НО СЕРДЦЕ РВЁТСЯ ...

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга вторая
Глава 14/34. – Но сердце рвётся ...
– Хорошо, Элен, я буду называть тебя на ты, хоть как-то мне непривычно. – Сказала Наташа.
– Скоро осень … назревает уборка винограда. Слава Богу, он в этом году уродился на славу – продолжала Элен, – а я не видела, чтоб твой отец с матерью вместе осматривали поля для общей радости. Я понимаю, что в человеческом обществе есть разные отношения, я не осуждаю их … и может мне даже нужно извиниться перед тобой за начатый разговор.
– Нет, нет, что ты?! – нормальный разговор. Видишь ли – прошло двадцать ле после их разлуки. Все эти годы они ничего не знали друг о друге. А жизнь текла и уже у них появились внуки. Мне кажется, что жили они всё время своей юностью, в своей фантазии, где ярко любили друг друга и продолжали бы любить … Но, вдруг каждый из них увидел в своей, может быть божественной, немного сочинённой любви совсем другого человека. Не придуманного, а реального. После двадцати лет встретились разные люди! И … наверно не узнали друг друга ... той, ушедшей ... фантастически любящей душой.
– Я понимаю … Ну, дай им Бог разума для приобретения личного счастья! А тебе досталась миссия здесь, во Франции, возрождать очаг России с ними, или без них.
– Страшно мне Элен. Я оторвана здесь от своих корней и кажется высажена как ещё не набравший силы росток на чужой не знакомой мне почве с совсем не привычным удобрением. Справлюсь ли я – хрупкая женщина?!
– Мы все с тобой Наташа! А твои люди, посмотри, они как налились волшебного сока и стали богатырями! Работа так и ладится у них! Это и есть твои корни, пусть и пересаженные в другую почву. Для твоих детей эта почва станет родной. И если с твоей Родиной, с Россией, будет всё в порядке, а мы все будем молится за неё, то твои дети приумножат её дополнительной обрусевшей, любящей Россию, вновь рождённой территорией. Я думаю, и меня учил мой, теперь уже твой муж, что завоевания нужно вести не кровью и мясом солдат, а любовью и Божьей благодатью. Мне кажется, что Франция давно пыталась стать Россией, а Россия Францией! – Вот твоя миссия! Вот твоё предназначение! Дончак выбрал тебя, а с ним ... значит и с тобой – Бог!
– Тогда мне ещё более страшно! Почему эту чашу должна испить я?! Почему её не свалить на плечи умудрённого жизнью, сильного духом человека?!
– Потому, что ты не зачерствела, не задавлена догмами и он увидел в тебе умного, смелого и волевого человека! Он научился выбирать …
– Может он и женился на мне с этой целью?! Если это так, то я не прощу ему!
– Простишь Наташа … Ты лучший его проект и ты осознаешь, пусть немного позже … И я знаю, что ты против него, и против России не пойдёшь … Тебя выбрал Бог!
– О, Боже! Зачем мне такие испытания? Оказывается я не жена, а проект!
– И жена тоже! У вас двое детей …
– Разве ты не знаешь, что один ребёнок не его?
– Его, Наташа! – Оба мальчика носят его фамилию, и если одного вырвать из его сердца – оно будет кровоточить. Он о них уже позаботился. Не смей больше так думать! –
К беседке, где они беседовали подошёл капитан. Обе женщины встали и приятно заулыбались. Капитан уже втрой раз, за прошедшее время прибыл из России. Наташа спросила –
– Ну как там Россия-матушка? Как муж мой?
– Россия бурлит кое где, но очаги бурления успешно гасят! – А как муж ваш узнаете сами. Я привёз от него письмо. Для этого я и подошёл сюда. Прошу прощения, если я прервал вашу беседу …
– Нет, всё нормально – ответила Элен. – Мы почти закончили беседу и собираемся обедать. Милости просим разделить с нами нашу трапезу.
– Нет, не могу. «Император Пётр Великий» привёз ещё одну партию лошадей в количестве 350 голов, я должен проследить за разгрузкой.
– Разве нельзя здесь купить? – спросила Наташа.
– Можно, но на рынке, как правило, избавляются от плохих лошадей. Хорошая лошадь – товар очень ценный.
– Ладно, прощаем – сказала Элен, а мы с Наташей идём обедать.
Они обедали не в одиночку. Присутствовали оба сына Элен, отец и мать Наташи, Бывший капеллан, теперь уже просто пастырь Ново-Арлинского прихода, и оба сына Наташи с их няней.
Обед был простой. Наваристый суп исключительно овощной. Куриное филе, порезанное на куски, отварная картошка и разносолы, плюс в бутылках стояло сухое вино собственного приготовления. Так уже было заведено, что каждый себе накладывал и наливал сам по своему усмотрению. Повар только приготовил и накрыл стол. Прислуги не было. Беседу начал старший сын Элен – Владимир.
– Что не говорите, господа, – я «господа» произнёс вместо леди и джентльмены, я должен, вместо «Отче наш» перед обедом, пропеть, пусть и не рифмованный, гимн своей мачехе! –
Все заплескали в ладони! Наташа залилась густой краской и привстала.
– Сиди, дорогая, эти баламуты такое могут наплескать, что за один день не разольёшь по бутылкам! – И уже к Владимиру – ну давай, пой свой гимн!
Наташа, чуть оправившись от волнения, села и налила в свою тарелку суп. Потом спросила Элен –
– Тебе налить?
– Нет, я сама, иначе будет утраченный заданный ритуал.
– Ну, хорошо!
– Так вот, леди и джентльмены, я продолжу!
– Да продолжай! А то мы все проголодались – взмолилась его мать.
– Продолжаю … Друзья, я никогда не думал, что выкапывать картошку, собирать её в мешки и на своих плечах грузить на повозку, потом снять с повозки и отнести в подвал на хранение – это такая же творческая работа как писать импрессионистические полотна! И потом эти ароматные картины выставить не в выставочном зале, где половина голодных, а на обеденном столе! В результате … как приятно после таких трудов расправить плечи и начать поедать подобные натюрморты! – И всё это благодаря божественной красоте, и личному примеру нашей мачехи! – Она, как бальзам влила лично в меня пыл и задор! Наташа, дай я поцелую твою руку.
– Мне подойти к тебе? Спросила Наташа …
– Что ты, что ты?! – я подойду сам! – И он на самом деле подошёл к Наташе, поцеловал руку и обе её щеки …
– Если так дальше пойдёт – вы её зацелуете! – сказала его мать.
– Мы до этого не допустим! – возразил отец Леонид – целовать только по божественным праздникам – иначе поцелуи превратятся в ничто! – Его что-то кольнуло и пришло в голову, что он и сам не против поцеловать пальчики госпожи Наташи. В зал забежала его дочь. Повар недавно разыскал её и послал обедать в общий зал.
Наташа увидела её и сказала –
– Моя ж ты дорогая, ну-ка немедленно ко мне, садись рядом, я тебе налью суп. –
– Нет, Алексина сядет рядом со мной – возразил Федя.
– А может она сядет рядом со своим отцом? – Сказал отец Леонид и притянул дочку к себе. Они с Наташей были чем-то похожи. – Во всяком случае ростом и телосложением. В свои четырнадцать лет Алексина была вполне по женски оформлена.
– Я была на виноградниках – сказала Алексина – там такие огромные кисти, а ягоды совсем прозрачные, даже семечки видно! И ещё я видела как выгружают лошадей из трюмов корабля … бедные лошадки! –
После этого обеденный зал затих почти на пол часа. В смысле не было произнесено ни слова, а что касается обеденных приборов, то они продолжали свой успешный разговор и опустошили все раздаточные чашки.
Настало время чуть расслабиться и побаловаться сухим ароматным вином. Здесь все откинулись в своих стульях на спинки и у каждого на языке крутилось что-то ещё не высказанное.
– Как ты смотришь на то, любимая мачеха, что твои родители уезжают обратно в Россию? – Спросил Владимир. – Мы к ним так привыкли, так породнились, что их будет очень не хватать … Тем более твой отец классно научил меня фехтованию палашом. Теперь я думаю среди моих друзей организовать такой кружок и возобновить древние традиции уже самой Франции. – Наташа чуть помедлила с ответом, потом нашлась –
– Нужно, чтобы и в России были наши люди! Как же её оставить на произвол судьбы?! – Отец Леонид заплескал в ладони и сказал –
– Вы молодец, госпожа Наташа, правильно мыслите! – Нельзя оставлять свою Родину без присмотра!.. Но есть нюанс … какую цену нужно будет платить за этот присмотр?
– Могилы наших отцов того стоят – вставил реплику Букрат.
– Могилы своё дело сделали – сказал Владимир – они нас вышколили, когда ещё не были могилами, такими какие мы есть – на том и вся их миссия в отношении нас.
– Что касается Кабарды, то они продолжают участвовать в нашем формировании. Любой кабардинец прежде спросит своего предка как ему поступить в данной ситуации.
– И что ему говорят могилы? – Спросил Федя –
– Ты Федя не смейся, ты можешь обидеть меня.
– Ладно, прости.
– А как мне тебя называть – госпожа Наташа, или просто Наташа? – Спросила Алексина обратившись к Наташе –
– Конечно просто Наташа! – Ты ведь сестра моя! Ты видишь у меня никого нет кроме моих пасынков, да моих сыновей. Но сыновья ещё маленькие. Ты просто сокровище посланное мне Богом! Моя отдушина! И наверно только тебя я смогу посвящать в свои сокровенные мысли и облегчать свою душу. Подойди ко мне, моя красавица! –
Алевтина подошла. Наташа обняла её, поцеловала и посадила себе на колени. И было очень странно, что взрослая барышня сидит у взрослой барышни на коленьях. Алевтина это почувствовала, встала, обняла, поцеловала Наташу и вновь подошла к отцу. Во всех на лице была приятная улыбка.
– Вот я задумываюсь – начал философствовать Федя – зачем было Давиду и Робеспьеру и другим таким же затевать во Франции революции? Что поменялось кроме того что мсье Гильотин оставил для Франции странное своё изобретение? – Под его топор попали все революционеры и ярые наследники революции. Отец писал, да и мы видим со стороны, что в России назревает что-то подобное. Но батя поздно начал создавать очаги России вокруг России, Они бы работали как хороший внешний тормоз – своеобразный поплавок, помогающий держаться России – настоящей, не подменённой России, на плаву. Слава Богу, что во Франции появился первый очаг и он успешно развивается! – Леди и джентльмены, выпьем за это! –
Раздалось рукоплескание.
– А ты, мой брат, оказывается ещё в чём то разбираешься, кроме своей мазни. Ну, слава Богу!
– Да, разбираюсь! – Во Франции первый очаг наверно потому, что все лучшие умы России очень долго жили идеями Вольтера и вся просвещённая Россия общалась на французском языке! И стремилась наша Россия объять просвещением всё больше и больше народных масс! Ещё – она наша Россия потому, что наш род по отцовской линии берёт начало от Ивана Грозного! – Ему опять зааплодировали.
Наташа сказала –
– Это не первый очаг. Мой муж создаёт такой очаг и в Византии. Составлен договор на аренду на девяносто девять лет большого участка земли недалеко от Константинополя. И уже, как подсказал мне капитан «Императора Петра Великого» туда прибыли первые переселенцы лояльные константинопольским властям. –
Все опять зааплодировали.
На следующий день встретились два брата на виноградный плантациях. И Владимир сказал Феде –
– Ты, братишка, я замечаю слишком липнешь к нашей мачехе! Уже и мама это заметила. Я конечно верю в её непоколебимость и верность своему мужу, но тем не менее я не позволю тебе опозорить нашего отца! Ты понял?!
– Во первых, откуда ты это взял! А во вторых, я чувствую, что отец уже сюда не приедет, а она из-за возложенной на неё миссии не вернётся в Россию. И волей-неволей, ей придётся выбирать …
– То воля будет её – но не из своих пасынков! Заруби на носу! – На этом братья молча разошлись.
Через несколько дней Ольга обратилась к Букрату
– Ты считаешь, что это не предательство с нашей стороны оставит дочь и внуков одних на чужбине.
– До какой-то степени – да! Но, я думаю, что через какое-то время меня посетит такой же зуд по своим внукам – какой я сейчас испытываю зуд по Кабарде, и по своей старой матери. Я тогда прилечу сюда на крыльях! А сейчас я вижу, что она находится среди самых верных ей друзей и она полностью вросла в ту миссию какую ей определил её муж. Тем боле она зимой уже посетит Византию, нынешнюю Турцию с одним из своих пасынков обустраивать новый посёлок. Он будет носит имя «Дончак».
– Я знаю, но у меня всё время срывается с языка ворпрос, и я его долго произнести не могла. Не хватило сил. Сдавливало горло! А сейчас вот вырвалось. Как ты думаешь – счастлива она как женщина? – Букрат задумался и ответил не сразу.
– Сложный вопрос. В данном конкретном случае зависит от того чего в ней больше – обыкновенного женского начала, или она целиком и полностью поглощена своим предназначением. Наверно её муж распознал её душу и её дарования, что отважился именно ей доверит за пределами страны возглавить русский очаг. Ты же видишь как она увлечена, что кажется ей больше ничего не надо! Очаг пока ярко тлеет, но я верю, что скоро появятся языки пламени, которые достанут и до Константинополя. У неё хорошие организаторские дарования – наверно от моего прадеда! – Ольга молчала и через некоторое время Букрат продолжил. –
– А теперь скажи – в течение двадцати лет мы оба горели любовью друг к другу, только ею и жили! И вот мы встретились! Ну и что?! – мы сразу почувствовали, что нас объединяет только общая дочь и наши внуки!» Будем верны им! А сами … мы ... что нашли счастья при встречи? Мы увидели и я, и ты, что мы в душевном отношении чужие люди! И слава Богу, что у нас хватило силы, у тебя первой, осознать это и признаться друг другу. Просто мы не глупые люди … И всё равно очень близкие!.. Пока я не могу объяснить в чём наша близость, но знаю, что случись с тобой беда – я тебя одну не оставлю!
– Я тебя тоже. И я чувствую, что меня ждёт какая-то другая миссия. Какая – пока не знаю. Но я рвусь в Россию! А понимаю что там меня ничего не ждёт. Там никого из моих близких не осталось. И где я буду – тоже не знаю.
– А я знаю. Ты оставила должность управляющего имением Владимира Ивановича. Вот возвращайся и налаживай хозяйство в его личном доме. – При напоминании имени Владимира Ивановича в сердце Ольги что-то кольнуло и эта заноза так и осталась сидеть в её груди.
– Что-то мне не хорошо … отведи меня до Наташи. – Сказала Ольга.
– Хорошо, пойдём …
По дороге им встретился капитан и сказал –
– Господин Букрат, как жаль, что вы не побывали на конюшне. Там приехали из России два кабардинские жеребца! На удивление отличные лошади! За таких на мировом понимающем рынке могут отвалить чуть ли миллион золотом за обоих!
– Да, кабардинские лошади того стоят! – ответил Букрат – но я надеюсь, что их ещё увижу, чтоб потрепать по гривам. Кабардинскую руку они чувствуют.
– Теплоход уходит через пять дней – так, что поторопитесь!
– Через пять дней? С удивлением переспросила Ольга.
– Да, так! Следующий рейс в Россию будет следующей весной. – Если будет … Так что, господа, если на родину, то поторопитесь. Иначе придётся на перекладных, как говорили московские ямщики. В конюшню я уже не пойду – вы дорогу знаете – И капитан ушёл. Букрат и Ольга посмотрели друг на друга. Букрат сказал –
– Я тоже уезжаю. Провожу тебя ко двору, посмотрю жеребцов и буду собираться.
– И я уезжаю – сказала Ольга. – Провожать меня не надо. Иди на конюшню. Встретимся на пароходе. А сейчас я хочу побыть немного затворницей. –
Ольга пришла в дом закрылась в своей комнате, стала на колени перед иконой и её залили горячие слёзы. Мы ещё не знаем были ли то слёзы радости, или слёзы скорби. Всё впереди … Но, утром на завтрак она появилась свежая.