Ноктюрн Осенний вечер

Ещё зима не сотворила
Свои смертельные объятья,
Не то по прихоти Ярила
Менять сезоны, аки платья,
Не то от немощи светила
Согреть озябшую планету,
Где нам привычно не хватило
Тепла и света

На наши дачи и закаты,
Моря, загары, двоеборья
И всевозможные салаты
Щедрот томатного раздолья
В обычных сливах и черешнях
И наступленьях винограда
В своих согревшихся скворешнях
И променадах,

Когда ещё поверить в чудо
Легко от длительности ночи,
Температурной амплитуды
С нагой телесностью, короче, —
Из всех сезонов любим лето,
Когда тепло и плодоносит,
И слабый пол полураздеты,
А нынче осень.

И холодает незаметно,
И цвет меняется не сразу,
Да только вот шиповник медный
И тополь жёлтую проказу
Роняет гуще и обширней —
Он бывший бог, ему виднее —
Плюс ко всему, дожди настырней
И холоднее.

День уменьшается и время
Под электрическим проклятьем
Совсем иное, словно бремя,
Обожествлённое распятьем
До напридуманных реалий
С «не сотвори себе кумира»
Из сериальных персоналий
И Мойдодыра.

А в общем, всё и в тех раскладах
Палитр привычных персонажей
С почти бурлескной эскападой
Из третьяковских эрмитажей,
Где красный в жёлтом, жёлтый в красном
Преобладают в поле зора,
Блюдя расчёты о прекрасном
От Пифагора.

Звезда к звезде — и тем согреться
Не довелось в последней сказке,
Опять на осень ноет сердце,
На умирающие краски
И на безмолвие пернатых,
Недавно смывшихся за летом;
А тополя в родных пенатах
Уже раздеты.

Листву несёт, дожди хлопочут,
Рябины выбились в красотки
И комарих не слышно к ночи,
А слабый пол одел колготки, —
Права осеннего кадастра
Неизлечимы, как и вера,
И в пыльной вазе сохнут астры
Или герберы.

И в эту болдинскую слякоть
Острее чувствуешь старенье,
Да с той тоски дождю не плакать,
Сбивая с веток оперенье
Останков золота сухого
Почти случившегося года,
Над чашкой чая неплохого
И бутербродом.

Глядишь в окно, где каплет в лужи,
И звук такой, что завтра снова,
А зонт, раскрывшийся, простужен,
А он сейчас первооснова
Перемещений под летящей
Водой, по зябкости не майской,
Зонт из болоньи настоящей,
Хотя китайской.

И ты сидишь один в пижаме,
Борясь со скукой и морфеем,
Перебирая Мураками
И старика Хэмингуэя,
Прорехи осени латая
До помутнения рассудка,
А ночь приходит, как святая
И проститутка.
9.09.2002