Стоящий где-то возле

Рассвет был спрятан в утренний туман,
за бязевые шторы ширпотреба,
которых и не видела толпа
времён: больших ток-шоу и багета,
просящая подбрасывать ещё
и то, и то, итогом – недовольна.
А солнце – бязь тумана едко жгло,
впиваясь в ткань прожорливою молью.
Машин толпа – мышиная толпа
сновала, чтоб - добычей мера сыра,
за серость мира вновь кляня столпа
и вес лопат, и узенькие дыры
оставленные только чтобы вздох,
за вздохом – писк. И всё, ни чихом больше.
Туман осел, как разум выпивох,
сто тысяч раз дававших слово: Брошу.
Остался – город в лужах от зимы.
Остался - день /до вечера, не боле/,
Глаза витрин, нарывы мостовых…
Остался я, стоящий где-то возле…