НА ГРАНИ

Когда спускается на город тишина
И бродит ночь, гадая всем на звездах
И заполняя весь окрестный воздух,
Моя душа покоя лишена

И из конца в конец вселенской темноты
Летучей мышью мечется. И рвется
Со дна замшелой памяти-колодца
Тот детский страх, что с душами на «ты».

Но в темноте, как ни страшна она,
Как бы в ларце неяркая лампадка,
Загадка бытия заключена.
До всяких тайн душа-ребенок падка.

И снята крышка, и свободен джинн.
Так больно помнить все до слова, взгляда, жеста,
Когда уже ни времени, ни места
Не отыскать в подкорковой глуши!

Знакомки давнишней непрошеный визит
Под кожу вводит мне чернила теми,
И пыткой всенощной виденьями не теми,
Что могут боль унять, бессонница грозит.

Лицо свое в чужих увидеть снах
И мыслей собственных мерцающие тени,
Причудливый обряд хитросплетений
Тесьмы судеб, как петель в письменах,

Мне предстоит под аккомпанемент
Ноктюрна грез, под шум фантомов свиты,
Чьи тоги завитушками увиты
Воспоминаний серпантинных лент.

Те ленты оборвать не мне дано
На роковой, неведомой минуте,
Где «быть или не быть» во мне, по сути, –
«Любить иль не любить» уже давно.

Отточен, маятник качается «Тик-так», –
И вкачивает этот такт мне в жилы.
«Жить»-«будем жить»-«живем»-«уже прожили»:
Вот в этом – суть, все остальное – шлак.

Как лабиринт петляет линия судьбы,
Связав ладони. Все решенья спорны.
Мелеет жизнь, и исчезают формы,
И колокол звонит устало: « Был-л-л-л», -

Волнуя воздух душный отзвуком «вчера».
(Не утонуть бы в этом гулком звоне.)
И ночь рвет ткань полночных какофоний,
Вплетая в звуки ленту серебра.

Как гланды, смотрит душу разум мой.
Ах, дилетант! Диагноз твой неточен.
И вечный страх из смерти многоточий
Вытягивает линию прямой,

Груз мысли нацепив, бросает мне блесну
Предутреннего тусклого сиянья
И, наконец, меня в порыве обаянья
Усталости сдает кузену-сну.