Уйти…

Уйти… Сквозь ветки по лицу.
Лететь, брести, ползти трухлявым лешим,
Недвижимым волчком, пеньком ли пешим
Махать росой в простуженном лесу.

Бежать… В глазах – огонь зимы.
А в пятках – боль. Хвалиться бы решеньем
Сорокам наглым, с беглым отрешеньем
Следящим вслед за мной с глухой сосны.

Упасть… Щекой к чернике. Жжёт
Снаружи, там, внутри ли – где? Чего же?
А, впрочем, всё равно! Но можно строже
Смотреть на небо. Там – никто не ждёт.

Лежать… Как дятла – сердца стук.
Не слышен звон в ушах – то песня ветра,
То птиц пугливых зов на километры,
И нудный комариный ультразвук.

Туман… В лесу. Я – Малый Страх.
А Страх Большой – все жизни здесь всего лишь.
Не быть словам, не думать – не позволишь,
Когда клубится разум на углях.

По шишкам счастья – в треск иглы
Идти б куда-нибудь, хоть на край света.
И в шишках лоб. Но мысли – без ответа.
Нашёл я дебри… Иль меня нашли?..

Не я ль – то дерево во мху?
Лежу себе, гнию, ничто не нужно.
Так отрешенно, странно, безоружно…
…Но я молчать сегодня не могу.

Не я ль – подстреленный глухарь –
Лежу вон там, в раздолье мушек жирных?
И нем, и глух. Пятно на перьях дивных.
И клюв открыт… Я не летаю, жаль.

Не я ль – тот мотылёк в путах,
Что заживо заваренный искусно,
Висит, дрожа? Да, будет очень вкусно
На хелицерах… Я – не в пауках.

Я – этот взгляд из-за куста,
Что выл давно в дали неразличимо
Среди звучаний всех… Как молчаливо
Сейчас насквозь пронзает он меня.

Как злости много. Я и он.
Набросится, иль нет? Но я навстречу…
…В капкан по лапу, в небеса – по плечи
Мой серый брат, однако, заключён…

Себя я не спасу. Его.
И что же? Будет дальше жизнь томиться?
Пока в худое тело не вонзится
Проклятое свинцовое зерно…

Я всё же подошёл. Вдруг хруст.
Заковылял в чащобу бедолага,
Окрашивая мхи… Вот так. Отвага.
Капкан разжался? Нет. И он не пуст…

…Он много не прошёл. Лежит.
И взгляд его настолько обездолен,
И так наивен, переполнен боли,
И слёзка человечья в нём дрожит…

Тебе я, брат, помочь не смог.
Но хоть предать земле тебя смогу я,
Пусть пальцы в кровь и ногти все порву я,
Но будет твой последний дом глубок…

…Какой же трус я и дурак!
Ведь я же должен жить, сякая сволочь!
И я вернусь! Вернусь в слепую полночь.
Во имя жизни и во имя благ.