ЦЕПОЧКА СОНЕТОВ

Ночь прошла, разбуженная ветром,

Разбросала листья по алее,

Стайки строк из девичьих сонетов

Полетели в мир, где свет теплее,

Ярче день за серым перелеском,

Тоньше голос где-то в поднебесье,

И рассвет сиреневым бурлеском

Разольётся тихой алой песней.

А в глазах весенняя прохлада,

И в душе усталость февраля.

Только тень от прошлого разлада…


Королева помнит короля,

И не надо рая или ада,

Ни о чём не надо умолять.


Ни о чём не надо умолять,

По частице душу отдавая.

Что отдашь, того уж не отнять.

Ты теряешь, большим обладая.

Что ушло, того уж не вернуть,

Хоть ничто бесследно не растает.

Ветер бьёт нещадно птице в грудь,

Силой всей и памятью врастая.


Ты судьбу листаешь в книге снов,

Всё вернуть, пытаясь безуспешно,

Возрождаясь снова лишь весной,


Покорясь безумным водам вешним,

Окунаясь в августовский зной,

Отзываясь голосом нездешним.


Отзываясь голосом нездешним

В зеркалах, разбитых навсегда…

Всё несвоевременно, поспешно,

На песке растает без следа.

Спит до срока лилия в бутоне,

Ни о чём, не ведая пока,

Видит сны в полуночной истоме,

Тянется к безмолвным облакам.


Свет во тьме незримый и глубокий,

Тайною, покрытый, как вином,

Слабый след в бокале с поволокой


Спит прохладным розовым огнём.

Там ему безумно одиноко,

И застыла жизнь до срока в нём.


И застыла жизнь до срока в нём.

Теплится отложенное время…

Маятник считает день за днём,

Тоненько постукивая в темя.

Белый ворон в белую метель

На ветру следов не оставляет,

Где январь, срывает дверь с петель

И морозной пылью опаляет.


Снег хранит отложенную жизнь.

Лишь в кристаллах памяти, как семя

Дышит незамеченная высь


В ожиданье тёплых дней весенних,

А снега слетают сверху вниз

В диком необузданном веселье.


В диком необузданном веселье

Маски карнавальные кружат.

Ярко освещая мир наш серый,

Огоньки на озере лежат.

Короли, шуты и фавориты,

Фрейлины, маркизы и князья…

Все они под масками сокрыты.


Где враги, и где теперь друзья…


Словно Винчианские мадонны,

Прачки и служанки в этот день

В празднике безумном и бездонном,

Где звенит пустая дребедень,

Манит колокольчик алым звоном,
Под луною белой льётся лень…

Под луною белой льётся лень,

Мёдом обволакивая пряным,

Мотыльком, попавшим в сладкий плен,

Воздух жадно впитывая пьяный.

Мотылёк в предчувствии застыл,

И судьба его – непротивленье.

С Эпилогом вырваны листы,

Шаг за шагом жжёт, как откровенье.


Верстовые, строгие столбы

Отмеряют дни, недели, годы…

Убежать, пытаясь от судьбы


В бурной речке снова ищем броды…

На песке смываются следы,

И текут… текут куда-то воды…


И текут… текут куда-то воды,

Бесконечно камни теребя,

Впитывая красные восходы…

Реку ждут иные берега.

Ждут её моря и океаны,

А ветра, врезаясь в паруса,

Корабли несут в чужие страны,

Вновь и вновь сменяя полюса.


Волны, как жестокие корсары

Рвутся взять фрегат на абордаж.

Кто-то там решил под небесами,


То, что жизнь безделица и блажь…

И она когда-нибудь растает,

Сорванная ветром, как мираж.


Сорванная ветром, как мираж,

Полетит над городом высоко

Музыка, разбившая витраж

На краю горящего востока.

И в осколках битого стекла

Оживёт гармония рассвета.

Из дождей и томного тепла

Соткан лик родившегося лета.


Сладко спит младенец под звездой,

А заря, склонясь над колыбелью,

Сохранит нетронутый покой.


Видит сны, покрытые метелью,

В окруженье снежных облаков.

Там живут причудливые тени.


Там живут причудливые тени,

Свет опять рождает темноту.

Так волна всегда приносит пену,

Острый звук вскрывает пустоту.

Высота, всего лишь расстоянье,

Красоте, не втиснутой в багет,

В простоте доступно обаянье,

Серость тени – только скрытый свет.

Замирает в мраморе движенье…

И слова, рождаясь в темноте,

Стынут тихим, зыбким отраженьем,


И шагами в гулкой пустоте.

Стать стрелой, иль быть всегда мишенью,

Ярким светом вспыхнуть в темноте.


Ярким светом вспыхнуть в темноте,

Ослепляя встречных на мгновенье,

Как комета, в небе пролететь,

Позади, оставив поколенья.

Звёздная мерцающая пыль,

Словно иней, тает на ресницах…

Пусть со вздохом кто-то скажет «был…»,

И однажды всё опять продлится.


Долгая дорога в никуда,

В камне отпечатанное время.

Только пыль: и радость и беда…


Как же всё здесь призрачно и бренно.

И слеза застыла, как слюда,

Только кровь всегда бежит по венам.