Зазвучала гармонь деревенская!

Зазвучала гармонь деревенская,
Как в глазах на лице апрель;
Гармонист дико пьян,
И свесился!
Напевая соловью трель!!!
Эй Вы!
Вы!
Я кричу головой из форточки,
Вы! Мадам! Что меня звала;
Цвета яблонь, потертой кофточке,
Прогуляться сорвиголова!
Вы! Деревья!
С верхушкой к небу,
Полюбуйтесь кем стал теперь,
Я люблю эти грустные неги,
И чужую соловью трель.
И наверное все Вы скажете,
Через годы пролившихся,
Стареющих лет:
Он был гений!
Что свет не видывал,
И с душою большой поэт!
И гулял, как последний пьяница,
Собирая листву горстьми,
И ему как поэту нравится,
Нежность слов изливать в стихи.
Он любил по утру как бешеный,
Пронестись головой звеня.
Каждой жабе поклон отвешивал,
Каждый куст по-дурацки любя...

Женщины.
Глупые женщины.
Как их ласку хотел нести,
Словно ветер, духотою наполненный,
Он мечтал в любви отцвести.
Грустный от того был.
Все струны перебирая пальцами,
Вновь робел...
Собирая ночные луны, кланялся;
И за чьи то глаза иждевел.
Мимолетною страстью вздыбленой,
Всякий раз, воспевая рать,
Он ложился под скрежет ивовый
За утраты свои умирать.

Говорливые.
Поседевшие сосны.
Мной как мутной рекой бурля,
Зазывают ругаться;
Синей гладью неба россыпи,
Пеленою глаза сверля.

Ты! Мой друг!
Рот разинув свесился.
Я тебе пожимаю руки..!
Что сегодня с гармонью встретился,
Разгоняя печаль и скуки.
Я с того не могу насытиться
Теплотою поникших,
Душевных струн...
Как крестьянин,
Что у иконы крестится
Собирая прощальные,
Панихиды лун.
Я с того не могу насытиться!
Каждый воздуха,
Теребящий глаток
Меня наполняет,
И может я тоже свесился,
Потеряв свой последний прок?

Буду все вспоминать.
Ушедшее.
Мне бы только немного знать,
Что однажды меня усопшего,
Будет...батюшка...отпевать...