«Старó как мир...»

­­­­­­­­­­­­­­­­­­­Нет, всё давно остыло в прошлом скользком...
Последний крик души, помятый фрак.
Не важно, с кем там крутит славный Вронский,
без разниц – кому лестно, беззазорно врёт Степан.

Всё замерло – в круговороте лестниц снежных,
стекающих к вокзальному торцу.
И Аннушка, как стать. Не замужем, не смежно...
Не с теми, кто толкал силком к концу,

к "петле" романа. Выстрадан, зачёркнут! –
Как в зимы не вмещаемый маршрут.
Жаль, Алексей на правде, чёрт, "повёрнут",
грызёт, как злость, надломленный мундштук.

И пишет в незабвенных кипах мемуаров
истории о том, как чёрств и беспринципен век,
о том, что он не знает вовсе некой Анны –
была, возможно...
– Нет, не вспомню, нет.

А доля-масть – шутница – мать, ещё какая!
Ну, может, в жизни прошлой, не сейчас.
С перрона Анна ждёт вагона, полагая,
что Ангел-страж пропустит в этот раз –

подаст сей руку, стойкий поручень – подняться,
в купе немноголюдное пройти.
Где души могут вольно любоваться
эскизом дивным "исступленья" во пути:

хоть в Рим, Париж – любую, в общем, сказку,
лишь дальше от Московских непогод.
Французский – кропотливо, итальянский
заучит, вызубрит, чтоб впредь не в "переплёт"...

Верней, не в дежавю переплетений,
которых вóрох, наперёд учесть – никак!
В сон клонит Анну. День погашен. Гений
придумал ей карт-бланш, блестящий акт

иль роль. Судьбу – не в крах, не пут страданий.
Вы верите, что судьбы – не для книг?
Которые взахлёб читают Лондон, Таллин, Гамельн,
Дамаск, и век – в морях забытый призрак – Крит.

Спит Анна, сны – цветны́, как явь, былинны:
за морем, где «За счастье» – спóлох*, свёрток дней.
«Аннет! – весьма загадочное имя», –
почудилось.
Рассветный луч – в окне:

«Бог, окна так не терпят скорых пробуждений».
Звенит, как банка, жестяной массив.
Анук, Анни́, Аншé... Двенадцать поколений,
и жизней – по сценарию «Класси́к».

Конечный нужный пункт проявится за склоном,
скрывающим бескрайний горизонт.
В Мадриде – жар, в Париже – дождь не по сезону:
невольно достаёт из клади зонт.

И проводник, едва, с утра, пришедший в чувства,
тревожит пассажиров громким «Go».
Как жаль, как в мор, в купе – по-марсиански пусто;
сир, пуст локомотива коридор.

Толково-бестолковый справочник – спасенье?
Меж строк – слова по-русски... как сквозняк.
Закурит в тамбуре, подаст мальцу сто пенни,
чтоб завтраком был сыт наверняка.

И Кто-то – тайно, тихо шепчет в ухо: «Пóлно.
Дам, дам! Жизнь в благодеянии воздам!»

– Ах, Энни, поплотней укройте (в шрамах) горло,
и впредь не подходите к поездам!


* спóлох – см. вспышка, блик

© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2023 /