Там увидел, здесь подметил,
Обернулся, посмотрел, заметил...
Вернулся, записал, запаковал,
Обмусолил и уснул.
Встал, закругооборотил, начал,
Планировал, желал.
Но не доконкретил, струсил, убежал.
Плакал что есть мочи
О причинах, об истоках зобытых начал
И задался страшным, мать , вопросом:
«Кто я — человек или повтор?»
Я за кем-то повторяю
Или даже на вороньей стае
Крики отвечаю.
Супа я хотел, а умял опять пельмени,
И желудок сам не свой.
Дом хотел я у дороги,
А купил на пятом этаже.
Нет, конечно, я шучу, я частушки сочиняю,
Оттого что постоянно я грущу.
Смех — сметана,
Лекарство для болвана.
Если вылечусь, стану юристом,
Право римское пойму.
Я, конечно, им не стану, старый выдумщик,
Жизнь я заново уж не начну.
Я родился, а потом увидел,
В этой жизни кое-что подметил,
А другого не заметил.
Так устроены границы,
У глаголов правила свои.
Я теперь ищу глагол для молодежи,
Например: «Ребята, будьте умны».
Но ведь нет глагола у ума, ум какой-то непонятный,
И седеет голова.
Я сказал бы молодежи:
«Будьте аккуратны
И храните вы себя».
Но кому нужны такие сопли?
Мне хорошим быть противно,
А плохим мне страшно быть.
Что же делать?
Вот и сам ответ пришел:
«Кто я — человек или повтор?
Если не хороший, не плохой...
Значит, я — повтор».