Портреты юдиц в зефирном июле

Яков Есепкин

Портреты юдиц в зефирном июле

Четвертый фрагмент

Ах, Ювента, над мрамором вод
Фей твоих соваянья блистают,
Неб царевны, держащие свод,
Хладность жалуют им и мечтают.

Дивы бледные, шелк золотой,
Гробовую ль парчу Иудеи
Ангелам намеряя, свитой
Блеск таят, хвалят их лицедеи.

Вейтесь, вейтесь, юнетки, одне
И уснете вы, чая портретный
Шелест крови о млечном огне,
Излиенном во холод корветный.

Десятый фрагмент

Торты с ядом, эклеры с огнем
Черных вишен тлеенных гияды
К столам носят, еще ль и минем
Их капканы, горькие их яды.

Вишни эти серебрили мы,
Именинной свивали тесьмою
О золоте асийской хурмы,
Вековой истемняли сурьмою.

Иль очнемся – в альтанки бегут
Ханы злобные, пьют-не пьянеют
И цариц всебелых стерегут,
И над чернью лекан пламенеют.

Тридцать шестой фрагмент

Юн шелками июль холодит,
Тусклый огнь цветников изливает
На рамена белых афродит,
Их манит и еще пировает.

Будут алые розы темнеть,
Будут сильфы зефирностью виться,
И устанут сады пламенеть,
Хлебом юдицы станут давиться.

И тогда мы насядем к столам –
Вусмерть пить, славя хмель каравая,
Где белену лиют ангелам
Вдовы черные, шелк обрывая.

Сорок второй фрагмент

Се Господнее лето, алей
Ночь юдоли, высоко до нея,
А и мы о тенетах аллей
Исторгаем лишь хлад, пламенея.

Иль серебро летейской волны
Остановит Канента, царица,
Див страшат ли всевещие сны,
Яд мышьячный гасит ли корица.

Что одесных бежали харит,
Днесь немеют стопы в формалине,
И течет с ядных усн лазурит,
На цветах запекаясь и глине.

Пятидесятый фрагмент

Ах, июль, ах, пора именин,
Ярки небы, зефирницы тают,
Над костром анфиладных лепнин
Тени дев и химеры блистают.

Фьезоланские нимфы белы,
В тусклом шелке утешные вдовы,
Ах, одно, застилайте столы,
Ныне черствые хлебы медовы.

Соглядим: веселятся гурмы
Ягомостей, модисток альковных,
Лишь тогда и вскричим – это мы,
Нас презрите о флоксах церковных.