Средневзвешенный

Ничему и никак не обученный,
непригодный ни к слову, ни к делу,
по лучу между серыми тучами
я был выброшен в новое тело.

В нём прижился, конечно, не сразу я,
ждал его терпеливо в утробе,
и в подгузнике по полу лазая,
привыкал к нему, щупал и трогал.

Гуттаперчиво-гибкий, как олово,
изучал я возможности тела,
а попутно - настраивал голову,
чтобы знала, чего не хотела.

Так как память мне начисто вытерли,
я знакомился с миром по новой.
И устройство его по прибытию
показалось довольно хреновым.

Притяжение сильно избыточным -
ни парить, ни летать с ним не выйдет,
а сознанье, напротив, на ниточке,
в неизменно потерянном виде.

Мозг с рождения стал перегруженным -
бесконечные мысли и чувства.
Я подумал, что вряд ли он нужен нам,
в нём без хлама пустынно и грустно.

Убираться там - не убираются,
мало кто там наводит порядок.
И течёт через край - убирай с лица!
Словно мусоропроводы рядом.

Детство с молодостью пролетели, но
так и не было ясных ответов.
Время было бездарно потеряно,
но, однако ж, сейчас не об этом.

Зло и мрак - это в детстве заметил я -
прикрываются доброй легендой.
Вместо драмы предстанет комедия,
срежиссировнная кем-то.

Если кто-то задумывал гадости,
облекал это в добрую сказку.
А иначе желанного как достичь? -
Ложь запрятать за честную маску.

Верить сказкам бывает полезнее,
чем терзаться излишним сомненьем.
В этом смысле себе соболезную -
ну никак вот не верится мне им.

Протирал мозговые извилины
в нескончаемых спорах о вечном:
совершенно уверены были мы,
что уж наша-то жизнь бесконечна.

Мир вокруг был слегка с сумасшедшинкой,
мы ей тоже вовсю пропитались.
А любой, неудачно зашедший к нам,
заражался от нас капитально.

И служила нам оная допингом,
не попавшим ещё под запреты.
Жил тогда, как на съёмках байопика,
многожанрового винегрета.

Но не сданный в утиль, не заброшенный
и ещё не забаненный жизнью,
я всё спрашивал: что-то хорошее
скоро всё же случится, скажи мне?

Подгоняемый палкой и розгами,
Осознал я достаточно рано:
Мир не бело-пушистый, не розовый,
а кислотный и едко-багряный.

Я смотрел на далёкое зарево
от чужих догорающих жизней.
Что ж, родители, мне не сказали вы,
что дрожащая тварь так дрожит здесь...

Неизвестно, чем кончилось дело бы -
а оно бы кончалось когда-то, -
если б я, как и многие, сделан был
рядовым муравьиным солдатом.

Чуть погуще - и стал бы философом,
с пониманием мироустройства.
Чуть пожиже - и от безволосого
долетало бы матерно: "Стройся!"

Ну, а я был рождён средневзвешенным,
среднесрочным в любой перспективе.
Исключительность? Ну её к лешему!
Да её уж и так запретили.

© Сергей Тененбаум