СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 47. Алексей Борычев

СТИХИ, ПОЭМЫ 2001 --- 2022. часть 47.


Алексей Борычев




­­
Это...

Я к тебе обращаюсь: «Скажи!..»
А в ответ – торфяное молчание.
Этот страх, эта смерть, эта жизнь –
Веток сосен покой и качание.

Это – ржавенький велосипед
Поздних дней, на котором тихонечко
Я въезжаю туда, где рассвет
Вижу через закатную плёночку.

Ты вздыхаешь. Молчишь. Я молчу…
Бесполезное сосен качание…
По лесному гуляют лучу
Наши вздохи и наши молчания.





В раскалённой чувственной печи

В раскалённой чувственной печи
Плавится чугун воспоминаний.
На часах густеющей ночи –
Маятник пустотных колебаний.

Смолы бесконечности шипят,
Пузырятся правдой липкоструйной,
И вскипает знаний пенный яд,
И звучат расстроенные струны

Резвости ржавеющих ветров.
Грозы рассыпают молний знаки
В густоте бессмысленных миров,
Где явленья вовсе не двояки.

Крошится бессмертия свинец
Молотом событий бесполезных.
Суеты серебряный скворец
Улетает, замолкая, в бездну.

Потому что это быть должно.
Быть должно всегда. Никак иначе!
Сквозняки… Разбитое окно…
Вечно нерешённая задача…





Едет колесо...

Едет колесо небес по дороге звёздной.
И визжит на виражах тормозом луны.
Озирается в ночи шаркающий воздух.
Просыпаются в лесу страха валуны.

Ускоряясь, колесо тучами дымится.
Пар исходит от него смехом снов лесных.
Ускоренье колеса тонкое, как спица,
Как игольчатая злость северной весны.

Вдоль дороги города дремлющих галактик.
А под нею густота суетной Земли,
Где бликует добротой детства липкий фантик,
Где бумажные плывут в лужах корабли…

По асфальту звёздных трасс, гравию квазаров
Мчится, мчится колесо, набирая темп…
Обрываются в лесах струны на гитарах.
Обращаются леса флейтами затем.





Судьба и клоун

Моя судьба в руках у клоуна,
Который сцену позабыл.
Помята им, слегка поломана…

Судьба поломанной судьбы –
Валяться в чёрном пыльном ящике,
Что за кулисами стоит
И видеть шарики горящие
В руках факировых обид…

А клоун сам давно состарился
И ловкость в прошлом потерял.
Судьбу мою –
мою страдалицу
Пустил в расходный материал:
Он вынул, бедную, из ящика,
Её старьёвщику продал,
И на копеечки звенящие
Купил души моей кристалл.

Душа не старится, не портится,
Легка и вечно молода.
Он с ней кривляется и корчится
Теперь на сцене без труда!..





За стеной - стена…

А. Я.

За стеной стена. За волной волна.
Лента вечности извивается.
Боровая ночь. Небеса. Луна.
Ты чего не спишь? Спи, красавица!

Тишина болот лунный саван шьёт.
Преходящее – уходящее!
Сто шагов назад. Сто шагов вперед.
А кругом – одни ночи ящеры.

Почему не спишь?.. Темень ткани ткёт,
Непрозрачные, но белёсые.
А в плечо ночИ, точно в чёрный мёд,
Времена впились злыми осами.

Закричала ночь и сбежала прочь.
Улетели с ней с шумом ящеры…
Не уснуть тебе, и тоску толочь
Неизбывную, настоящую!..

Но бесшумно вдруг отворилась дверь
В терем солнечный, в терем утренний.
Посмотри вокруг, как светло теперь!
Разбросай мечты златокудрые!..

За стеной стена. За волной волна.
Лента вечности извивается.
За окном весна спелым днём полна –
Для такой, как ты! Для красавицы!





Творителем пришёл...

(сонет)

Творителем пришёл и растворился в дымке
Крутящихся огней недетской суеты.
Роса его души – весенние цветы.
Краса его чудес – две тёплые дождинки...

В других мирах везде гуляют невидимки.
Он был одним из них, но дух его остыл.
Вернулся он сюда, где звёзды и кресты
Слились в одной тоске - в едином поединке!

Сверкают времена в пустых его глазах,
Бессмертие – в устах, в руках его – лоза,
Где спелый виноград космического бреда!

И хлещут по щекам хвосты его комет,
Что выдуманы им, которых нынче нет,
Но мыслями о них весна его согрета.





Осень – битое стекло...

Осень – битое стекло.
Давнего хрусталь.
В небе тихое тепло
Растопляет даль.

В небе – мутное ничто,
И вокруг – никто.
Буреломных вёрст на сто –
Заячий простор.

Щелочная тишина –
Сзади, впереди –
Растворяет времена
У меня в груди…

Опрокину я стакан
Грусти сентября:
Заискрится в облаках
Тусклая заря.

В чёрном зареве лесов,
Будто детский сон,
Потеряю я кольцо
Золотых времён.

Но светлее тёплых слов
Прошлые года.
Осень – битое стекло.
Это навсегда!





Неразличимость

Сверкает строка поднебесных высот
Огнями искристого неба,
И молния страха пронзает висок
Стрелою погибшего гнева.

И я обращаюсь в нелепый волчок,
В ряды поредевших мишеней…
В просторах покоя играет смычок
На струнах скорбей и лишений.

И боль ниоткуда… и гнева стрела…
И чувства, и мысли, и страсти –
Всего лишь сосны нетерпенья смола
И вкус восклицания: «Здрасьте!..»

Но каждый отмечен никем и ничем.
И сути их неразличимы.
Как чёрные пятна в прозрачном луче,
Как миги, бегущие мимо!..





Будто сон

Я стоял и смотрел, как бежала она,
Как бежала она и как пела.
Громыхала война и кипела волна.
Но какое до этого дело!

Песня – влага лесов, песня – тающий день
И времён беспокойные воды.
А мотив – краснорогий закатный олень
На вечерних лугах небосвода.

И бежала она, и смеялась она,
И бессмертие вслед ей глядело
Голубыми очами весеннего сна,
Непонятного миру предела.

Небеса это сон. И Земля это сон.
И бегущая снится мне, снится
В непонятных просторах забытых имён,
В обратившихся пеплом страницах.

Прибежала она. Запыхалась она.
Повернулась ко мне. Улыбнулась.
Пусть грохочет война и вскипает волна.
Лишь бы всё никогда не проснулось!





Расставанье – птица в клетке…

Расставанье – птица в клетке.
Встреча – птица в небесах.
Хлещут солнечные ветки
По лицу в густых лесах.

Бесконечностью мохнатой
Шевелится темнота.
Распадающийся атом –
Ожиданья пустота…

Я иду в кольце пространства,
Размыкая времена.
Заколдованное царство!
Колдовская сторона!





А истина в том, ЧТО проходит…

…А истина в том, что проходит
И то, что не может пройти!
Растёт лебеда в огороде,
Хоть может там и не расти.

Бессмертия лик угловатый
Бессмысленно в душу глядит.
Предчувствий немые солдаты
Толпятся на сердце в груди…

И то, что не будет чего–то –
Тождественно сразу всему,
Когда безразличия ноты
Врастают цветами во тьму.

Когда, в темноте расцветая,
Колеблют мембрану судьбы
Напором свирельного мая
И звуком осенней трубы.





Жасминовая соната

Фаэтоны солнечных лучей,
Золото воздушных лёгких ситцев
Наиграла мне виолончель –
Майская жасминовая птица.

Родников знобящий переплеск,
Влажных трав скупая осторожность –
Это блеск, весенней грани блеск,
Лепесткового пути возможность

В край свечей в подсвечниках лесов,
В тихий тон звучащей майской ночи,
Где глядит бессмертье оком сов
В голубые ямы одиночеств.

Но сыграет утренний скрипач
Яркую мелодию рассвета,
И опять румян, пунцов, горяч
День примчится в колеснице света.

И легко дыхание коней.
И смеётся облачный возница
В фаэтоне утренних лучей,
В золоте воздушных лёгких ситцев.





Осветляя собственную тьму...

Осветляя собственную тьму,
Очутись на кромке снежных гор!
Бесконечности конечных «почему»
Пулями пробьют в тебе простор.

Громоздятся скалами века.
В них живёт большое Ничего!..
Самолёт скользит за облака.
Был, и вот уж нет нигде его…

Отрывайся с дерева листом,
Или же звездой с небес мигай, –
Запоёт бессмысленный восток
И заговорят с тобой снега.

Но чужими жалами ножей
Или чьим–то выстрелом в упор
Ты смертельно ранен был уже.
Ни к чему о некой правде спор!

Отчего же ты сияешь тут,
Где давно покоится твой прах!
Или яркой горестью минут
Излучает свет живучий страх?..





Второму пламени

На ускорителях судеб
Летают кварки ожиданий.
А ты, в рядах тревог, везде
Отождествляешь силу с тайной!

И как бы ни было тебе
Печально, радостно, спокойно –
Твой клон играет на трубе
Легко, но очень произвольно.

И, синкопируя любовь,
Так издевательски фальшивит,
Что удивляюсь, как тобой
Полмира счастливы и живы!

Но не сойтись твоим рядам
И жить совсем не долго кваркам.
И я копейки не отдам,
Чтобы гореть с тобою ярко!





Тишина роднее звука...

Тишина роднее звука.
Слева, справа тишина.
Обретенная разлука.
Разоренная страна.

В этой слякоти осенней
И в мерцании лучей
Крутит солнце карусели
Листьев, ярче, горячей.

Времена. Густые краски.
Кровь кленовая горит.
Беспощадностью прекрасен
Злобы яркий флюорит.

Тишина. А, может, просто
Больше нету никого?..
Ветер воет на погостах,
Славя смерти торжество?..

И в предзимней лихорадке
Осень-то,
и та мертва,
Или в судорожной схватке
Шепчет горькие слова?..

Но бессонной тишиною
Скованы её уста,
И летает над страною
Блик распятого Христа.





В дежурной тьме обуглившихся вёсен...

В дежурной тьме обуглившихся вёсен
Творит свой мир большое Ничего!
И осьминогом плавает несносным
Нелепостей капризных существо.

И щупальца его, едва касаясь
Бессмысленности чувственных высот,
Шевелят неподатливую зависть,
Щекочут алой ярости висок!

Над темнотой обуглившихся вёсен
Сгорают земли, звёзды, времена.
Но дерево событий плодоносит,
Цветок судьбы роняет семена...





Выстрел. Небо. Снег и поле...

Выстрел. Небо. Снег и поле.
Колыхание пространств.
Потухает чья-то воля
Ярым пламенем костра.

Перемены переходят
В постоянную мечту.
Жизни хрупкий пароходик
Уплывает в пустоту…

Достигающая неба
Высь малиновых высот –
Ослепительная нега
Пули, пущенной в висок.

Замыкая расстоянья,
Размыкая времена,
Бродит горечь расставанья,
Страхами озарена.

Бесконечная, живая –
Ощущается вина...
Пароходик уплывает.
Сиротеет тишина.

(с) Борычев Алексей Леонтьевич