Его, я помню, бабушка калила
На противне в таинственных глубинах
Духовки на высоких ножках,
Газ возжигая осторожно
Лучиной или же газетой, смятой фитилем.
А под духовкой млел, раскинув лапы, кот Дымок,
И счастье было так возможно... в прошлом,
Но понемногу потеряло непреложность,
С тупым упорством отрицаемое каждым следующим днем,
Чтобы в конце с концов исчезнуть с горизонта.
Взрослея, сознаешь, что счастье иллюзорно
И компромисс уюта и покоя
Синицей греет стылую ладонь
Внимательно смотрящего под ноги -
Не упустить находки, первым завладеть пером,
Случайно оброненным журавлем,
Чтоб, обмакнув его, как следует, во взбитое яйцо,
Обильно смазать перед выпечкой пирог.
Я жив, хотя порою сомневаюсь,
Не снюсь ли сам себе и окружающим
В тяжелом нездоровом сне,
На здравый смысл по-детски полагаясь
И на родительский совет.
И я взрослею и расту во сне, летая
Между медлительных теней,
И мне уж много лет,
И внук во сне порою разговаривает,
И мне бы дать ему совет,
Но между нашими мирами
Принципиально невозможна связь,
Помимо нити Ариадны,
Покуда не оборвалась
По той ли, этой ли причине,
Оставив каждому из нас
Обрывок,
И придется прясть,
Чтоб те, кто следом, не теряли веры
В тебя, что был когда-то первым.
А раздражительность - от одиночества в пространствах,
Откуда, полагаясь только на себя,
Чем дальше, тем труднее возвращаться,
А, возвратившись - улыбаться...
Да, я - трансформер, в некотором роде.
Я надеваю тело по погоде -
На суше, в воздухе и в море,
И, зачастую - под землей...
Мне, нелегко даются переходы,
И кое-кто меня не узнает -
С остатками раскраски боевой.
И - дополнительные органы...
Коль скоро выбрал я Служение свое...
Коль скоро наступил себе ногой на горло...
Запретный плод, раскосо щурясь против солнца,
Морщит нос...