Сборник стихов "Симфония 1997!

***
Погибшей Але
Я не успел.
А ты прозрачной ночью —
Ушла.
И долог,
Долог этот путь.
Чем ближе к краю —
Шелест шага звонче,
Но эхо шага
Больше не вернуть.
Над дальним склоном
Тянется столетье
Тоскливой,
Серою,
Унылою грядой.
Скрипят шаги
Запутаннейшей сетью.
Крылом скользит
Твой сумрак
Подо мной.
Крылом скользит.
И, головы касаясь,
Легчайшей тенью
Утренней звезды
В губах припухших —
Серебристой стаей —
Не обернувшись,
В ночь —
Уходишь ты.
Да,
Ночь всегда
Кончается рассветом, —
И солнце всходит,
И заря встает.
И утро, утро —
Босиком по снегу:
Морозный выдох.
Счастье.
Жизнь взахлеб.
декабрь 1995
***
И снежной ночью дерева цветут
Под долгим светом лунного безмолвья,
А дети, дети — как трава растут:
Бессмысленно, и радостно, и вольно.
И два удара сердца в январе —
Как-будто осень и не приходила.
Кузнечик цвиркает. И след лежит в траве
До первого дождя — сухой и пыльный.
До первого дождя. А там — бог с ним:
Снега, снега — и вольно ж было думать,
Что ты, — как бог, — но только светлый нимб
Не над святым — над головой мадонны:
Над истинно склоненною главой
В печальной радости смиренного величья.
Кузнечик цвиркает. А след в траве густой
Все тот же, тот же — четкий и привычный.
16.12.95




***
Странные мысли тогда
Мне приходят на ум
......................................................
Счастлив я или только обману
А. Фет
Из темной ставни — росчерком пера —
На снег, на снег, февральский серый снег
Ложится абрисом ушедшего вчера
Твой облик сотканный из сонной стужи век.
Из темной ставни весело и звонко
Метель кружит колючкою сухой.
И рвется, разумеется, где тонко.
И камень вместо хлеба пред тобой.
И камень... Но да будь благословенна
Тебя дающая Художнику рука.
Ты вместе с ним останешься нетленной.
Но он — всего лишь, блеск в твоих руках.
4.02.96
***
Люблю тебя, печальная страница.
Люблю тебя — в чистейшей белизне
Высоким голосом тончайшей спицы:
Ты колоколом рушишься во мне.
Люблю тебя... Но я тебя люблю ли?,
Поэту свойственно любить своим пером.
Но только говорю я не о том —
Я говорю о том, что я дарую...
Иль что даруют мне?.. Ведь я — поэт,
И для тебя мне в мире равных нет.
Мне в мире равных нет. А я, смиренно,
Склоняю голову перед тобой —
Тобой,
Тобой:
И в этом мире
Я — смертный. —
Но ведь там, где тьма и свет
Я говорю безбожно: «Нет!»
Я говорю безбожно: «Да.» —
Я — в этом мире —
Я недостоин целовать твой след.
А ты,
Ты предо мной как ветер —
Не удержать,
Не удержать масличной ветвью:
Ни сердцем,
Ни судьбой
Твой долгий,
Долгий вечер.
Люблю тебя, но я тебя люблю ли?..
Люблю тебя, и знаю: это — ты.
Ты билась в сердце — в сердце пустоты...
А я — вздымался снизу поцелуем.
29-30.04.96

Книга: «Never»*
Ты будешь вечно — даже после смерти —
Цветущим клевером в моей руке усталой,
Цветущим клевером; и острым точным жалом,
И взглядом сумрачным неиствующей ведьмы.
Ты будешь вечно. На твоей ладони
Сойдутся линии любви и долгой смерти,
И глянет солнце прорезью бездонной,
И грянет солнце яростью Лаэрта.
Скрестятся шпаги в царственном величье
За взмах крыла. Ты улыбнешься — ну же!
И я скажу: «Ну да, ведь я простужен».
А ты — меняешь лики и обличья
С такой же легкостью, как календарь бумажный:
Оторван лист — и в памяти ни слова.
Я знаю — был бы, был бы я отважен...
А ты колена преклонить готова.
Но только — «Ах!» — Когда б не прошлой ночью
Ты не смотрела б сквозь окно бессонно:
Ведь это было, — ты была влюбленной.
Ведь это было, было прошлой ночью.
И взглядом сумрачным неиствующей ведьмы
Ты смотришь на меня. А я — бессилен.
Ведь ты была ... Я это не осилю.
Ведь ты была. И будешь после смерти.
23.07.96
*Никогда
***
Поэту, с жалостью и любовью
На переплете тонкой тенью
Ложится тень твоей руки.
Твой голос — точно вдохновенье
Моей изысканной строки.
Я знаю — звук по бездорожью,
Ломаясь на сугробах весь,
Стоит меж правдою и ложью:
И это — там,
И это — здесь.
Я знаю — это так печально:
Ведь ты, как клевера изгиб,
Стоишь и ждешь... А бог случайный —
Суров, как призрачный верлибр.
Стоишь и ждешь. — Ломаясь тенью
Меж «завтра» и «люблю тебя»:
Ты — это отзвук вдохновенья,
А я — встающая заря.
На переплете, под рукою
Шершавой,
Лист желтеет
И
Любовь моя
Стоит устало —
Стоит до утренней зари.
23.08.96

***
Я вас любил, любовь еще,
быть ожет...
А. Пушкин
Я вас любил... Но солнце встало рано
И эхом кончился далекий дивный свет...
Я Вас любил бессонно, спозаранок...
Но десять лет спустя Вы мне в ответ
Сказали: «Нет»
Сказали: «Нет, не надо.
Не надо мне любви, несущей свет».
Сказали мне: «Не надо спозаранок
Вставать, любить, и радоваться:
Нет! —
Мне надо только быть самой собою,
Мне надо только, преломивши хлеб,
Вставать, как в детстве, словно над судьбою —
И говорить отважно:
«Нет. Нет. Нет!»
26-27.09.96
Осень в провинции
Осенний блеск во взглядах встречных,
Осенний свет безмолвных лиц:
Впервые, странно, непривычно,—
Как милый облик средь страниц
Давно прочитанных, забытых
Так прочно, словно детский сон.
Взгляни — ведь снова я влюблен
В тебя, угрюмо и сердито.
Но, Боже мой! — как странен мир
В котором странник — вечный житель:
Поэт, влюбленный, и воитель...
Ну кто бы, кто б меня корил,
Когда б не ты! — за миг прозрачный,
За редкий просверк бытия.
А между тем — такой невзрачный,
Величественней, чем заря,
Осенний сад возносит кроны
Благословляющей рукой.
Ты — королева без короны,
И я склоняюсь пред тобой.
26.09.96
***
Я прольюсь на тебя дождем,
Упаду на ресницы снегом...
Л. Добровольская
Ты — царственно-неколебима.
Коперник для тебя как-будто не был.
И солнце вновь бредет в далеком небе
Вокруг Земли — угрюмо, нелюдимо:
Как-будто все сошлось в единой точке
Единственной, как смерть, твоей лишь жизни.
И вся многозначительность отточий
Становится ненужной, просто лишней...
Но как же вкусно лук шипит, румянясь,
На дне широкой старой сковородки!
И, право слово, вкус мой словно соткан
Из сочных жарких знаков препинаний.
Но это к слову. — Ведь Коперник не был
До сей поры в твоей системе мира,
И солнце, заблудившись в синем небе,
Все так же бродит: хмуро, нелюдимо.
Все так же бродит... Но взгляни иначе —
Ведь в шесть утра, не далее как летом,
Роса блистала.
И перед рассветом
Так сладко спалось.
В сумраке незрячем.
Раскинувшись в свободном платье сна,
Встающей грудью чуть обнажена,
Ты завершала ночь,
Как горе, — плачем.
5.10.96
***
Даже ночь
Ждет у порога многие недели
Твой взгляд
Н. Кадансова
Как крепок стол.
Как точен взгляд.
Как верно слово
Под низким небом осени прозрачной.
Твой шаг единственный — безмолвною короной —
На небесах моей строкой оплачен.
Строка — как шаг. И бьется сердце глухо
Над острым краем сумрачного сна.
Шуршат листы отчетливо и сухо
У серого застывшего окна.
О Господи! — я был бы только тенью
Твоей руки, когда б не этот сон.
И я смирился... — видишь ли смиренье?
Ведь все так просто... — Просто я влюблен.
12.10.96

***
Молчал сентябрь, —
Клубилось эхом утро.
И я стоял сегодня, как вчера.
И эхо билось, билось до утра
Жемчужиной
В угасшем перламутре.
Молчал сентябрь,
И ты клубилась эхом.
Закат скользил — как-будто наугад.
Ведь ты была сверкающим рассветом.
Ведь ты была сегодня, как вчера.
Сегодня, как вчера,
Тяжелой гроздью,
В моей горсти сжимался свод небес.
И падал снег.
И умирали звезды
От горя и тоски.
А я — певец
Любви и смерти,
Сумрака и страха,
Несущейся навстречу пустоты,
И Бытия, рожденного из мрака,
Стою безмолвно я у той черты
Последней, —
Как последний шаг навстречу
Клубящейся любви печальных глаз...
Твой шаг летящий я сегодня встретил.
А он скользнул покорно, и угас.
14.10.96

***
Не покидай меня, рожденная столетьем
Великой грусти и цветущих роз.
Ведь счастье — это только повод к смерти,
Но кто ж об этом думает всерьез!
И кто молчит, когда дымится мясо
Над угольями пролитым вином.
И кто печалится, когда как счастье,
Слепящий свет бушует за окном.
И рвется все над безысходной речью:
Слова, слова — как памятен их строй!
О, как неуловимо я с тобой
На миг разминулся. И ты — скользнула в вечность.
14.10.96
***
Ну вот — опять осенний вечер внове,
Но глаз не видно в сумрачной строке.
Ей-богу: погадал бы по руке, —
И уж наверно счастье было б вскоре.
И уж наверно вслед за ним любовь —
По линиям судьбы, как паровоз по шпалам.
Лишь сделать шаг — и снова я с тобой:
И сердце — в унисон с любовью старой.
Лишь сделать шаг... Но вечер ведь внове,
И глаз не видно под нависшей тучей.
И я не погадаю по руке.
И, право слово, так оно и лучше.
23.10.96

***
Тонкие пальцы. Светлый изгиб
Вздоха полуденного — как полночь.
Грозная мгла сомкнутых ресниц,
И сомкнутых губ горечь.
Грозная мгла. Светлый изгиб.
Полдень и полночь — покинутым эхом.
И над зарею тончайший нимб
Странной любовью — ласточкою под стрехой.
Полдень и полночь... — и это все.
Пальцы касаются ветром листьев.
Что ж, я люблю говорить о том,
Что в поднебесье, — но так же близко.
30.10.96
***
Звезда близка, как отраженье
Печальная страна.
И небо в поднебесье —
Разбитым зеркалом.
Чуть резче облака.
И на осколках памяти,
чуть резче, —
Прозрачная и нежная строка.
И грудь вздымается,
как небо в поднебесье.—
Как долог путь.
И как дрожит рука!
И губы сохнут тускло
и беспечно.
И падает
последняя строка.
31.10.96

***
В последний раз я вижу сквозь туман
Твою улыбку — словно полночь близка.
В последний раз ты тихо, как обман
Стоишь, и ждешь, а небо низко, низко.
Стоишь и ждешь... Ах, если бы туман! —

Но небо низко,
низко,
низко.
Низко.
Да,
право слово —
это лишь обман:
И полночь —
близко!
20.11.96
***
Влюблен ли я?..
Не ведаю, но знаю.
Какая ночь, какая ночь могла бы
Сегодня быть: я на изломе сна, —
Как на излете солнца сквозь туман...
А ты — разрывом плеч —
в том синем платье.
В том самом, —
в том, которого не знала
Своими бедрами,
изгибом острым плеч:
Ах, если б только можно было лечь
С тобою рядом —
молча —
без обмана!
Ах, если б только можно было...
Но —
Какая разница! Ведь это все равно.
Ты где-то там — за призрачным туманом.
Я знаю: это точно —
без обмана.
20.11.96
***
Я был — и это было очень странно:
Клубился мир, звенел морозный лист.
И колокольчик глохнущим туманом
Едва касался смерзшихся страниц.
Я был. И ты была. И это было.
Над тонким срезом утреннего сна.
И я любил. И ты меня любила.
Взлетало солнце. — Я сходил с ума.
14.12.96
***
Мудрой и блистательной Елене в ее 30
Когда ушли леса в морскую глубь
И затаились, словно в поднебесье:
Невидимой звездой блеснул твой путь —
Янтарный блеск Кветлориэнской песни.
17.12.96

***
...сияющий снег.
Блистательный год,
блистательный век.
Распластаны крылья небес
Глубокой печалью взгляда.
Снега залегли окрест
Свистящим бегом гепарда.
Уносится солнце ввысь
В глазах, притенённых стужей.
Сквозь сомкнутый строй ресниц —
Зрачок, как удавкой сужен.
Вот и пришел черед
Нежной и черной хватки:
Вот он — последний год:
Намертво счастьем схвачен.
27.12.96
***
Когда б не ты. Когда б не я.
Когда б не мы с тобою.
Вставало б солнце, как заря,
Слегка чуть сдвинув брови.
Но точен, как удар, сосок
Твоей груди, к прыжку пригнувшись.
И губы сохнут. На висок,
Шуршащим поцелуем суша,
Рука ложится. Бьется взгляд.
И юбка тонкой сталью вьется
Под пальцами... Я здесь... Я над
Тобою. Это — ты. И солнце.
29.12.96
***
Черный мороз на белом снегу
Поцелуем бесстыдно стынет.
Я — это я: и я не могу
Рядом с тобою и быть, и мыслить.
Я — это я. Ты — это ты.
Если бы только не помнить в полночь.
Если б не помнить! — у той черты
Рук твоих белую горечь.
Белый рассвет. И снег, как стынь
Рядом — не я ли люблю ли это!
Шорох, шорох смятых простынь —
И рядом, ты рядом где-то.
30.12.96
***
Звезда в моей руке,
сверкнувши медью,—
Всего лишь губ твоих
прямой изгиб.
Над тонким срезом
жизни между смертью
Склонился я в столь
памятный верлибр.
И точно так же, как
связуя звуки,
Дыханье твердое
возносится, губя
Слова безмолвные
и меркнущие руки:
Да, точно так же
я люблю тебя.
Звезда в моей руке
как одуванчик —
И тонких пальцев
шелест на губах:
Играй, играй
возлюбленный шарманщик.
Играй! Я рядом.
рядом: мне пора.
Играй! играй
возлюбленный шарманщик,
Ведь ты, шарманщик, —
завтра как вчера:
Взлохмаченный, седой...
Играй, мой мальчик,
Вчера и завтра:
а сегодня — я.
12.01.97
Романсеро
Подражание переводам Гильена
И он сказал только «Ах!»,
Увидев бедра и плечи.
И все круша и калеча
Оттепель поднялась.
А он сказал только «Ах!»
Она сказала «А-ах!»
Раскинув бедра,
А плечи
Ночной белизною светят.
Она сказала «А-ах!»
А что я скажу над грудью
Режущей полночь: «Ты ли?»
Твой поцелуй брезгливый
Сожжет. Остудит. Осудит.
Ах, что я скажу над грудью!
18.01.97
***
Ты здесь. И я плечом коснувшись
Нависших туч.
Стою упрямо плечи вздыбив.
Стою.
Но ждать нельзя.
Сочится вымя
Тем молоком —
янтарным и уснувшим;
Тем молоком,
что пробуется дважды:
Лишь с первым криком
и последним словом.
И в нем — вся ночь,
охрипшая от стона.
И в нем — любовь:
так скромно! так отважно!

И в нем любовь,— как молоко и слово.
И в нем любовь —
я знаю: это Ты.
Ну да! Пусть будет,
будет. Бог с тобою.
И черт возьми безумье красоты!
18.01.97

***
Немного непривычно,
но разве не о любви?
Сначала вода, уснув у края
Упавшего листа
Молчит,
О том, что наяву,
О том, что знает
Любой промокший насквозь
Под дождем.
Как хорошо шипит —
Оплывший жиром,—
Вином политый,
Под строкой прогнувшись,
Бараний бок,
Чуть тронутый улыбкой
Сухой любви
от зависти уснувшей.
Как-будто бы уснувшей!
Это — ты.
Ах, если бы,
Ах если б,
Если б только
Действительно
Стоять у той черты,
Где резкий звук;
и звезды словно отзвук.
И звезды, звезды.
Хоть ты любишь солнце
Чуть менее, чем я. —
Как свет в окне
Блеснет судьба в оконце,
В моем окне
Смеясь,
Смеясь,
Смеясь
С тобой вчера.
Я не люблю метафор и сравнений
С тем, что вовне,—
Лишь руки вне меня.
Да ведь и то сказать:
Слепому стены —
Яснее
Чем любовь
Средь бела дня.
21.01.97

***
Елене в день венчания
Как холодно в высокой горней выси.
Кольцо начала и конца — всего лишь вздох,
Всего лишь тень, скользнувшая над жизнью
Руки, смахнувшей пару
малых крох.
Но, как ни странно, —
длится вечность судеб,
И если вдруг однажды повезет:
То даже Бог поймет
и не осудит;
И все простив, по краю проведет
Той тонкой грани,
жесткой и абсурдной,
Для пониманья глаз моих и рук.
Заря взойдет. И день настанет судный. —
Одно бы слово! Лишь один бы звук!
Но, счастьем горестным, любовь
заре подобна.
Чем выше — тем печальней и нежней
Строка под солнцем
и душа у Бога
В руках.
А полночь — ближе и верней.
9.02.97

***
Все то же, то же небо за спиной —
И два, и три столетия назад.
Крик чайки режет ветер над волной.
И гулкий отблеск точен, словно взгляд
Такой же, как удар в колокола
На всем пространстве снега и мечты —
Тяжелый гул зависшей в облаках
Разорванной и хрупкой высоты.
Мне надо отступать и падать ниц, —
Рожденному под тиканье часов.
Над шелестящей бездною страниц
Не подымать отчаянно перо.
Закрыть глаза, и слепо круг замкнуть
Далеких звезд, кружащих за спиной.
Как данность грозен блеклый Млечный Путь.
Как близок крик, и страшен вечный зной
Палящей бездны, сомкнутой у лба,
В двух-трех строках пытающейся сжечь
Далекий блеск зависшей в облаках
Звезды, и сердца сумрачную речь.
Мне надо отступать, глаза закрыв,
Как два и три столетия назад.
Но гулкий отблеск точен, словно взгляд.
И чайка бьется, выбившись из сил.
16-17.03.97
***
И в этой бездне, белой, как снега,
Снега, снега...
Я вижу —
бьется, бьется
Моя судьба —
неистовое солнце —
Последний отблеск, брошенный к ногам.
К твоим ногам —
наперекор уснувшей
Так дерзко жаждущей
и ждущей красоты.
Снега, снега...
Но так и не коснувшись
Уходишь...
Ты ли это?.. Это — ты.
21.03.97

***
Я не могу слышать шелест
твоего платья.
Ф. Достоевский
Я за бутылкой, como si fuera*,
С тобой ли, с той ли — мне лишь это знать.
Но знаю точно: знание — как вера,
А вера — как любовь и благодать.
Я знаю точно: шелест, не проснушись,
Твоих шагов в рассветной полутьме
Ночную темень образует в сущность,
Как я в любовь переплавляю свет.
Я знаю, знаю. Это так печально. —
Ах, как я не люблю частицу «бы»!
Ведь ты как солнце, сущность, суть —
отчаянно:
Со мной и вне.
А я?..
Где я?
Когда б не ты!
27.03.97
*Словно
***
Я так люблю чистейший лист
бумаги! —
Как первый поцелуй.
И в первый раз
Единым взмахом злости и отваги
Целую я тебя. —
Как будто Вас
Целую я. Целую
и не помню:
Ведь этот поцелуй сродни слегка

Моей любви.
Ах, если б не строка
Ах, если б не строка
так скромно!
Целую я.
Но это, это — Вы!
Прости же мне Господь
мои мечты.
Прости мне слово,
звук
и свет в руке —
Я так люблю тебя в своей строке!
Прости же, Господи, прости.
Моя судьба
И тень:
Я верю — это ты
И солнце,
солнце,
солнце красоты.
27.03.97
Почти сонет
Вот так и ждет...
Вселенная с рассветом
Ко мне приходит запросто.
А ты —
Ты спишь.
И сонно руку перед этим
Протягиваешь мне.
А может быть,
А может быть
Растает снег.
И где-то
Под утро, радостно,
Про все,
Про все забыв,
Пленишься в первый раз моим сонетом:
Таким простым
И будничным таким.
Как соль и сахар.
Хлеб.
И шесть ударов
Часов, —
Но только не с моей руки.
Ведь, право слово,—
Это, ведь, недаром:
Ты ждешь,
Сквозь сон,
Удар
Моей строки.
27.03.97
***
И только ночь — блаженство для меня:
Прозрачнее рассветной тишины.
Прозрачней звезд на кончиках ресниц —
Я снова их поцеловать не смею.
Скажи, как звонко пробужденье перед сном —
Последним сном, в последний миг прозрачный!
Проснуться невозможно. Влажным жаром
Сухая кожа плавит стекла окон.
Проснуться невозможно. Звезды тают
Неярким блеском сна у изголовья.
Ах, это только через час — жаркое!
И солнце вслед неистово взлетает.
1.04.97
***
Печаль неистребима, звезды — вечны
В веках прошедших. Грезит тишина.
Как одиноко, тающею свечкой,
Истаивает в небесах луна.
Туман, туман перед рассветом стелет
Последний холод уходящей тьмы,
И пальцы жаром переплетены
До невозможнейшей в столетье нашем меры.
Мы — суть Единое, и суть же мы — Одно,
Тому свидетельство — в переплетенье пальцев.
Но как ужасно пуст и одинок
Весь мир вокруг неистового счастья.
Как горестно, как горестно взглянуть
Назад, и дальше — в четкость суеты.
Но ствол и крона — это я и ты,
И нам с дороги этой не свернуть.
Не обернусь, ведь сзади вечны звезды.
Печаль неистребима, а строка —
Поистине подобье слова: «поздно».
Не обернусь. — Ты слишком далека.
9.04.97

Gracioso*
Невидимой звездой блеснет твой путь —
Янтарный блеск Кветлориэнской песни...
Сверкнет чуть искоса
янтарный блеск бедра
Изогнутостью
мрамора и меди —
Я позабуду призрачность столетий
С тех пор, как Ева вышла из ребра,

Из моего ребра.
Но видит Бог:
А уж кому,
как не ему виднее,
Что красота безжалостно жалеет —
И темны, темны окна на восток.

Чуть брезжит зарево над проходящей ночью.
Но сухость губ горчит. И горла всхлип
Печальнейшей на свете из молитв
Возносится средь прочих одиночеств.
15.04.97
*Изящное
***
А ты одна, одна во всей вселенной.
Арс. Тарковский

«Сладчайший Иисусе...» —
О нет! — И Ты ведь знаешь,
Ты сам стоял, коснувшись,
Ее руки, касаясь
Марии ли, Мадонны.
Но Ты же знал, что вечны
Для сына человечьего
Ее лишь вздох и лоно.
Ты знал, что искус должен
Преодолеть бессмертье…
Мария ли, Мадонна —
Я только звук и ветер
У ног ее...
16.04.97
Подражание В. Хлебникову
Что полюбить тебя — нельзя.
Не полюбить тебя — безумно
И. Анненский
... Но осень прозрачна.
А жизнь — это лето,
И солнце — весна.
Я так бы и думал, что слово — лишь слово.
И лето.
И осень.
Весна.
Но в слове всего лишь
Одна лишь основа,
Одна лишь основа —
Зима.
Но мне так ужасно не хочется
Словом
Играть,
Баловать,
И любить:
Ведь честное слово,
Ведь честное слово
Я...
Все я могу позабыть.
Да все я могу позабыть...
Но, право же,
(Ах, как люблю в русской речи
Все звуки,
Её
И слова).
Но разве расскажет мне заумь о вечном
О том,
Что люблю целовать.
Все было бы просто —
И это несложно
Понять, что уж проще нельзя:
И хлеб,
И любовь,
И кровать —
Невозможно
Любить тебя
И целовать.
И осень — прозрачна,
И лето — застыло.
Куда ни ступи — то трава.
Забыла,
Забыла,
Забыла.
Забыла...
Была ли ты?
Да,
Ты была.

19.04.97
***
Но осень прозрачна
И лето застыло
...Но осень прозрачна.
И жарится летом
На соке
Из лука и чеснока
Жаркое...
На угольях, камнях.
При этом
Слегка подгоревшее.
Да,
Слегка
Политое соком,
Вином,
И любовью...
И клевер
Любимый
Цветет
Так сумрачно
Ясно, красиво.
И к слову:
Ты — ветер.
А я — вслед,
И влёт
За тобою...
19.04.97

***
...Но осень прозрачна.
А жизнь — это лето,
И солнце — весна.
Нет. Утро начинается с рассвета,
А ночь восходит на закате дня.
И, зачастую, падает при этом
За горизонт всходящая луна.
Да мало ль кто при этом в небо смотрит,
Особенно когда перед листом
Березовым сережка звонко мокнет,
Истаивая в дождь и под дождем.
Да мало ль кто... Вот именно, что мало.
Глаза прижав на уровне берез
Иду и я, не замечая звезд...
Но иногда я все же замечаю
Что длится день. Что ночь — светлее яви.
И солнце, отразившись в синеве
Твоих ресниц, столь преданных печали,
Заблудится на миг в твоём окне.
22.04.97

***
Piensa el amor que yo me duermo
Y yo me muero *
Я повторяю все твои изгибы —
От бедер и колен до сонного плеча.
А губы притемненно шелестят
Сосредоточенной и строгою молитвой.
Звезда и камень, солнце и свеча —
Смычком изогнуто в одно журчанье слиты,
Искрошенные каменные плиты
Дороги нашей тают без следа.
И если б только, властно, и бесспорно
Звездой вечерней взгляд твой не дрожал, —
Весь мир замкнулся б сорванной короной
В начале всех начал.
А ты — и жалобно, и вольно
В углу приткнувшись
и не подымая плеч
Мне говоришь:
«Довольно,
Да, довольно —
Ведь ты же знаешь,
что не сможешь уберечь
Меня от солнца, а себя от звука.
Не сможешь,
хоть я рядом и молчу.
Прости тебя Господь,
зажгу свечу...»
Прости меня Господь за эту муку.
23-28.04.97
*Думает любовь, что я засыпаю,
А я — умираю

***
Ты далека. По-прежнему
не знаешь,
Что за тобою я иду.
А ты —
Ты близко, близко.
Ах, какая жалость,
Ведь мне неведомы
твои черты.
Неведомы.
И я тебя не знаю,
Не знаю. Но ты рядом,
ты же здесь.
Ты здесь, ты здесь,
моя любовь и жалость.
Ты здесь, моя любовь,
Ты здесь.
Ты здесь. Два дерева.
Шагну не обернувшись, —
И миг растает, сомкнуто звеня.
Тяжелый блеск руки, кольцом сверкнувшей;
Темнеет соль в запекшихся губах.
И меж дерев отчетливо и точно,
Как черный хлеб, лежащий на столе,
Как пауза в руках, как вздох и осень
Проступит полночь
в облике двух тел.
Моя любовь. Ты далека.
Ты дальше,
Чем белый плеск вдали застывших крыл.
И ты близка, близка.
Какая жалость! —
Что мне не ведомы твои черты.
2-5.05.97


Оглавление

Я не успел. 1
И снежной ночью дерева цветут 2
Из темной ставни — росчерком пера 3
Люблю тебя, печальная страница. 3
Книга: «Never» 5
На переплете тонкой тенью 5
Я вас любил... Но солнце встало рано 7
Осень в провинции 7
Ты — царственно-неколебима 8
Как крепок стол 9
Молчал сентябрь 10
Не покидай меня, рожденная столетьем 11
Ну вот — опять осенний вечер внове 11
Тонкие пальцы. Светлый изгиб 12
Печальная страна. И небо в поднебесье 12
В последний раз я вижу сквозь туман 13
Какая ночь, какая ночь могла бы 13
Я был — и это было очень странно 14
Когда ушли леса в морскую глубь 14
Распластаны крылья небес 15
Когда б не ты. Когда б не я. 15
Черный мороз на белом снегу 16
Звезда в моей руке, сверкнувши медью 16
Романсеро 17
Ты здесь. И я плечом коснувшись 18
Сначала вода, уснув у края 19
Как холодно в высокой горней выси. 20
Все то же, то же небо за спиной 21
И в этой бездне, белой, как снега 22
Я за бутылкой, como si fuera 23
Я так люблю чистейший лист бумаги 23
Почти сонет 24
И только ночь — блаженство для меня: 25
Печаль неистребима, звезды — вечны 26
Gracioso 27
Сладчайший Иисусе 27
Подражание В. Хлебникову 28
Но осень прозрачна. 30
Нет. Утро начинается с рассвета 31
Я повторяю все твои изгибы 31
Ты далека. По-прежнему не знаешь 33