Горе матери...

Не замечая прелести весенней
сидит, как тень, старушка у окна.
Живёт она отшельницей в деревне,
уж много лет одна, совсем одна.

Она ждёт сына, Бога умоляя,
чтоб тот пришёл, калитку отворил.
Давно уже головушка седая,-
а сердце, до сих пор, ещё болит.

Перед глазами узкая дорожка,-
по ней совсем малюткой бегал сын,
в руках клубники свеженькой лукошко,-
мамуля, я собрал её один.

А там, в саду, висят ещё качели,
напоминаньем тех давнишних лет, -
в ту сторону глядит она несмело,
их снять пора, а что-то держит, - нет!

А под окном растёт ещё та вишня,-
он на неё подросшим залезал,
а мама всё ругалась - никудышний,
будь осторожен, - только б не упал!

На яблоньке красуется скворечник,
который он когда-то смастерил.
А как был рад красивым милым птенчикам,
весь день потом об этом говорил...

Подростком, после школы, бегал в поле,
чтоб матери уставшей помогать.
Потом на речку, чтоб поплавать вволю,-
была для парня речка - благодать!

В тот день сердечку было неспокойно,
тревожно как-то было на душе.
Обычно, в это время, сын был дома,
а тут запропастился, - ночь уже.

Так, до утра, в раздумьях просидела,-
с девицей видно парень загулял.
Ему семнадцать, - время пролетело,
видать влюбился, что ж не рассказал...

А, на рассвете, люди прибежали,
и стали как-то странно голосить,
и встала пелена перед глазами,-
ей этот день до смерти не забыть...

Утоп твой сын, сироткою ты стала,-
сказал рыбак с соседнего села,-
его теченьем к берегу пригнало,
и в мыслях пронеслось, - не сберегла...

А дальше жизнь туманом пролетела,
как будто жизни не было совсем.
В одну минуту с горя постарела,
так и жила,- а для кого, зачем...?

Остались только лишь воспоминанья,
в которых сын по-прежнему живой...
С годами не уменьшились страданья,
и в сердце та же рана, та же боль...