Откормлена к празднику спелым зерном,
Содержат отдельно в тепленьком месте,
Но в ночь, перед самым, считай, Рождеством,
Заколют гусыню и все честь по чести.
И с кожей хрустящей на стол подадут,
Вкус - это чувство, как праздник святое.
И если священники людям не врут -
Есть плоть ожиревшую нужно порою.
Душа убиенной наверх полетит
И вместе с другими коснется престола.
Конечно, на небо никто не глядит,
Лишь только на стол и на край от подола.
А там наверху, у закрытых ворот,
Что именно страшно - закрыты ворота.
Лениво с бесcтрастием всех встретит Петр,
Впускать, не впускать - это тоже работа.
Но только одна войдет в божий чертог,
Ни много, ни мало - на стол чтоб поставить.
И шейку, и крылышко съест старый бог,
А грудку хрустящую он детям оставит.