Холодной моросью туманной
в ладонь ложится мне сентябрь,
а из-за леса в город рьяно,
едва проснувшийся октябрь.
И нить последней птичьей стаи,
и крик прощальный журавлей
земля натужно принимает
в квадраты вспаханных полей.
И всё по кругу, по ранжиру
весенний всплеск и летний звон,
но легкомысленной транжиры
уже я слышу тихий стон.
Зонты плывущие ручьями...
сентябрь косящий глазом в дверь,
где осень бабой полупьяной,
промокшей плачется теперь.
Но только солнца луч коснётся
ресниц заплаканных с утра,
как летом бабьим обернётся
прекрасной осени пора.
Багровый лист ковром на травах
и паутинок серебро,
и небо синее оправой,
и благодатное тепло.