ЛГБТ

Над образом его страдал я долго,
В бессонницу спустив десятки снов,
Выписывал в ночах строкою колкой,
Карандашом бумагу исколов.

То наделял, то обделял любовью,
То жизнь его пускал на самотёк.
Пускал бродить по грешному раздолью,
В темнице целомудрия берёг.

Пытался сделать беспричинно странным,
Потом простым, как заповедь Христа.
Живою речью наделял пространной
И замыкал молчанием уста.

Определял в пучину обстоятельств
И обеднял событий чехарду.
То прогибал под грузом обязательств,
То наделял презрением к труду.

То...то... Сто раз менял его обличье
В угоду идеальному лицу.
В итоге показалось неприличным
Творенье мучить, рьяному творцу.

Тогда, себе любимому, в угоду
И подражая воле Высших Сил,
Я взял и подарил ему свободу,
Он принял. Плод запретный надкусил.

И понеслось. Ломая все шаблоны,
Ломясь в стихи, как очумевший лось,
Плюя на стихотворные каноны,
Которые похерить мне пришлось,

Мне отомстил за трепетные муки -
Мучителю словесности и рифм.
И рвали обезумевшие руки
Бессмертные творения мои.

Теперь живёт своей судьбой отдельной,
Позоря высший смысл моих стихов.
Какой-то зазеркально-параллельный,
Лирический герой без тормозов.