"Проверка сирены! Проверка сирены!" —
сегодня по радио вдруг объявили.
"Нет, не прерывайте ни вахты, ни смены,
ведь это проверка", — нам так говорили.
И мы перестали совсем волноваться
и лишь с любопытством её ожидали:
"Раз надо, так надо. Врубай её, братцы!
Давно уж подобного мы не слыхали."
И кто-то шутил, подбирая словечки,
удачно обыгрывал данную тему,
что все, мол, тряслись бы сейчас, как овечки,
без предупрежденья коль дали б сирену.
Но время текло, а сигнал не давали;
запал наш иссяк; мы об этом забыли...
Как вдруг нам на головы звуки упали
и мощью своею в сиденья вдавили.
И сразу тоска пробуравила сердце,
тревога неясная волю сковала.
Как яд, изливались упрямые герцы;
казалось, им нет ни конца, ни начала.
Кто выдумал эти надрывные звуки,
способные так выворачивать души,
тоскливее, чем завывание вьюги,
навязчивой болью текущие в уши?
Мы все молодые, войну не видали,
о ней только знаем из фильмов и книжек,
но кадры и строчки нам страх передали,
который в сознаньи клеймо своё выжег.
А может быть это сработали гены, —
на них, как на плёнку, война записалась.
Там взрывы и стоны, и голос сирены,
и страх перед нею, — всё целым осталось.
И зыбким представилось мирное счастье.
Как можно его моментально разрушить!
...Тут кончились звуки. И кончились страсти.
Пугливые могут откупорить уши.
Куда подевались насмешки и шутки?
Куда любопытство и бодрость исчезли?
Почудилось нам, что в те две-три минутки
мы в кожу и время чужое залезли.
...Закончился день, как отрезалась долька,
и новые нас закружили проблемы...
Дай бог, чтобы это всегда была только
проверка сирены, проверка сирены!