- Ну что, возвратилась, и снова припала к великой стене?!
Считаешь, песок, даже вечный, спрессованный в камни,
Услышит, поверит, простит?.. Орошаешь слезами?
И ищешь ответа, который в тебе, не во вне…
- Я только крупинкой, игрушкой в твоих пересохших руках
Себя ощущаю. Пошли мне, прошу, искупленья.
Не жалость несу, а отчаяние, суетность, страх…
Губами ловя твои камни, молю подари мне смиренье.
- Смиренье? Покой?.. Но зачем они легкой душе?
Я стар, но седины мои дышат светом и солнцем.
Даря тебе воздух любви, «Пей», - кричу я, «до донца»,
И помни, что в книге судеб учтены дни твои.
- Конец есть всему. Но тебе уже тысячи зим.
Ты стал колыбелью раздоров, печали и скверны.
- Я верен себе. И Богами за то я храним,
Что веру в добро аксиомой, как данность, приемлю.
Не страх и покой возглавляют за счастьем поход,
Надежда ведет нас, даруя безмерные силы.
Ты веришь в меня?..
- Да, - беззвучно шепчу: - Город милый,
Ты в сердце моем и иду я к тебе каждый год…
2. написано у входа в пещеру Гроба Господня
Властвуй не разделяя,
И разделяй, но властвуй!
Чтобы не говорили,
Стоны толпы – напрасны.
Молятся приклонено
Слез изливая речки,
Но за закрытой дверью -
Грешные человечки.
Спесь, воровство, гордыня,
Ложь и прелюбодейство.
Все испытали в жизни,
Исповедь – фарисейство.
Горько глядит с иконы
Нежный и умный взгляд.
Страхи пред ним склонились,
Души, увы, молчат.
Спесь, воровство, гордыня,
Ложь и прелюбодейство.
Все испытали в жизни,
Исповедь – фарисейство.
Горько глядит с иконы
Нежный и умный взгляд.
Страхи пред ним склонились,
Души, увы, молчат.