ГДЕ ЛЕСТЬ И ЗОЛОТО - МЕТКА СТРЕЛА УДАЧИ

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга вторая
Глава 24/46. Где лесть и золото – метка стрела удачи!
Самой молодой религией мира является Ислам, если не считать мелких и уродливых течений. И, считают очень многие, в том числе и я, что родилась она вместе с последним пророком Мухаммедом. А он родился 22 апреля 571 года. Не трудно подсчитать, что ей сегодня исполнилось 1453 года, тогда как Христианству исполнилось 2024 года. Ислам моложе. Но истинные мусульмане отсчитывают его совсем по другому «календарю»! Они считают, что Ислам родился даже не до рождения человечества – Ислам родился ещё раньше – до рождения Земли! Потому, что уже тогда существовал Аллах, Он рожал Землю, а потом и человечество уже с формировавшейся религией! Имя ей – Ислам!
Все остальные люди, исповедующие другие религии мусульмане считают неверными …
Не буду спорить! Я с Исламом познакомился по той книжонке, что когда-то мне попала в руки. И не делю на верных и не верных. Все в своей вере по своему правы. Но по мусульманским понятиям, видимо я неверный. С действительностью не поспоришь, какая бы она не была на самом деле. А тем более спорить с религиозными фанатами … Опасно!
Но если сравнивать две религии – Христианство и Ислам, то я, будучи закоренелым христианином, в одном из важных пунктов даю предпочтение Исламу! – Ислам разрешает иметь четырёх жён и сколько угодно наложниц – официально! Вот поэтому Ислам так быстро распространялся по Земному Шару!
И это ... если не быть догматиком ... наверно правильно! Так диктует сама жизнь. Женщин всегда больше мужчин. Что тогда делать тем женщинам – кому не досталось мужчины?! – Терпеть?! – Это не по Божьему … Даже не по человечески … Кстати – у меня одна жена … Чтоб не подумали по другому.
Христианская религия утверждает, что правильно и законно иметь одну жену. Кто бы возражал! – Уравняйте рождение мальчиков и девочек, не убивайте на войне мужчин – и будет всё в порядке! – Ах и увы!
Но ведь и Старый Завет Библии совсем не моногамный! – Освежите память! – Мир там оказывается полигамный! Да ещё какой!!!
В древней Руси тоже существовала полигамия. И к сожалению она никуда не делась! Пусть меньшая половина российских семей в описываемый нами период на самом деле моногамны... Пусть! ... Но большинство семей ... тайно – полигамны!!! – Что бы вы не говорили! Как бы не обеляли других и себя!
Однако вернёмся в мусульманскую Кабарду, к нашим героям и событиям.
Кабарда воевала с Россией до 1825 года – сто один год! И даже после – некоторые группы кабардинцев сопротивлялись Российским властям до 1864 года. Если заглянуть вглубь веков, то народ Кабарды вечно находился в состоянии войны со всем своим окружением. Поэтому каждый кабардинец не представлял себя эдаким сугубо мирным земледельцем, или пастухом, воюющий только с овцами во время их стрижки.
Вследствие этого и костюм кабардинца был устрашающим! Имел на камзоле нагрудные карманы набитые патронами, а на поясе обязательным атрибутом являлся кинжал. Похоже, что каждый мужчина так и рождался вместе с кинжалом. Поэтому каждый кабардинец считал себя первым долгом воином. А поэтому очень много хозяйственных работ ложились на плечи женщин. – Кабардинки выносливые.
Уже кабардинские мальчики с десяти лет носили кинжал и представляли собой гордую неприступность! С этого же время они садились на коня оседланного, или без седла и гарцевали вполне серьёзно ... взрослым на диво.
А спрашивается – зачем тебе, кабардинец, носить кинжал, если ты не собираешься кого нибудь зарезать, или отбиться от агрессора, пытающегося зарезать тебя?
Как зачем?! – Ведь вполне нормальная, чуть ли не мирная, даже похвальная информация твоего соседа – «Я его зарезал!» – Воспринимается друзьями и однокашниками с восторгом! И хотя кабардинец бывает очень хорошим, верным другом и даже отзывчивым – палец в рот ему не клади! Хорошо это, или плохо? – Читается по разному … одним хорошо – другим плохо, как и всё на Белом Свете!
Жена для кабардинца – верное, вполне покорное существо, хоть и уважаемое, и любимое, но должно знать свой шесток и не высовываться! Её удел – горшки, очаг, дети и покорность. Но!.. эта покорность, часто просто кажущаяся. Очень многие кабардинские жёны, и вообще – женщины, будучи, как бы покорными, держали мужчину в самой жёсткой узде! А удилами в этой узде являлась любовь! Этому их мать учила с детства … И мужчины так и ходили обузданными любовью! Иногда с пеной на губах, как дерзкие, но прирученные мустанги!
Так вот! Когда «Амазонка» выезжала в белом армейском костюме, на белом жеребце и скакала по дорогам аула, многие мужчины на неё смотрели как на неприступную скалу с греховным возжелением и благоговением, и у них текли слюнки! Но «Амазонка» на самом деле не несла с собой грех и не почитала, даже ненавидела греховность. – Она любила! – Любила так, что приехала к своей любви с одного края света, в другой край. А гарцевала на своём жеребце, чтоб не терять форму – ни свою, ни своего коня, совсем не думая о тех, кто на неё смотрел с возжелением. – Это их забота!
Иногда молодой ретивый кабардинец тоже садился на своего жеребца, догонял её и своими поступками предлагал скакать на перегонки, чтоб завлечь её своей формой и своей удалью! «Амазонка» не принимала его предложение, а осаждала своего жеребца и скакала обратно. Чем оскорбляла гордость и самолюбие влюблённого в себя кабардинца. Таких мужчин набралось чуть ли не десяток и они вновь решили её проучить … Собирались, придумывали варианты, когда пили кукурузное раку делались крутыми и удачливыми, но когда алкоголь переставал действовать – побаивались.
За разговорами о мщении и о вариантах прошло не мало времени и они дождались пока не вернулся с дальней поездки казацкий полковник Букрат. – Отец сына «Амазонки». С его появлением стремление о мщении гордой женщине как-то отпало.
Но его друзья и однокашники по аулу, бывало жаловались на его жену. Дескать она нарушает древний правопорядок ... и другие жёны, глядя на неё, вдруг постепенно начнут выходить из подчинения своих мужей. На что он отвечал –
– Когда моя жена одевает военную общевойсковую форму, то я хоть и выше по званию не могу ей приказывать и подчинить себе. – Я полковник, но другого рода войск. Когда она снимает военную форму – то, как и любая кабардинская жена подчинена своему мужу. В цивильной одежде, выходя за ворота сакли она одевает чадру. Так что свою жалобу прошу направить в ближайшее военное ведомство российской армии. – Односельчане скрежетали зубами, но скрежет их глушился разумной действительностью.
Однако Букрат понимал – если оставаться жить в Кабарде, то нужно уважать нравы своих земляков, ведь они формировались тысячелетиями. Но и нравы его суженой, тоже формировались тысячелетиями и как примирить их?! – Ещё он понимал – если ты поменял среду обитания, то нужно уважать её законы и подчиниться им, или переделать законы и обычаи новой среды под себя, если у тебя хватит мудрости, сил и способностей! Такое могла лишь сделать сила, ломающая всё и всех через колено и оставляющая много крови. Значит в данном конкретном случае всё зависело от него. Быть ли изгоями на своей родине, или влиться в общее течение аульной кабардинской жизни.
Когда приехал Букрат – мост через пересохшее русло (кажется, один из рукавов реки Малки), если и не был в разгаре, против строительства которого возражал ушедший на западный фронт мулла, то материалов для его строительства лежало горой. – Это были брёвна вековых сосен срублены и доставленные волоком из отрогов близлежащих кабардинских гор.
Букрат, вследствие полковничьего большого земельного надела, попал в разряд баев, и хочешь-не хочешь приходилось брать на себя некое руководство жизненным пространством аула. В чём, проведя всю свою жизнь в казачьих походах, он не имел никакого понятия. Приходилось советоваться со старейшинами. Старейшины же придерживались старых взглядов и не допускали никакого новшества. Их устраивала привычная с малых лет, пусть местами и полуголодная, но размеренная жизнь. И, конечно, они были против такого новшества, как мост через рукав просыпающей зимой реки. Четыре месяца в году они были отрезаны от внешнего мира и жили активной в своём роде полу-спячкой. Или варились в своём обособленном мини государстве, где главой его являлся непосредственный служитель Аллаха – мулла.
Тем не менее, к неудовольствию мужского населения аула, мост начали строить очень активно с прибытием Букрата.
Молодой мулла, а это был брат, уехавшего на западный фронт предшественника, на этот раз решил использовать для протеста строительства моста уже пожилых женщин. Женщинам мусульманкам разрешается посещать мечеть, кроме определённого периода и с закрытыми частями всего тела, кроме лица, но на балконах, или в отдельной части мечети. В ауле же была мечеть маленькая, поэтому женщины молились дома, возле своей кровати. А молодой мулла обещал ввести их в мечеть. Он объявил один день в неделю «Святым Днём единения кабардинских пожилых матерей с Аллахом». Мужчины, особенно старейшины, заранее обработанными им, не возражали – а женщины восприняли такое аульное новшество с радостью.
Когда уже мост был почти построен, осталось только сделать настил, рабочих и руководителя стройки возле моста встретили больше десяти старых женщин. Они не давали никому зайти на мост и кричали, что сам Аллах сподвиг их уничтожить это греховное сооружение! Что сам Аллах на несколько месяцев ограждает их от вредной неугодной небу суеты и велит предаться всему аулу молитвам, а не шататься по всему миру! С ними рядом был и мулла. Он протягивал руки к небу и громко читал молитвы на арабском языке.
Строители в этот день ушли домой. На следующий день они пришли как обычно и вновь обнаружили тех же пожилых женщин настроенных воинственно и недружелюбно. Муллы с ними не было. Зато несколько стоек моста были спилены и валялись рядом. На вопрос кто это сделал, одна из женщин пояснила, что они молились целую ночь, чтобы это шайтанское сооружение исчезло и сам Аллах видимо услыхал их молитвы и подпилил стойки!
Прораб, майор, прибывший с «Амазонкой» не стал с женщинами вступать в полемику, а решил доложить всё прибывшему Букрату. Букрат попросил майора выставит возле моста часовых с оружием. Потом собрал верных ему казаков для несения службы по охране недостроенного моста, а сам начал встречаться с одноаульцами и проводить с ними беседы. Переговоры шли очень медленно и почти не давали результатов, а время шло. Вот-вот хлынуть горные воды!
Решение трудного вопроса взяла на себя жена Букрата. И она ему сказала –
– Милый, ты что не знаешь что в нашем мире пока всё продаётся и покупается … это прискорбно, но всё имеет цену.
– Предполагаю … и испытывал это много раз в своей жизни. Но кабардинец народ гордый. Вряд ли его можно подкупить …
– Ты совершенно прав, кабардинца, как я убедилась, подкупить вряд ли получиться. Но отблагодарить его по заслугам во славу Аллаха, своего народа, своего аула и правого дела с выделением денежной премии – это дело святое. Главное те саботажные действия, с их стороны превратить в геройские поступки и на общей сходке всенародно хвалить их и тут же выдавать премиальные, да ещё и бумажные грамоты кабардинского правительства. И нужно начинать с их жён и матерей. Это я беру на себя. Ты, если физическое состояние позволяет, поедешь в Нальчик и закажешь в типографии примерно тридцать пять таких грамот, обязательно тиснённых золотом. Твой статус позволяет пробиться к генерал-губернатору и заручиться его подписью на каждом экземпляре, объяснив что к чему.
– Ну ты и … ладно не буду продолжать. Завтра чуть свет еду в Нальчик!
«Амазонка» начала действовать. Она пришла как к своей подруге к соседке Жансурет, жене Ибрагима с дарами. Попросила и убедила переговорить с дочерьми тех пожилых женщин охранявших мост, обещая им тоже дары и похвальные речи перед всем аулом. Рассказала как хорошо будет, когда через проснувшуюся реку построят мост, в зимнее время.
И тайная женская работа пошла.
Через неделю приехал Букрат и привёз тридцать красивых благодарственных писем тиснённых золотом.
На следующий день объявили сход возле моста. Народу собралось много. Пришёл почти весь аул. «Амазнка» в белой военной форме, в фуражке с кокардой, в окружении своих военных коллег взобралась на временный помост уцелевших стоек моста и крикнула –
– Дорогие кабардинцы, уважаемые жители аула! Настало время поблагодарить вас за активное участие в строительстве моста, который свяжет наш аул в зимнее время с большой землёй!
Послышался гул недоумения. Она повысила голос и говорила дальше –
– Особая благодарность тем пожилым кабардинским женщинам, которые несли службу и охраняли мост. Генерал губернатор лично выдал им именные грамоты и пожаловал по два рубля золотом! Сейчас наш приёмный сын раздаст их вам. – Она продолжала – Именные грамоты и по три рубля золотом за одобрения строительства получают наши доблестные старейшины … Но главная благодарность от генерал губернатора и особая грамота полагается наместнику Аллаха в нашем ауле, нашему дорогому мулле! Он получает с грамотой – тридцать рублей золотом! – Послышался шум одобрения! – Дальше – тридцать рублей золотом и благодарность особой грамотой получает наша родная мечеть, которая, в лице её служителя одобрила постройку такого необходимого моста нашему аулу! –
Все были как громом поражены! Воцарилась тишина. Все замерли! Ведь это была красивая ложь, или провокация! Но как отказаться от золота и от таких красивых грамот?! Вывел с оцепенения хитрый малыш, приёмный сын Букрата. Он крикнул –
– Слава Аллаху и его наместнике на Земле мудрому мулле нашего аула! – И как гром грянул: «Слава Аллаху и мулле» – Сражение было выиграно! Мост усиленно начали строить всем аулом.
Когда был построен мост Букрат сказал своей жене: «А ты ещё та штучка!» – она улыбнулась ...