На смерть Цины

Восемьдесят третий опус



Ночь тиха, всеблагая Звезда

Восточает иглицы сувои,

Ах, попались и мы в невода

Вифлеемской таинственной хвои.



Картонажные свечки белы,

Тесьмой пламенной щуки свитые,

Презлатятся русалок юлы

И макушки тлеют золотые.



Шелк течет ли, атрамент свечной,

Денно ль Золушки бьются под мелью,

Виждь еще: сколь вертеп расписной

Пуст и темен за плачущей елью.



Восемьдесят пятый опус



Ель всекрасная, слава твоем

Изумрудам и бархатным свечкам,

Спит юдоль, надарил Вифлеем

Ярких шишек сребристым овечкам.



Темной хвои серебро, веди

Нас в погибель, иных персонажей

И не видно с одесной тверди,

А тлеется лишь мел картонажей.



Всё таили румяна и яд,

Берегли мелованные тесьмы,

Негой белых увили наяд

Мглу шаров – со гирляндами, здесь мы.