Стихи разных лет

*

Забвение Морфеус подарил.
И снилась женщина. Блондинка. Молодая.
Она серьёзно слушала, когда я
Ей что-то тихо с жаром говорил.

И по тому, как вздрагивали веки
И как неровно поднималась грудь,
Я понимал: душа её навеки
Уже мою запечатлеет суть.

И я старался рассказать так много,
Сбивался, плакал, снова находил
То главное, последнее, от бога,
Иль сердца, иль всевидящих светил.

Вот уж она угадывает знаки
И так же безоглядно говорит...
Успеть, успеть бы, прежде чем во мраке
Её, меня ли вечность растворит.

Успеть, успеть бы в райские владенья,
Где с вечным чувством вечный разум слит!..
Был ярок сон, и тускло пробужденье,
И как запомнилось, и как теперь болит.

Май 2000


*

Когда мы пьём из общего котла
Один на всех забористый напиток
И кажется, что нет на свете пыток,
Способных нас испепелить дотла,

Как мы наивны в простоте своей,
Забыв, что есть убийственная тайна:
Что собрались мы в сущности случайно,
И каждый - раб своих истекших дней.

Однажды ощущеньем пустоты
Пронижет все знакомые пределы.
Узрит душа, что прежде вдаль глядела,
Как одинок, как беззащитен ты,

Как унижаем, жалок и безлик,
Заученно твердящий чьё-то имя...
Вот всё, что и роднит тебя с другими,
И всё, чем ты воистину велик.

31 мая 2000


*

Скорей, скорей из дома.
Усталость давит грудь.
Скорей, скорей из дома.
Мне надо отдохнуть.

Тут всё давно знакомо:
Большой набор клише -
И потому-то дома
Нет отдыха душе.

Я выйду тихо-тихо
При первом свете дня.
Соседская котиха
Потрётся об меня,

Посмотрит вслед окошко,
Скульнёт дворовый пёс,
И скатертью дорожка
Завьётся меж берёз.

Потом через лужочек,
Потом вдоль тополей,
За волжский бережочек
И дале - средь полей,

И в шири необъятной
Я тихо пропаду.
Лишь это мне понятно.
Лишь это - на роду.

28.08.00


*

Господи, настави, научи,
Как привыкнуть к запаху мочи
От старух, гниющих на печи,
От бомжа, ползущего в ночи.

Господи, направи, укажи,
Аки верить, живучи во лжи,
Зрить надежду, протерев гужи,
Возлюбить, коль ссадины свежи.

Господи, не доведи пропасть
От скота, жирующего всласть,
От подонков, предержащих власть,
Возымевших право бить и красть.

Господи, мя грешного слугу,
Бытием согбенного в дугу,
Не отдай рогатому врагу.
А и я, жив буду, помогу.

31.08.00



*

Полёт

Когда, распределив усилья,
Уже я к старту шёл легко,
Мне друг слегка подрезал крылья,
Чтоб не занёсся высоко.

Не то чтобы совсем, а в меру,
На память от родной земли,
Чтобы расхожие химеры
К иным мирам не унесли.

Он говорил тепло и дельно:
“Ты должен пользу доказать,
Иначе воспаришь бесцельно,
Эгоистично, так сказать.

А тут вернешься - будет мясо
И будут перья, будет пух,
Семейную поправишь кассу.
Я о тебе забочусь, друг.

Да сам поймёшь, когда оттуда
Красиво станешь падать вниз,
Как нужно бедным людям блюдо,
Недавно видевшее высь.

Твоими перьями опишут
Полёт безумца одного
И груди в унисон задышат
В перинах пуха твоего.

Приемля жертвенность сыновью,
Спокойней будем спать и есть,
И вспоминать тебя с любовью.
Возможна ли другая честь!

Я обнял друга дорогого:
Мол, если только по плечу,..
Я сам бы не желал другого...
Куда я денусь? Прилечу.

И, как всегда, легко и вольно
Рванулся под косым углом...
Но кто бы знал, как это больно -
Взлетать с подрезанным крылом.

Мне бритвой распахнуло темя,
Безумный крик ужалил слух,
И в бездну провалилось время,
И, дрогнув, горизонт потух.

Конец... Но нет удара вроде...
Секунда... две... четыре... пять...
И начал я, хвала природе,
К ужасной боли привыкать.

Крыла, как ни казалось тяжко,
За кругом выводили круг.
И понял я, что дал промашку,
Не достарался милый друг.

Что опыт ирреалий страстных
И быт космического дня,
Мой путь, как и судьба несчастных,
Теперь зависят от меня.

Есть обещанье. Слово - дело.
И, уходя в простор светил,
Я вниз сорвавшееся тело,
Спокойным взглядом проводил.

Столь совершенной оболочки
Им станет до скончанья лет:
И другу, и несчастной дочке,
И всем, у коих крыльев нет.

О, непонятная награда,
Когда и свыше суждено,
Со страхом и восторгом падать
На ярко-жёлтое пятно!

Всё дальше уносить сквозь годы
В предел иного бытия
Великий опыт несвободы
И ежедневного вранья.

27.03.2000


*

“А это жена Нефёдова, художника, - сказала
Наташка. - Она тут его картины продаёт...”
Из разговора

Я уже скучаю по Раифе,
Где, смолистым воздухом дыша,
Как струна на совершенном грифе,
На себя настроилась душа.

Храмы, стены и леса исконны... -
Благостен, кто это сотворил.
Посидел спокойно у иконы,
Со святым отцом поговорил.

Аккуратный, молчаливый инок
Ставил свечи, обходя предел,
Под негромкий переступ ботинок
Храм то наполнялся, то пустел.

У дверей за небольшую плату
Каждому давалось обрести
Что поможет пережить утрату
До сырой кладбищенской горсти.

Что нам нужно? Станции конечной? -
Не командировка, не вокзал...
Знания о том, что мы не вечны? -
И про то Капица рассказал.

Прошептать родительское имя...
Попросить защиты у творца...
Ну а я-то почему здесь с ними?
Мне-то что до божьего лица?

Не сказать, что обошла удача,
Горизонт ещё довольно чист.
Отчего же здесь почти что плачу
Я - непроходимый атеист?

Знаю - не последний и не первый:
Вереницы едут и идут
Заживить расхристанные нервы.
Знаю... Так... Но почему же тут?

Отчего оно творится с нами
Не в пенатах судей и истцов,
А в соседстве с этими стенами,
Пред очами праведных отцов?

Почему за полчаса молчанья
Словно проживаешь жизни треть
И, сойдя в покой через отчаянье,
Кажется, готов и умереть.

И при этом радуешься тихо
Аромату малого цветка,
И, забыв своё, чужое лихо
Отвести пытается рука.

И опять, как ни казались тяжки
Дни свои, рискуешь дорожить
Хрипотцой смеющейся Наташки,
В памяти которой будешь жить?

3.04.2000


Хуҗалар1

Мы не однажды их встречали,
По два и три в одном лице -
Таких заботливых вначале,
Таких бессовестных в конце.

Держась на позвоночном праве
И заморочке наших душ,
Они живут в деньгах и славе,
Вседневно умножая куш.

И сколько через них страданья -
Ни описать, ни перечесть.
От их капризного желанья
Зависят жизнь твоя и честь.

Как ловко эти фарисеи
Умеют бить под самый дых
И доставать по всей Россеи
Через шестёрок подсадных,

Таить дешёвую обиду,
Топтать, преследовать, хулить,
Потом прийти на панихиду
И крокодильи слёзы лить.

А мы у их роскошной двери
Всё трём наморщенные лбы,
Всё извиняемся и верим,
Как нашкодившие рабы.

И всяк другого утешает,
Уподобляя вонь духам:
Мол, барин умный, барин знает...
А барин - беспросветный хам!



*

Господам отечества

Ну что, народные витии,
Наследники партократии,
Всё не хватает вам, поди,
Крутых побед в порнороманах,
Всесильной зелени в карманах
И побрякушек на груди?

Не слишком залоснились лица,
Чтоб захотелось поделиться
Благополучием своим
С народом, плебсом или быдлом?
Икрой, печеньем и повидлом
Вы очень задолжали им.

На вольных берегах Итили
Себя вы не перетрудили,
Корная нас из года в год?
Уж цены задраны, как юбки,
Уж люди выжаты, как губки,
Как тягловый, дешёвый скот.

Когда, потолковав с властями,
Отведав сауны с гостями,
Вы спите благородным сном,
Вам в голубом небесном свете
Рахитные не снятся дети
За нашим праздничным столом?

Неужто для того трудились,
Своей историей гордились,
Чтоб жить, как в рабстве и плену,
Чтоб вы могли, кусок захавав,
На беспредел воров и хамов
Обречь великую страну?

Ни оплатить отцов леченья,
Ни завершить детей ученья,
Что день, то новая беда.
А тот, по ком тоскуют нары,
Шутя канает на Канары,
Хоть в Эмираты, хоть куда!

Ты, почитаемый чинуша,
Морочащий простые души,
Превознесённый до небес,
Хотя б отчасти понимаешь,
Чью плоть бестрепетно вкушаешь,
Чьей кровью на вершину влез?

Когда в заботах о народе
На BMW иль чём-то вроде
Под вечер или поутру
Летишь с мигалками на дачу,
Имея всё и нас в придачу,
Вконец продрогших на ветру,

На что надеешься, радетель?
Что твой ограбленный свидетель
Не видит корня нищеты?
Или, с усмешкой глядя в лица,
Уверен, что успеешь скрыться
За полицейские щиты?

Оно возможно, и успеешь.
А ты подумал, как посмеешь
Взглянуть в глаза своих детей,
Когда - одной ногой во гробе -
Поймёшь, что их подставил злобе
Тобой обманутых людей?

Ведь может статься, что однажды
От голода, стыда и жажды
Такая ненависть грядёт,
Что, забывая о пощаде,
Ради семей и правды ради
Людская боль и их сметёт!

И голосуй за справедливость,
И уповай на божью милость,
Тогда кричи иль не кричи... -
Тобой подточена основа:
Всё, что ты нам оставил - слово.
Так на, родимый, - получи!

август 1999


*

Бывает рядом, что искомо.
Вот, горизонты накреня,
Как Неизвестная Крамского,
Глядится женщина в меня.

И мимолётное застыло,
И в глубине отозвалось,
Что есть, и не однажды было,
И ни однажды не сбылось.

Так в детстве, если вдруг случится
Узреть, как падает звезда,
Ты вопрошаешь: повторится?
И сердцем знаешь: никогда!..

Как будто принял откровенье
Со светом трепетным её:
На созидание - мгновенье
И вечность - на небытиё.

Лишь мимолётом, лишь намёком...
Ни ухватить, ни удержать...
Всё реже молишься истокам.
Всё чаще хочется рыдать.

2.09.99


*

Когда предпишет времени статут
И бренное душа оставит тело,
Зароют ли, огню ли предадут -
Что мне за дело?

Бродя по нашим улицам пешком,
Я вглядываюсь в сумрачные лица
Людей, прибитых жизнью, как мешком.
Чему молиться?

Ни благородства в наших взорах нет,
Ни трепета, ни встречного привета,
Не озарит их вдохновенья свет.
Что это?

А если шум - то значит жди беды,
И если смех - то бодрый смех кретина.
Повсюду вымирания следы:
“Аз есмь скотина”.

Так стоит ли задерживаться тут -
Где низости и хамству нет предела?
Зароют или в горсточку сметут -
Что мне за дело?

4.09.99




*

Хочешь криком
кричать -
кричи.
Перед ликом
молчать -
молчи.
Лишь не дай
черноте
ночи
Поглотить
огонёк
свечи.

Рождество твоё -
свет
и боль.
Естество твоё -
хлеб
да соль.
Сколько поступей -
столько
воль
Сердца вольного
не
неволь.

Что сумелось,
чего
не смог -
Сам себе -
судия
и бог.

Ни хорош,
ни безмерно
плох -
Звёздный путник
в пыли
дорог.

Совершитель,
боец,
поэт,
Созидающий
свой
Завет,
Свой
отчаянию
ответ:
Крик - молчанию,
боли -
Свет.

06.12.98




*

Чтоб от потопа до потопа
Твой совершенствовался род,
Не поощряй в себе холопа,
Не бойся жить наоборот.

Когда ославит мелкой сошкой
Тебя начальник или друг,
Угодливо не шаркай ножкой,
Не умножай реестр услуг.

Возможно, ты лишишься блата,
Манжетик свой не теребя,
Возможно, снизится зарплата...
Но будешь уважать себя.

Отсюда станешь черпать силы
На жизнь, на чувства и дела.
Не гнись. И пусть кому-то милы
Объедки с барского стола

И если нынче звоном денег
Твой честный труд не оценён,
Всё ж постарайся без истерик
Дожить до праведных времён.

А, впрочем, чем сегодня хуже,
Коль сам себя не предаёшь,
Как ни кривляется снаружи
Подпёртая насильем ложь?

Бессильны пряники и плети.
Дерзай на траверзе мечты.
Да помнят внуки, знают дети,
Что человеком прожил ты.

1.11.99


Перестройка

Обычно нищим я не подаю.
Душеспасенье вижу я не в этом.
Чтобы потешить праведность свою,
Ума не надо, надо быть с приветом.

Когда из-под дырявого платка
В тебя сверкает золотая фикса,
Того гляди, сыграешь в дурака,
Кормящего загадочного икса.

И что давать, когда за свой порог
Ступаешь пуст, аки босой Ерошка.
Какие, к чёрту, мясо и творог? -
Да будет хлеб! Не подведи, картошка!

И вот вчера, среди моей страны,
Средь магазинов, изобилья пищи
В подземном переходе у стены
Стоит очередной российский нищий.

Ему я подал, не подать не мог,
Спазм жалости перехватил мне горло
От тощих плеч, тщедушья рук и ног
И глаз, стыдливо ищущих прокорма.

Мы завтра встретим двадцать первый век,
Нам три нуля припишут на конверте...
Интеллигентный, старый человек
Спасенья ищет от голодной смерти...

Ему я подал, не подать не мог,
Переполняем яростью и болью.
Не дай бог завтра мне за свой порог
Преступить такой же жалкой голью.


*

Бывает: словеса бессильны,
Прикосновение - судьба,
Уста - безволево просильны,
Глаза - немая ворожба,

Кровь - магнетическая лава -
Клокочет, недра ей тесны,
И томно-сладкая отрава
Идёт в раскат из глубины.

Людскому праву не подсудна,
Дикарка, как её ни ласть, -
Она возвышенно безумна,
И имя ей, безумной, - страсть.

Ей нету нужды в привороте, -
Тут голос первобытных тризн,
Духовное сгоранье плоти,
Переплавляющее жизнь,

Что нас из праха воскресило
И ввергло в пламень катастроф... -
Неуправляемая сила,
Которой имя есть любовь.


*

Когда придёт последний день зимы
И из-за туч приветит нас удача,
Как невозможно затоскуем мы,
Как рассмеёмся и восплачем!

Как, бесконечно отразив себя,
Вдруг всё поймём и всё простим друг другу,
Как проклянём, друг друга полюбя,
Тысячелетнюю поругу! -

Безумный мир, где билось и рвалось
Сознанье вперемешку с плотью,
Где нас давил невидимый колосс,
А жизнь распределял щепотью,

Где, чуть продолжив нездоровый род,
Мы прежде смерти умирали,
И со стыдом и без тянули в рот,
Что братнего уворовали.

Где всякому, кто беден иль учён,
Оковы страха, да топор, да плаха,
И паче всех на пытки обречён
Дерзающий восстать из праха.

Где святый дождь лишь растопляет грязь,
И видим, выбежав из нор мы,
Как испокон плодящаяся мразь
Причудливо меняет формы.

Где стыд пинков вельможных дураков
Увековечен морем мата...
И надо всеми - новый Саваоф
С повадкой вожака-примата.

Вверху - тьма власти да внизу - власть тьмы,
Как гений описал с натуры...
И минет век ... и снова это - мы,
Народ невиданной культуры!

Когда придёт последний день зимы?..

7.11.98