-тёмным/ ему спр… Нина-то Нину-ту спрашивают «так как это так он р… пролил?» «да ребёнок говорит/ писал первоклассник/ на столе вроде у брата/ опрокинул и/ документы-то на столе лежали вот на… на паспорт-от попало»/ вот этот паспорт по Мурашам таскали-таскали и дали ему второй/ паспорт/ и написали заплатить двадцать рублей/ штраф за новый за новый паспорт// Он с работы прибегает/ «принесли ли паспорт нет/ схо… пойдёшь так зайди к Шабалиной чё долго?»/ Шабалина «завтра поеду»/ назавтре прошло «иди ну-ка узнай привезла ли» и вот так два месяца/ он весь с ума сходил с этим паспортом/ потом наконец-то Нина принесла паспорт на/ «чё-то долго его муры… мурызили этот паспорт[/] чё ты его залил-то?»/ «так чё вон Витькин парень/ стал писать чё-то/ ли рисовать ли опрокинул чернильницу»/ тц [б. вдохнула] «чё-то долго его таскали говорит у тебя»/ а он ещё взял[…] постирал фамилию-то Андреев-от/ да и тогда ещё вылил так не могли фамилию-то найти/ про… прочитать-то/ вот ему и выдали новый паспорт о-ой беда тц [б. вдохнула] кхе/ паспорт российский а фамилия белорусская//
- Андреев-то?
- Да/ это белорусская фамилия-то/ а паспорт в Мурашах получил/ а тот… а там ведь и написано белорус[/] да и по-моему тут/ на паспорте-то там/ печатно было выдавлено белорус/ Белорусская ССР или как с… как её звали-то? а тут уже РСФСР/ как россис… российский// Вот два раза я е… потом на второй раз мы поехали уже/ наверно в шестьдесят первом году/ в пятьдесят девятом я вышла/ в шестидесятом мы ездили вот эта история а в ш… в шестьдесят первом мы поехали опять/ уже нас никто не… не преследовал ничё/ о-ой беда/ а там говорит по всем [с… п…] по всей станции Колядичи вот моряк был моряк порезал моряк/ моряка ищут а моряк в Россию уехал/ на лесную станцию хе/ посёлок Октябрьский/ девяностый квартал брату приехал тц о-ой//

10.02.2013



Z. КОММУНАЛЬНЫЕ СОСЕДИ

[В подсобке продуктового магазина]

[Обслуживая очередную группу покупателей и то и дело заскакивая ко мне в подсобку, Е. Р. успела обратить моё внимание на одну достаточно бойкую с виду бабушку-пенсионерку, стоявшую по ту сторону прилавка, дав понять, что именно о ней и её большой оригинальности (проявляющейся прежде всего в умении изъясняться забавными присказками, прибаутками и проч.) рассказывала немногим назад и я, когда крайний посетитель направлялся к выходу, не желая упускать возможности, снова проявил интерес к этой покупательнице и старой теме.]
- Она очень быстро говорит я могу потом чё-нибудь записать//
- Дело в том/ что я собираю подобные вещи//
- Да ты чё! Надо я потом… она сегодня погоди ещё придёт/ сказала в баню пошла//
- Что ж/ буду ждать/ потому что я действительно с большим интересом отношусь к народному остроумию//
- Ничё себе/ а по деревням-то ездишь хоть[/] как бы?
- Специально ещё ни разу не ездил//
- [Ну кристинка или четна?]/ интересно [заключила собеседница, а потом с усмешкой добавила]/ у нас всё прощё в жизни//
[Пожелав очень коротко объяснить мотивацию своих действий, я с ответной улыбкой продолжил:]
- Записывая за кем-то поговорки и пословицы я во-первых подбираю своего рода ключ к пониманию этой жизни/ а во-вторых хоть и в совершенно ничтожных масштабах/ но не даю пропадать добру понапрасну//
- Ну да// Я очень хорошо к пожилым людям отношусь я всех их правда очень люблю [ну/ полный/ только млежись?]// Я никогда не думала что смогу так ненавидеть людей/ вот как вот/ бабушку с дедушкой у меня соседей/ [неразб.: <2 слога?> садись вперёд// Ну знаешь вот как раньше было/ <совершенно неразборчиво слова 4>/?] стала разговаривать тут [ну?]/ щас вот мы закончим/ вот раньше/ ну жалобы от соседей могут человека проверить на вменяемость/ щас только надо чтобы согласие от него было/ понятно она не скажет что она психованная [как бы и нет?]// Я тут сидим с мамой я говорю «мам/ короче согласна чтоб меня проверили и её»// Сестра такая сидит хе как же догадливы/ «а прикинь ты не пройдёшь!» хе-хе-хе-хе-хе// Пошли со мной постоим/ я часто курю [ведь не так?]/ когда я там курю ты нормально всё? А вставать на лыжи [себе под нос пропела собеседница, а затем щёлкнула зажигалкой, затянулась и резкой выдохнула]// Вот сегодня они у меня соседи в пять утра/ она пнула мне дверь//
- Зачем?
- Ну/ гадость/ и потом я ненавижу их блядь советское радио//
- Ха-ха-ха/ Ох, достал нас «Маяк» (и концерты без заявок сельчан от зари до зари исполняет сводный хор кобелей)!
- Да на полную громкость блядь ещё оно ж на стене висит/ и потом они включают телевизор/ на полную/ на кухне// Меня обламывают говорю с утра у меня… ну/ у меня не клёвое настроение/ и она начинает орать/ я причём сплю «вот сука она курила там знашь»/ и я просыпаюсь от желания что я хочу покурить потому что <я>… чтоб ну просто не говорила// Я «мам говорю я пока с ней [не?] живу мне не бросить курить»// Я начинала мы заехали курить/ в сенках/ потом на крыльце/ она орёт/ «вот блин» вырсу… выверескивает там[/] кидается/ и стала курить в комнате у открытого окна/ и пишет на меня она заявы/ ну раза два в неделю-то стабильно/ «она курит в общественном месте в скобках[/] в своей комнате»//
- Хе-хе-хе-хе-хе-хе//
- Знаешь как это ржачно-хе// Участковый говорит «Лен мало ли ты увидишь что она здыхать начала/ мене сразу позвони/ я с шариками приду»// Я говорю «всю жизнь люди умирают с цветами ходят»// Он такой говорит «так это же праздник будет»// Ну считай его же тоже постоянно знаешь/ вытягивать будут// Заходит дядька она орёт «ещё один идёт!»// Вот специально вот знаешь всякое наговаривает/ чё попало// Тут сестра с мужем ночевала[/] ус Руслан/ утром умывается она идёт к нему/ по спине ему гладит/ он поворачивается/ «ты знаешь[/] Наташа мужиков водит»// Он говорит «ды вы что!» [Я тоже же?] слышу какие мужики? вот знаешь вот чё попало// Ну ма… парней она любит/ мужской пол она всегда «ой какой хорошенький!» [Блядь ёгнута?]//
- Ей просто скучно вот она и/ пытается разнообразить…
- Своей жизни личной нет//
- Ну так понятно//
- Она у меня маму тогда решила выебать/ ну назаебать/ мама приехала она такая «она-а водит мужчин к себе домой там всё»/ а у меня мама знаешь палец в… в рот не клади она/ в ответку может хорошо сказать мама поворачивается и говорит/ «а у ней старый-то бухает/ мама говорит ну ты всю жизнь под пьяным хуем лежала а она путь разнообразия почувствует»// Она такая «А-ах [на вдохе]/ ты ненормальная!» мы с сосе[дом?]-хе-хе ржём хе-хе-хе// Мама… я знаешь так чтоб/ дальше уже она тоже «ох да ты чё да что да чем?» знашь-ха// Участковый приходит/ «ты с ним спишь»/ ЖКХ[/] видишь я же куп… это комнату владелицей стала в декабре/ квитанция пришла на мою фамилию/ «с ЖКХ спишь»/ хе-хе-хе хе-хе-хе [дочь?]/ пожарники пришли и сказали освободить лестничные проходы проверяют/ у них там всё знаешь у бабок заставлено/ «с пожарниками спишь»// А у неё старый гуляет/ приведёт любовницу домой/ сидят бухают вместе/ она им жрать готовит/ знаешь как это прикольно!

23.03.2013



Z. ПОСТУПОК СОЛДАТА

Во время двухнедельного стояния в белорусской деревеньке под Лидой в избе N., от внука (Димы) которой мне и стало известно об основных фактах этой истории, точно так же как и в избах многих других жителей, проживала сформированная командным распределением группа немцев, состоявшая предположительно человек из пяти. Весь этот срок двоё её детей просидели в подполье, куда она, порядком наслышанная об ужасающих зверствах и готовившаяся к худшему, заблаговременно успела их сокрыть и куда, прислуживая солдатам, время от времени через дверное отверстие, неприметно подталкивая ногой, роняла что-нибудь из приготавливаемой ею еды. Можно вообразить: сколько страданий пришлось перенести N., сколько боли и унижения! Однако же, если брать во внимание мнение внука, то, не смотря на совершенно естественный барьер ненависти и вражды, к концу второй недели его бабушка, вероятно, крайне избирательно, но всё же начала воспринимать немецкий язык; хотя даже если это было бы и не так, то она всё равно бы мгновенно поняла, что именно «первый», выходивший уже в последний раз из её избы, с кивком головы в её сторону резко и безучастно кинул «последнему». N., как она сама говорила и говорит, на всю жизнь запомнила выражение глаз того, кто после того как остался в избе с ней наедине должен был решить её судьбу, поскольку он совершенно неожиданно показал ей жестом: «Тихо!», - выстрелил в стену и вышел вслед за остальными.
Пулевое отверстие, оставшееся после этого выстрела, по истечение времени обратилось в оберегаемую семейную реликвию, к которой с тех пор никто не смеет приложить руки, потому как хорошо знает ироничную реплику теперь уже бабушки: «Не оклеивать, не заколачивать – это моя пуля».

23.03.2013



Z

Оч?е нашь иже ?си на нбс?хъ.
да ст?иться им? тво?.
да придеть црс?тви? тво?.
да боудеть вол? тво?.
?ко на нб?си и на земли.

О?тьчє нашь, Архангельское Евангелие (1092 год)

Не дай мне Бог по воле случая или в состоянии аффекта лишить кого бы то ни было жизни. Не дай мне Бог не обличить Иуду из числа людей, отношения с которыми у нас будут основываться на взаимном доверии. Не дай самому упасть до предательства; впрочем, больше меня страшат менее явные и даже невольные, но сильные обиды. Не дай прожить не своей жизнью и не дай умереть не своей смертью. Не дай лежать в земле под чужим отчеством.
Не оставляй меня.
В моих глазах красное июльское солнце, находящееся по локти в земле, змеевидная жёлтая грунтовка, идущая по краю обрыва с утонувшей в зелени Камой на самом дне, и величавая и торжественная панорама упирающегося в горизонт елового леса, над которым повисла синяя дымка, за ней. (Этот вид благодаря какому-то чувству безысходности, внушаемому им с самого детства, кажется мне достаточно близкими и понятными.) Так дай же мне времени и сил, чтобы познать глубину и богатство земной жизни, вовремя увидеть и вознаградить чужие родственные, любовные и дружеские чувства. Осени же моё умение свои мысли облачать в свои слова: пусть строки будут продолжать безостановочно бежать по листу и, остывая каменеть, потоками лав. В завершении своих слов я бы хотел попросить дать вдвойне утешений всем тем, кто вне зависимости от воли когда-то дарил, дарит или собирается подарить их мне.
(Кроме того, хочу обратить внимание на то, что в этом стихотворении я попытался собрать только личные страхи и надежды и по одному этому все обращения ограничились одним лишь мной.)

01.12.2013



Z

Среди необъятных сказочных лесов, шумящих на ветру, словно стремительная горная река, среди некошеных и уже начинающих постепенно зарастать молодым березняком лугов, среди ржаных полей, к которым темнеющие небеса этим августовским вечером пускают корни бесшумных молний (называемых здесь переполохами), полей с загадочными стёжками и конными тропами за околицами в рябиновых ризах стоят бревенчатые дома забытых русских деревень. В каждой из этих деревень словно бы семьями каждодневными трудами живут по солнцу в большинстве своём скромные, открытые, хлебосольные жители, остающиеся вместе в труде и не оставляющие друг друга в беде. Наверняка этому поспособствовала и повсеместно довлеющая над ними старость, но разве не единство с природой учит, направляет, даёт им силы и позволяет преодолевать или даже избегать немалого количества трудностей? Они привыкли доверять и на входные ворота (кстати, кому-то может показаться интересной особенность называть и свои жилища с прилегающими к ним огородами усадьбами) никогда не вешают замков, а когда у кого-либо в доме никого не остаётся, то только опирают на брус косяка палку, посох или черенок. Такое на первый взгляд иррациональное доверие ещё больше располагает к себе. Я необычайно рад, что именно в этих землях зарыт мой пупок. Только они позволяют мне чувствовать пульс своей истории и свет, радость и уверенность родного дома. Только они помогают мене обретать себя – и это вполне объяснимо. Здесь что ни дом, то храм, построенный на холме, с которого открываются крутые берега, медленная река и за ней нескончаемые еловые полесья, истинные кладовые солнца! Здесь что ни характер, то кладезь – и, несмотря на кажущуюся простоту, большинство деревенских достаточно проницательны. Вряд ли чей-либо порок останется не пристыжённым, причём самым оригинальным образом. Помимо проницательности в них можно отметить и душевную широту, ведь во время праздников они никогда не гуляют меньше трёх дней. (Кто широко живет, тот не запирает ворот.) Сколько имманентной (не рассчитанной на зрителя) и при этом такой мощной, нутряной, сермяжной энергии я чувствую в них, сколько неподдельной и необъяснимой жизненной правды, с которой, кажется, невозможно жить… (Ой, цыганочка моя, // Я в тебя влюбился. // Две бутылочки купил – // Чуть не утопился.) Очень многим известно, какой силы культура, включающая бытовую, трудовую, песенную, танцевальную (включающую в себя, например, тройку, ланце, семёновну, русского, сербиянку, польку, краковяк), здесь процветает. Об этом нет смысла лишний раз напоминать. Однако теперь из-за упоминаемой уже старости многие песни готовы петься «в другую сторону». Неправда написано, что «там не помирает никто». Помирают, а перед смертью стремятся побывать не в церкви, а на страрине – хотя в Бога и веруют, в опасностях ищут его заступничества и находят голову у хлеба. Но хотя в Бога и веруют, да только не в библейского Бога, ибо и библии никогда не читали – поскольку «не досуг было». Оттого-то во главе риги и стоит рижная баба, а на перекрестке черти яйца катают, в свайку играют. Оттого-то «на цветьё» гадают, ворожат и колдуют. Ну, на пустой лес, на большую воду.
Для меня важно то, что их религия в главном не противоречит христианству, а значит она не лишена огня, освещающего во мраке и согревающего на холоде. Труд спасает тело, а вера – душу. А раз так, то это в какой-то степени примиряет с продолжающимся увяданием деревенской культуры, но всё-таки не избавляет от тяжести, сковывающей моё любящее сердце.

20.04.2014



Z

Город встал и встряхнулся от мрака, остатки которого неспешные дворники по унылым углам и закоулкам собирали лопатами и размётывали мётлами. Желтый свет фонарей становился всё бледней. Из труб ТЭЦ №4, словно манная каша из кастрюли, ползли длинные тяжёлые слабопроницаемые облака – постепенно светлевшие пасмурные холодные небеса, отражающие серое настроение подтаявшего и снова замёрзшего снега. Обилие серого цвета ощутимо разбавлял только чёрный цвет домов, сараев, гаражей, пакгаузов и деревьев.
Я перешёл дорогу и остановился на автобусной остановке. Мимо меня из окрестных дворов тянулись рабочие, скапливаясь на этой же или других остановках или проходных, спешащие на работу родители провозили сонных детей в садик, небольшими группами или в одиночку проходили школьники с огромными ранцами на спинах, время от времени стуча в дверцу стоящего на остановке ларька. Стоя на одном месте я бессмысленно всматривался в лица этих прохожих; но смотрел из глубины остановки, со стороны и поэтому не мог вызвать у них никакой неловкости.
Моих щёк касался невесомый чуть морозный и как будто бы какой-то неизбывный ветерок. Шум проезжающих машин постепенно складывался в привычный повседневный гул. Начинался день.
Через какое-то время у бордюра остановился и мой автобус. За ним разворачивался и поднимался вверх тошнотворным выхлопной дым. Я вошёл через заднюю дверь, сел на крайнее правое сидение последнего ряда, заплатил подошедшему кондуктору и повернулся к окну. На морозном стекле было нарисовано солнце.
Видимо, кому-то не хватало тепла…
Стоя в небольшой пробке на Луганской мне случилось ненадолго забыться в лёгкой мечтательности. После того как маршрутка тронулась я собранно наметил для себя кое-какие дела на предстоящий день. Зайдя в рабочий кабинет, я протянул руку нескольким присутствующим, повесил верхнюю одежду на плечики и прошёл к своему столу.
Она незаметно подошла со спины и положила подбородок мне на плечо.
Всё безвозвратно рухнуло, чтобы снова начаться, но только на новый лад и никогда-никогда не прекращаться.
05.01.2014