У этой женщины такое имя, и мир улыбки, и предгрозье глаз,
Как будто на состаренной картине она звездою тихой родилась.
И вниз смотрела с сумрачного неба, и впитывала воздух неземной.
Её беру я, словно корку хлеба, чтоб утолить и голод, и покой.
А после вижу яростные блики, гримасой искаженное лицо,
Грохочущие страшные вериги закапываю в яме под крыльцом.