Однажды летом в тяжкий зной,
Вместо того, чтобы с работы - прямиком домой,
Шатался я в прямом и переносном смысле
Между прилавками по рынку,
Доверившись в вопросе выбора пути - ногам,
А те - вели, куда глаза глядят,
Ну а глаза - и вовсе б не глядели,
Хотя тогда бы было некому писать...
Итак, я плелся еле-еле,
Как вдруг - торговец веерами!
И на прилавке, связаны в пучок капроновым шпагатом,
Ветра со всех концов, как перья вееров,
Дремали рядом с полусонным продавцом.
Не первый я, как видно, приценялся...
Уж я плевался-чертыхался!
Обидно, да?
Когда товар - не по деньгам...
Цветами теплой части спектра напоследок
На западе играет уходящий день.
Взамен - благая весть!
Намек на месяц всплыл в голубизне.
Синеет понемногу предвечерие.
На подиуме показалась ночь
В ансамбле фиолетовых тонов, вселяющем надежду
На примирение и умиротворение,
На облегчение жары, на веру в ветер перемен.
Мир принимает ночь на веру.
Без веры в ночь - ожесточение...
Без веры - не имея выбора, терпеть...
Сивилла из другого мира
Взывает к призракам нетопленых квартир
Уравновесить ими новую реальность.
Нагими бедрами сидит на плитках спальни.
Ни влажный пол ее не может охладить,
Ни душ, ни ванна, ни морское предрассветное купание.
Сивилла ненавидит потолочный вентилятор,
Дамокловым мечом со свистом разрезающий молчание,
И кондиционер, мертвящим шумом воздух насыщающий.
Однажды некто вдруг почувствовал во сне
при предрассветной выцветающей луне
за занавесками окна, что в изголовии супружеской постели
в безмолвии преддверия рассвета -
где-то
щелкнуло реле.
Еще не всплыв, как следует, из толщи сна,
Он осознал, что в жизни происходит перемена.
Необратима и неотвратима, и страшна,
И, может быть, уже произошла.
Он все никак не мог услышать,
Дышит ли жена?
Вокруг темно и тихо...
И он решительно пресек кошмар,
Подвсплыл, развеял сон,
И предрассветная луна
Светила в растворенное окно...
Сгорают в топке дни и месяцы, и годы,
Дают тепло и свет и, полностью перегорая,
Проваливаются золой воспоминаний
В ту часть сознания, что я назвал бы поддувалом.
Нет жизни в отработавшей свое золе.
Она сама нуждается в тепле.
Присыпьте на ночь угли этою золой
И окропите щедро поверху водой,
И, тлея понемногу, печка не остынет до утра,
И, поутру вам не придется ежиться от холода.
Не соткалось. Напрасно исколоты пальцы
При прядении нитей основы
Из сталистых негнущихся проволок.
Жар азарта и холод расчета и логики -
Неплохая закалка для струн,
Что звучат так пронзительно-тонко
В никуда, в до-потом, в пустоту.
Ах, зачем я не умер ребенком?
Не пришлось бы искать среди прелых веревок
Что-нибудь,
Что возможно бы было использовать
Хоть насколько-нибудь,
Не роняя достоинства творчества.
Не хочу даже мысленно пробовать
Неподдельно фальшивое золото
На истертый попытками прошлого зуб.
[14:14:23] She says:
Прочитала стих
[14:14:31] She says:
Мне бы что повеселее...
"Повеселее" - это не ко мне.
Я скалю зубы, воя при луне,
И вой, сквозь лунный свет,
Сквозь вакуум заснеженных пространств
В далеком ком-то возбуждает резонанс,
И мы, сплетая воедино смертную тоску
В нетолстую, но длинную косу,
Идем к луне, идем к плечу плечом
Не чтоб спросить чего или просить о чем,
А чтоб, зайдя с обратной стороны,
Остаток жизни провести в ее тени,
Не понуждаемые светом дня
Собою торговать для пропитания,
Как пара дрессированных собак.