О НАУКЕ И ОБ УЧЕНЫХ

Науки делят на гуманитарные и естественные. Первые — это продажные девки какого-либо «…изма», а вторые — посетители бардака, где обитают эти самые девки.
Из десяти докторов наук один, кое-что понимает в науке, двое способны поговорить о науке, трое знают, как защитить диссертацию, а остальные — только и могут, что принимать решение, достоин ли соискатель «Х» стать дипломированным ученым.
К числу наиболее удивительных открытий, к которым пришел за последнее время просвещенный человеческий ум, бесспорно, принадлежит умение судить о качестве диссертаций, не прочитав их.
Защита диссертации сходна с обрезанием у евреев — операция неприятная, но необходимая.
Наука может развиваться в любых условиях, но наиболее плодотворно она развивается в табачном дыму.
Приплачивать за научную степень также позорно, как и с благодарностью принимать эту подачку.
Из техникума невозможно сделать университет, сколько не добавляй туда компьютеров, приборов и ученых, а если такое сотворили, то знания, которые дает такой университет, не превосходят уровня знаний, которые давал техникум.
Научно-исследовательский институт — это, прежде всего, личность руководителя. Если эта личность не гений в науке и не гений в организации науки, то этот институт можно безболезненно расформировывать, так как он есть кормушка для околонаучной братии.
Так же, как Союз композиторов не может написать никакой оперы, так и никакой научный институт не способен сделать какое-либо научное открытие. Чем больше ученых решают научную проблему, тем менее вероятно, что она когда-нибудь будет решена — высокую науку делают не массы, а единичные экземпляры уникальных ученых.
Основные операции, которые совершает ученый, сидя за компьютером, — это «копировать», «вставить» и «сохранить».
Чем дальше наука от практики, тем лучше им обоим, но прожить друг без друга они не могут: без практики наука — бесплодна, а практика без науки — слепа.
Ученых нельзя допускать до управления чем-нибудь реальным: они все сделают правильно, но дело развалят.
Если кто-то абсолютно уверен, что может эффективно управлять наукой, то пусть отойдет в сторонку, трижды перекрестится и вымолвит: «Прости Господи, бес попутал».
Первейший враг науки — наукометрия, но она же — лучший друг чиновника от науки.
С помощью индекса цитирования можно оценить роль в науке токмо давно усопшего ученого, да и то неправильно. Напомним, что еще не так давно высший индекс цитирования у нас в России, бесспорно, принадлежал Ленину и Сталину, в Германии — Гитлеру, а в Китае — Мао Цзэ дуну.
Стремление измерить ученость в процентах явление для обывателей загадочное, для самих ученых — оскорбительное, а для чиновников от науки — незатейливый способ показать, что они при «деле», и один из простых приемов законного освоения выделенных казенных средств.
Главный признак науки — инвариантность (нечувствительность) к идеологии, а не наличие, как полагают многие, методологии, предмета и объекта исследования.
Цель деятельности, которую можно назвать научной, заключаются в объяснении сути явлений, в расширении, уточнении и углублении знаний о явлениях и процессах, в учете новых факторов при изучении явлений, установлении новых законов или закономерностей, в развитии и расширении области применения существующих теорий и методов. А вот на вопрос, зачем все это делается — вразумительного ответа, как правило, нет.
Наука — это не панацея от всех бед, и не самоцель, а всего лишь путь к Богу. Путь без конца и в том величие науки.
Наука — это бесконечная череда ошибок и заблуждений на пути поиска недостижимой истины. Наука нужна для того, чтобы помочь человеку двигаться по этому пути, но она не дает гарантии, что это движение когда-нибудь достигнет своей конечной точки. И не потому, что мы движемся не в ту сторону, а потому, что такой точки нет. Истина нам — смертным — не дана, на Небе обретается она!