однажды в женский монастырь

Однажды в женский монастырь
Забрёл бездомный старец.
Он кашлял, видимо простыл,
Знать приболел скиталец.

Он стар, больной и весь седой.
Игуменья решила:
Раз послан Богом и судьбой
Жить в храме разрешила

Монашки все, как на подбор
В смиренных одеяньях.
По кругу каменный забор
Скрывал святых деянья.

И ограждал от дрязг мирских,
И грешных искушений,
От плотских игр, забав людских,
И прочих согрешений.

И девы постриг там приняв,
Закон покорно чтили.
И ласк мужских так не познав,
И женские почили.

Особо всех блюдила честь
Игуменья старуха.
И на груди носила крест,
Общаясь с божьим духом.

И похворав недельки две
Старик стал улыбаться.
Делами храма он радел,
Пожить решил остаться.

И в благодарность за добро
Умел быть благодарным.
Но тут вопрос стоял ребром,
Прижился хлюст недаром.

И был тот дед ещё тот плут.
И в помыслах он тайных,
Иной желал во снах приют.
Любовных возлияний.

Осиротел он с ранних лет,
Вся жизнь была в скитаньях.
Встречал и зорьки, и рассвет
В сторонках разных, дальних.

И девок рано одарял
Своим большим размером,
Такой ему от Бога дар.
Прославился он хером.

И в сёлах он и городах,
До баб был дюже жаден,
И в них часами свой елдак
Пихал и славно жарил.

Давно уже мечтал шельмец,
Проникнуть в храм девичий.
Свершился час тот наконец,
Испить сок экзотичный.

И с посохом он по двору,
Ходил, шутил игриво.
И на ночь в келью-конуру
Водил монашек милых.

Его елда была тверда,
Длинной почти в пол-локтя.
И каждая с ним там манда
Делилась сладкой плотью.

И причащались каждый день,
Вкушая старца семя,
И с ними дед лишь молодел,
И пёр сестриц, как мерин.

Елдой умело он владел,
И ублажал монашек.
Бывало и краснел халдей,
Когда лизал милашек.

Порой послушницы с мольбой,
К той кельи так стремились.
И в очередь наперебой,
Неистово постились.

И вот про блуд в монастыре,
Игуменья прознала,
И ей хотелось поскорей
Изгнать его и злая,

Свои направила стопы
К его развратной кельи,
Вернуть моральные столпы
С единой только целью.

И пред иконой дав обед,
Что прекратит немедля
Разврат, очаг, источник бед,
С проклятием намедни.

Заходит тучей, гневный взор
На блудника взирает
А он дверь раз и на запор,
Рубаху задирает.

И сразу раком всю елду
Ей между ног вставляет.
Старуха стонет, как в бреду,
И Бога вспоминает.

И старцу вторит-Сатана,
Подмахивая задом.
И терпкая текла слюна,
И страсти рая с адом.