Тост ко Дню Победы.

DиноDинаев
Тост ко Дню Победы

-Какое у него было звание? Рядовой? Вот был бы он хотя бы капитан!
У меня только что умер отец, а эти слова мне сказаны равнодушным чином в военкомате на просьбу дать машину для похорон.
Мы нужны родной власти только здоровыми и молодыми.
Папа был участником Сталинградской битвы, инвалид с 19 лет и на всю жизнь. По безжалостной статистике из мужчин 1923-1928 годов рождения, то есть тех, кто подлежал призыву в годы войны, из ста человек убито 97.
Но что поделать. Чинов не нажил, как и орденов. Даже парадного кителя нет. Сильно хромающий, не слышащий одним ухом пожилой мужчина. Язык не поворачивается назвать его стариком. А как он носил шляпы! Даже в стареньком «Запорожце» не снимал.
Рядовой войны. Связист с вечной катушкой в руке и винтовкой за спиной.
... Его кинули в жернова самой страшной бойни 20 века в 1942 году. Триста километров до Сталинграда. В самом городе кипит жесточайшее беспощадное сражение. Уже спустя годы, будучи на экскурсии, нам показывали отрезок берега не длиннее ста метров, откуда в никуда уходили батальоны, а вода в Волге, в которую мы любим окунуться в жаркий день, была красной от крови тысяч солдат.
Вспоминаю сейчас его рассказы, по молодости к которым относился довольно легкомысленно. Судя по ним, драп стоял потрясающий.
В день заставляли рыть по 6 окопов в полный рост. И каждый раз поступали сведения, что сосед справа или слева разбит или вообще полностью уничтожен, и приходилось отступать снова и снова.
Солдаты много дней не видели горячей пищи, пока в один из дней, наконец, не прибыла полевая кухня. Отцу выпало идти за едой для взвода. Так как идти было недалеко, старшина посоветовал оставить винтовку и вещмешок. Даже спустя многие годы отец потом сокрушался об оставленной в вещмешке новой гимнастерке.
На кухне ему вручили ведро, полное горячей наваристой каши с мясом. В предвкушении молодой боец направился обратно в часть, но столкнулся с бегущими с криком "немцы в тылу!" солдатами. Пропало все: винтовка, вещмешок. Отец вспоминает, как бежал и до последнего нес ведро с кашей, а голодные солдаты хватали огненную перловку руками. Для многих это стало последним обедом, потому что их скоро повели выбивать немцев обратно, и под шквальным огнем полегла половина полка.
Атаку он описывал так. Весь полк построили в цепь и повели. Ни «Ура!», ни побежали, а просто повели. Они идут, а вокруг пули свистят. По цепи передают:
-Иванова убили. Сидорова…Георгадзе…Москаленко…
Потом заставили залечь в поле. Ночью привезли рыбу сушенную, сухари, а раздавать некому. Ешьте кто живой, так может статься, что завтра вы следующие, и кто-то съест уже вашу пайку.
Замученный до полусмерти, отец прикорнул в одной только что занятый деревеньке. Проснулся от дикого ора. Вокруг беготня, ему орут:
-Чего стоишь? Мотай отсюда!
По причине плохого знания русского языка, батя понял все буквально и торопливо побежал со своей неизменной катушкой. И за одним из плетней в центре села вышел прямиком на немцев. Усталые после непрерывных боев они разлеглись на сброшенных на землю серых шинелях, уныло пиликали на губных гармошках.
Солдатской смекалки хватило, чтобы не запаниковать, а деловито продолжать разматывать катушку с проводом. Типа фельдфебель приказали. Как же без связи. Свернув за ближайший угол, бросил катушку к чертям и припустил под гору.
По тому, как он искал своих, можно снимать целую одиссею.
Поначалу их бежало много. Пока не наткнулись на брошенные грузовики. А в них новенькое обмундирование! Батя как потомственный крестьянин не мог пройти мимо такого расточительства. Поимел новую гимнастерку и галифе.
Пока искал нужный размер, бегущих сослуживцев поубавилось. Убежали.
А тут как по заказу еще грузовики. На этот раз с новым исподним. Ну, как мимо такого пройти? Пришлось опять снимать обмундирование, потом опять одевать.
А там и грузовики с боеприпасами подоспели. Батя подпоясался пулеметными лентами, в одном кино про матросов видел. Тут один из бойцов присоветовал:
-Сними! Пуля попадет - хана!
От патронташа пришлось избавиться.
К этому времени вокруг вообще никого не осталось. Ни своих, ни чужих. Чтобы догнать полк у бати появилась идея воспользоваться обнаруженной лошадью. Идею в практику воплотить не удалось, кобыла оказалась слепой на оба глаза.
В конце концов, ему удалось выйти на сборный пункт, где собирали и организовывали отступающие войска. Организовывали на совесть. За цепью полка залегла другая цепь, имея приказ стрелять в отступающих без предупреждения.
Про само ранение отец не любил рассказывать. На мине подорвался идущий впереди боец - и все исчезло. Очнулся ночью. Вскочил - и тут же рухнул. Одна нога вместе с сапогом в решето.
Потом санитары, бортовая машина, крики «Воздух!». Все бегут, кто может самостоятельно передвигаться, а он лежит, не имея возможности даже перевернуться, и наблюдает как «Мессеры» с крестами на крыльях пикируют и долбят, долбят по другим крестам, по красным, которые кричат, здесь раненые, сюда нельзя. Одно слово - фашисты. А батя лежит и думает: «Попадут или нет?»
Не попали. Он еще не знал, что Бог внес его в число тех трех из сотни, которые вернутся. Израненные, контуженые, но живые.
Он стоял, тяжело опираясь на костыли, 19-летний инвалид. До родной деревни 9 километров, а какой-то жлоб, его односельчанин, пропылил мимо на телеге, не остановившись. Но жизнь продолжалась! Запрокинул тощую котомку за спину и «Ать-два!»
Осколки фашистской мины потом продолжали выходить долгие годы, и я помню, как во время досмотров в аэропорту всегда звенел металлоискатель, и отец вынужден был снимать обувь и демонстрировать милиционерам испещренную старыми шрамами ногу. Слово "Сталинград" становилось в таких случаях пропуском даже сквозь самый строгий контроль.
Да, он не был капитаном. И орденоносцем.
Рядовой. Рядовой войны. Светлая тебе память и низкий поклон.
День Победы для меня Великий Праздник. Вы Рядовые войны отстояли в лихолетье нашу родную землю. В этот Святой Праздник я обязательно подниму рюмку, наполненную до краев чистой как вода отзвеневших для вас ручьев, русской водкой и провозглашу тост:
-За Победу! За вас, за солдат! За тебя, папа!