Троллейбус

Бессмертному подвигу Шаварша Владимировича Карапетяна посвящается…

Сентябрьский полдень… в разгаре осень…
Прощальным солнцем согретый город –
Любвеобилен, многоголосен,
Людским потоком, как сеть, распорот.

Машины, люди… спешат куда-то –
Средь шумных улиц снуют, мелькая;
Смешались лица, слова и даты:
Шумит, клокочет толпа людская.

Измотан эхом пустого гама,
Бурлящий город бредёт устало…
Хмельная осень нежданной драмы
И страшной смерти не предвещала.

Спешили люди – и на земле пусть
Недолги встречи… лишь на минуты
Свела судьба их… и тот троллейбус,
Что шёл обычным своим маршрутом.

Внезапно – грохот… удар снаружи:
Вильнул троллейбус, сойдя с дороги –
Бордюр искромсан, забор разрушен…
Чреда мгновений в зловещем роке.

Удары… всплески… Река! О, Боже!
В бездонном страхе застыли лица:
Свело дыханье… мороз по коже…
А может, это им только снится?

Пришёл в сознанье народ (не глуп же) –
Троллейбус замер, и постепенно
Стал погружаться всё глубже, глубже
В туманный омут речного плена.

Терялся воздух (его остатки):
Сквозь окна-щели – вода потоком,
Мгновенья жизни (как вдохи) кратки –
В висках стучатся последним сроком…

Объяты страхом, бессильной кучей
Застыли (в ступор!) все пассажиры…
Пройдёт ли мимо внезапный случай
Спасти их души… покуда живы?…

И тут нежданно, как милость свыше,
Пришла подмога – из ниоткуда:
Толпы стенанья и шум услышав,
Возник спасатель… неужто – чудо?

Он шёл по скверу – пловец-подводник,
Он был задумчив (спешил, похоже) –
От жалоб шумных и безысходных
Стремглав примчался на крик прохожих.

Бессильны люди – в пучине тонут:
От спазмов мышцы окоченели…
На миг замешкал – и в зыбкий омут,
К подводной клети, к заветной цели…

Мутнели воды: со дна всплывали
Ошмётки глины, лохмотья ила,
Зияла бездна в немом оскале:
Троллейбус падал, река бурлила…

Найти проёмы – впотьмах, на ощупь…
Извлечь… на воздух – и вновь, под воду:
Ясна программа, и с нею проще,
Забыв усталость, дарить свободу…

В безумной свалке снесённых кресел,
Разбитых стёкол, ключиц и рёбер
Он лишь мечтою о жизни грезил –
И был проворен и расторопен.

Вот – первый, третий… десятый… сколько
Их, обречённых, ещё осталось?
Найти, кто выжил, среди осколков –
Хоть всё в тумане… гнетёт усталость…

И снова – в воду… и снова – к людям…
Живые? дышат? – Скорей… к свободе!
Наверх, из плена – а там рассудим:
Как откачают – спасутся… вроде…

Но – ужас! – слёзы в глазах застыли:
Из мутной жижи извлёк… сиденье…
И тут – как шоком: в туманном иле
Остался кто-то, ища спасенье…

Обратно, к людям… откуда силы? –
Спасти, отсрочить их час исхода…
Но стал троллейбус живой могилой:
Багровой пеной вскипают воды.

В последней схватке из тьмы стихии
Достал… и замер: немое тело…
Сумели выжить – одни, другие…
А та – погибла… и не успела…

Потом – как в дымке: огни, машины…
Плывёт пространство… одышка… спазмы,
Казалось – был он несокрушимый,
Но и героям не всё подвластно…

***********************************
P.S.
Октябрьский вечер… В лучах заката
Играло солнце, скользя по стенам…
Он был печален: всё виновато
Корила совесть… за то сиденье…

Лежал в больнице… глаза намокли…
Людей жалел он, скорбя и плача…
Он выжил, смерти назло… но мог ли
В её глаза он смотреть иначе?