Опять напитком затуманен
кисло-жмурким,
В попытке кривизну преодолеть…
(с намёком на безденежность Снегурки,
копейками Сентябрь просыпал медь).
Себе навстречу, перевёрнутой кометой,
лечу в пространстве запредельных сфер.
Упал до самых нижних планок и отметок
курс обесцененной валюты старых вер.
В скоплениях и братствах смарт-созвездий,
в кромешно сизом дыме городов
ты падаешь за горизонт известий
полночной стаей песен и стихов.
То тучкою нечаянной в теснинах
ты неподъёмность тщишься одолеть
крыш черепичных - силой голубиной,
листвою - немоты древесной клеть.
В тех сонных дирижаблях полумлечных
всё ждёшь, когда ж прибудет за тобой
посланец теплоты иносердечной
и к свету вырвет словом и струной.
Ты сегодня всего мирозданья
Счастливый Рыбак,
ловишь поступью босоногой
певучесть травы
и дорожная пыль под стопами – рыбачий знак,
что цветами глазеют
созвездья коралловых рыб.
Зрячесть звуков утратив, вздыхают во сне города,
ритм свинцово-асфальтовой скуки сочится слезой,
но твои облака омываются в стеклах озёрного льда,
плеск берёзовых бликов играет зелёной волной.
Гаснет в душах заснеженных
ангелозвучий звон,
разбредается,
в шелест увязнув голубизны,
в эпилептике мелочи медной
любви унисон
в магию строф трансформирует рокот волны.
Лунный пес золотою макушкой
фасады целует,
джин крепчает, по дольке лимона в ночь сцежен портвейн.
Стало узким шоссе восприятия, навь дефиниций тасуя,
боль впиталась в дома, кровь ввинтилась в распятья ветвей.
В туче радия шарм сгорает, внахлёст с увяданием постным,
за бортами ума потешаются Мрак и Примат.
Кто пробьёт тромбы лет, промерцает над матрицей огненосно?
Над окаменевшею кровью - золотыми крестами лампад?