Из романа в стихах "Фрэнсис Весь"

Фрэнсис Весь
(Поэма о 10-х - 40-х годах в стиле «римейк»)

Пролог.

Вот — мой вымысел печальный;
Знаешь, где он — труд вокзальный
Пьяниц, нищих, побирох.
Начинается, как вздох,

Мой роман в стихах, и Фрэнсис
Весь вступает в белом френче.
Труд поденный начат, я
(Автор, скажем) и скамья,
На которой памятник
Стоит маленький из книг.
…
А собачка – щелк да щелк,
Пробежал по снегу волк —
Бич небесный, свод хрустальный,
Сказка — «Машенька и волк».

Воет волчьим воем волк,
На снегу, нажав курки,
Три охотника и волк,
Ну-ка, Маша, помоги.
…
Это было ни к чему
По мнению по моему,
И жена купила шубку,
Это было почему?
Шел дождь с градом пополам,
Вышла из дому мадам,
Расфуфыренная очень:
Никому себя не дам!

Сказка — ложь, ее конец
Будет девушке венец,
И собаки — рысь да лай:
«Жениха не выбирай».
…
А как буду помирать,
Мне дурак поставит «пять»
За стихи про Машку
И Фрэнсиса–Ивашку.

Из Главы 1
Мальчик скачет, и девица,
С животом почти под нос,
Убегает из столицы:
Где больница — там гипноз.
Все по Фрейду, видит Бог.
Морфинисту чорт помог:
Фрейд гипнозом занимался
И с сестрою тоже смог.

Мама плачет очень горько:
Фрэнсис, Фрэнсис, ты подрос.
От тебя ли этот Волька
Нищий ноги чуть унес?
Ты подрался, повзрослел…
Фрэнсис Весь на стульчик сел
И негромко так запел:

В детском садике-саду,
У няней на поводу
У семи няней в подоле
Глазки пялит какаду.
Мальчик, скачущий на воле:
– Нет, в детсад я не пойду:
Какаду сидят в неволе
В Лондонском зоосаду.

Фрэнсис Весь куплет пропел.
Как отец наш постарел.
И для седины причина –
Кареглазый тот пострел.
Дал мне Бог такого сына!
Я карету приобрел
И вообще, поднаторел
В излечении больных я
Все по Фрейду; он – орел!

В старом Питере вечернем
Свет небесный просиял.
Папа с мамой очень нервно
Приезжают на вокзал.
— Мы приехали в Россию,
Где комета и война.
Ряженые попросили
В праздник хлеба и вина.
И мороженые вишни
Гимназист жует с трудом.
Фрэнсис Весь из порта вышел
Посмотреть на царский дом.
— Не учиться надо, папа.
Я хочу поэтом быть.
— Песни пишет. Лапы шкапа
Толстые… — Не перебить,
Мне тебя, — пошутит мама. —
Фрэнсис, ты ли говорлив?
Папа скажет: — Вот реклама,
Посмотри, чем Питер жив.
Вот стихи от футуристов.
Может, хочешь к ним примкнуть?
Мама скажет: — Лето близко…
Ты поешь чего-нибудь.
Шкап с картинкой. В Эрмитаже
Царь живет. Идет война.
Старый Весь мне скоро скажет:
«Хочешь яблок и вина?»

…

В платье, в платье сине-черном,
В этом скопище позорном
Выступает мать ФВ.
Гул проходит по Москве.
Мать его идет с корзиной
По Тверской и по Неглинной.
Речка тихая текла.
«Ангелы все три крыла
Темно-синие раскрыли».
Элли, Элли, это ты ли?
Нет, идет Элеонор
И приковывает взор
И колье, и та корзина.
Русь-то падает в трясину,
Звуки яблочка вокруг,
Вот он, черный света кругю
Вот народ ее зовет,
Песик палочку несет.
Нету рядом мужа вроде —
Так матросы колобродят:
«Хочешь шутку-прибаутку?
Ты нам, Элли, покажи,
Как летала эта утка
За утеночком во ржи!»

Из Главы 1
В Америке поздно
гаснут огни.
Манхэттен;
все розы скупили они.
И смотрят на шоу;
не видно большому
Американцу,
как черный поет.
На сцене светло,
красиво, тепло,
И в зале певица поет.
У них Фрэнсис Рузвельт,
Свой Президент.
В Техасе — ружья.
У нас — кадет.

Кадет выступает
В Собрании: он
И в Думу включен был;
И Ленин закон
Выносит, и громко
Залпы стучат.
Попросим почаще
Мы этих ребят
В Кронштадте палить.
Им жить бы да жить,
Но Революция; водки налить
Требуют парни.
Хлопают ставни.
Зимний дворец —
Золотой телец.
Его с «Авроры»
Не видно, и взоры
Матильда Кшесинская
Бросает на нить
Судьбы. На гробы
Теперь и на кладбище.
Выступают — хорошие, разные.
В Париже — пастбище
Ангелов; жить
Нетрудно, пока
Картофель дешевый.
Но тут инфляция.
Трудятся пчелы,
А мед дорожает,
И с сахарином
Чай; Катя рожает,
Когда ночь так длинна.
Революция,
Коллективизация.
Годы лютые,
С овчинку казаться
Стало небо.
Нету хлеба.
….
Один алкоголик,
Другой наркоман.
И в этом таится
Какой-то обман.
Столичный проулок
Или сельская весь –
Шагает по городу
Фрэнсис Весь.

Народу немного,
Но шубка видна,
И думает Фрэнсис –
Вот будет жена.
И ночкою темной
Шагает один
В черной шинели
Больной господин.

Нет, он не Фрэнсис,
Не мой он герой.
Но черной шинели
Он машет полой.
И потому
В мой стих он влез,
Что тоже в городе,
Как в темный лес,
Исчез в свой дом,
Где мужик за окном.

Из Главы 3

Вот пробка, бутылка,
Постой, паренек,
Ты из лесу вышел,
Ты, видно, продрог
И из камелька
Не дует пока,
И есть козья ножка,
Что лучше стиха.

Вот-вот, ангелок,
Ты роток-то закрой.
Он дышит, и курит,
Пьет водку порой.
Германская каска
И русская весь,
Шагает по улице
Фрэнсис Весь.

Попробуй подметку.
Вот лесоповал,
И здесь в 31-ом
Мой Фрэнсис вставал.
Он курит тихонько
И слышит пока,
Что Сталина все ж
Не убили. Река

Течет и течет.
И Волга, и Дон.
Народ мой сидит
И шагает с трудом.
И Волга, и дом,
И река, и Ока.
Не видно, не видно,
Не видно врага.

Вот Змей,
Он наводит свои полки.
В окне
Не видно,
Не дремлют враги,
И вот охота,
До крупного пота,
И вот, неохота –
Не видно ни зги.
И ветер грохочет, заполнив края:
«Гренада, Гренада, Гренада моя!»

В тех дальних-дальних
Американских краях
Жил тоже когда-то
Один дурак.
Забрался он в школу,
Детей пострелял,
Его бы к нам тоже
На лесоповал.

И в этот сонный,
Бессонный лес
Шагает по улицам
Фрэнсис Весь.

Вот залпа салют,
Ивановки шьют,
Да синицы поют.
Вот сонный, кессонный
Лес.
И старый редут,
Где воют и пьют
Бомжи и бродяги
Тут.
Вот именно здесь
Шагает с котомкою
Фрэнсис Весь.

Вот с рокотом шпор
Шагает Егор
И конь его рядом,
Во весь опор.
Егор — великан,
Волк попался в капкан.
И тащит волка
Егор за аркан!

Цветное стекло
На сердце легло
И Евдокию поволокло
Конями, конями
По жухлой траве
Радио передали
По всей Москве
Лет через сорок,
А то — пятьдесят,
И кони все сутки,
Как гуси, летят.

Лебеди белые,
Офицеры смелые,
Кони в подводу,
И зубы стучат.
А на погоду
Не вышло полгода,
Совсем на полгода
Забыли ребят

На полюсе холода.
Вздрогнули губы
На полюсе холода
Очень темно.
Зимой положили
В сугробы мы чудо
Жизни своей, и
Открыли окно.

Берет он котомку
И узелок.
У нас Фрэнсис Весь
Все уволок,
И спросим его,
Где тот колосок
И дети. Как бьется
Жилка в висок.

Он знает, где дети,
Почем колосок,
Он к нам заглянул
На часок, на часок.

И брит или лыс,
Или белобрыс —
Но это не плюс,
Раз похитили крыс.

В блокаду, блокаду
Похитили крыс
И это неважно,
Он брит или лыс,

И ветер ревет, задувая в края:
«Блокада, блокада, блокада моя».

И черная речка,
И черная весь.
Бежит по городу
Фрэнсис Весь.
Сожмись, как кулак,
А этих собак —
Мимо, мимо
Пройдешь, дурак!

В друзьях — Маяковский, Есенин и Блок,
Который сегодня сильно продрог.
Ф. Весь — англичанин, к России причалил,
Его посадили — и в лагерь. Урок:
Не суйся к поэтам, мой друг; с пистолетом
он ходит всегда, и стреляет как бог.

Из последних глав

Мимо Волги мы едем
На ямщике,
И прощай, свобода
В Америке….

Буржуазные частушки Фрэнсиса Веся

Под кремлевской под стеной
Вождь целуется с женой,
А с другой-то стороны,
Вождь гуляет без жены.

Я хожу и волком вою
Мимо ресторан «Савою»:
До чего ….
Жизнь-то буржуевая.

Хорошо свистелось мне
У кремлевской у стене —
Кто ходили к Мавзолею,
Подпевали только мне.

Макиндовид был на мне;
На кремлевской на стене
Горит золотом орел!
Ваня дует в колокол…

И на башне вечевой
В поисках языковой
Правды дует в колокол
Большеглазый тот орел.

Православие квасное, —
Говорит одна кума.
Кум ей говорит: «Какое!
Ты, видать, сошла с ума».

…
Жить будет Фрэнсис в раю на Тибете,
Ездить к Богу на велосипеде.
Ангелы райские его поведут,
Котомку возьмут и одежду пошьют.