Пройти и не пораниться сквозь комментариев кусты

Удивительное пространство «Интернет». Населяют его исключительно профессионалы. Характерно, что для подтверждения статуса ничего не требуется: заявил и поучай.
С кем не заговори на виртуальном пространстве - каждый спец, дока, а то и гуру. Спорить с «гуру» - завсегдатаем форумов — все равно, что вступать в полемику с «адвокатом дьявола». А у «адвоката дьявола», как известно, четкие инструкции: и в хорошем найти недостатки.
Особое рвение «гуру» проявляет в тех областях, где, спустя тысячелетия, человечество так и не сумело стандартизировать результаты своей деятельности.
Читатель уже догадался, речь пойдет об искусстве, а конкретнее о литературе. Спроси «гуру» о разнице между поэзией и прозой? Он начнет ухмыляться, смотреть на тебя как на приколиста или умственно отсталого и снисходительно ответит: «Это все равно, что спрашивать у художника, чем отличается живопись от фотографии». Проследив за реакцией, «гуру» продолжит: «Стихи — это рифма, ритм, метр, независимо от того как графически слова записаны — столбиком или подряд».
Так ли это?
На этот вопрос пытались ответить ученые и поэты разных стран и эпох, но так и не пришли к единому мнению.
С давних времен проза оспаривала право у поэзии ходить по одной дорожке, несмотря на явное противопоставление: как область творческого воображения миру действительности. А «Поэзия, - как писал Николай Гумилев , всегда желала отмежеваться от прозы... начиная каждую строчку с большой буквы,... ясно слышимым ритмом, рифмой, аллитерацией, и композиционно, достигая особой краткости, и эйдологически в выборе образов».
Но кто осмелится назвать прозой псалмы? Откройте наугад Псалтырь и прочтите, к примеру отрывок из псалма 118:
«Призри на мя и помилуй мя, по суду любящих имя Твое. Стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мной всякое беззаконие. Избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя. Лице Твое просвети на раба Твоего и научи мя оправданием Твоим».
А кто из христиан не упивался неизъяснимым таинством ритма мелодийного собеседования со Всевышним, декламируя молитву «Отче наш, иже еси на небеси...»? Это ли не подлинный образец высочайшей поэзии? Не ощутим ли в этой разновидности прозы ритм? Ритм, не подчиненный строгому стихотворному канону — метру. Ритм, который достигается интонационной структурой текста, приблизительной соразмерностью колонов. И, конечно, различного рода ритмическими повторами.
Выходит ритм, как отличительный признак, не является принадлежностью только поэзии. Тогда, возможно, рифма защитит поэзию от посягательств прозы на ее территорию.
Вряд ли!
Потому что разновидностей рифм множество, и живут эти «разновидности» по своим законам.
Возьмем, к примеру, внутреннюю рифму, находящуюся в середине стиха. Она ведь не обладает главным признаком рифмы, не отмечает окончания ритмической единицы в стихотворной речи. Довольно часто возникает как в поэзии, так и в прозе непроизвольно, автоматически и тем не менее активно влияет на благозвучие текста. А графические рифмы, которые по звучанию и рифмами назвать сложно: лес — утес, нем — на нем, смелый — веселый. Или появление холостой рифмы в белом стихе.
Кстати, о белом стихе.
Помнишь, «гуру», волшебные строки из «Каменного гостя»:
«Приди — открой балкон. Как небо тихо;
Недвижим теплый воздух, ночь лимоном
И лавром пахнет, яркая луна
Блестит на синеве густой и темной,
И сторожа кричат протяжно: «Ясно!..»
Было бы несправедливостью забыть о «сводном брате» белого стиха — верлибре, который мужественно отказался от рифмы, слогового метра и прочих наследственных прелестей стихотворной речи.
Выходит поэзия может существовать и здравствовать без рифмы, уважаемый «гуру»? И она — рифма — не является, как ты утверждаешь, ее отличительным признаком.
Античная поэзия не знала рифмы. Не знало рифмы и русское народное творчество, а именно былины. И сегодня можно встретить немало поэтических произведений без рифмы, особенно в англоязычном стихосложении.
В то же время проза, художественная проза никогда не отказывала себе в удовольствии быть благозвучной, ритмизованной и лиричной, беря пример со своей старшей сестры поэзии.
Еще со времен древнегреческого теоретика красноречия Горгия проза пользовалась особой поэтической выразительностью. Горгий впервые использовал в своих выступлениях симметрично построенные фразы, предложения с одинаковыми окончаниями, метафоры, сравнения и даже рифмы. Однако, после этих нововведений, его речи не стали называться стихами, и сохранили право именоваться прозой.
«Не пора ли автору определиться, какой текст должно называть прозой, а какой стихом?», - слышу твою реплику, «гуру».
Не жди «гуру» однозначного ответа. В литературе, как и во всем, что нас окружает, нет четких границ. И между понятиями «проза» и «стихи» также отсутствует четкая граница. Тому подтверждение «пограничные» жанры, такие как верлибр, стихотворения в прозе, ритмическая проза, рифмованная проза, версэ.
Термин «стихотворение в прозе» предложил Шарль Бодлер, а Иван Тургенев использовал его для своего цикла под тем же названием. Кто из нас не помнит, засевшее в сознании со школьной скамьи: « Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный...» Этот и множество других текстов цикла удивительных прозаических миниатюр Иван Сергеевич называл не иначе как стихи. Ярким последователем традиций Ивана Тургенева в России был Иннокентий Анненский.
Блестящие образцы этого жанра оставили нам в наследство такие французские поэты символисты, как Мелларме, Рембо. Их традиции продолжили поэты авангарда 20-го столетия (кубисты, сюрреалисты), уничтожившие колючую проволоку условностей, разделявших прозу и поэзию. В России ярким последователем традиций Ивана Тургенева был Иннокентий Анненский.
А стоит произнести термин «ритмическая проза», как тотчас в памяти всплывает «Чуден Днепр при тихой погоде...» или «Гордо реет буревестник, черной молнии подобен...». И, конечно: « В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи...» Перенести стихотворные размеры в ритмическую прозу активно пытались Н. Лесков и А. Белый.
Литературоведы, «гуру», пришли к выводу, что «ритмическая проза» фонетически организована, далека от симметричности стиха, но отличается повышенной ритмичностью по сравнению с обычной.
Пройдя через столетия, художественная проза вновь обратилась к нововведениям древнегреческого софиста Горгия и рифма опять стала вторгаться в прозаические тексты. Появился самостоятельный жанр «рифмованная проза».
Такова речь Кола Бруньона у Ромена Роллана: «Старый воробей бургундских кровей, обширный духом и брюхом...» Часть исследователей относят к этому жанру и произведение А. Пушкина «Сказка о попе и о его работнике Балде». Создателем рифмованной прозы в русской литературе все же считается Семен Кирсанов .
Не отвлекайся, «гуру», читатель - знаток русской словесности - уже цитирует нам отрывок из «Поэмы поэтов»:
«Проза становится в позу и говорит: - Я стихи! - Хи-хи, - ухмыляются рифмы. - Хи-хи! А мы совсем не стихи! - Проза откидывает прядь, заворачивается в плащ, морщит бровь для серьеза, а рифмы хихикают: - Ты не стихи, ты проза!»
Вижу, я тебя утомил, «гуру», и запутал определениями прозы и ее биографическими подробностями.
Из множества теоретических определений какой текст именовать прозой, а какой поэзией, я выбрал определение филолога-классика Михаила Леоновича Гаспарова:
«...стих - это прежде всего речь, четко расчлененная на относительно короткие отрезки, соотносимые и соизмеримые между собой. Каждый из таких отрезков тоже называется «стихом и на письме обычно выделяется в отдельную строку.
Если мы воспринимаем прозу как бы в одном измерении, «горизонтальном», то стих в двух - «горизонтальном» и «вертикальном», это разом расширяет сеть связей, в которые вступает каждое слово, и тем самым повышает емкость стиха».
Давая определение термину «стихотворение в прозе», М. Гаспаров утверждает: «...признаки лиризма традиционны в поэзии, но не традиционны в прозе и поэтому в ней особенно ощутимы и действенны. Нет здесь лишь тех признаков стиха, которые собственно и делают стих стихом: членения на соизмеримые отрезки... Именно поэтому форма таких произведений остается прозаической: «от стиха» в них смысловое содержание и словесный стиль, «от прозы» - звуковая форма. Иногда кажется, что в ней больше ритмичности или благозвучия, чем в обычной прозе, но это — иллюзия. С точки зрения стиховедческой, «стихотворения в прозе» - это проза, и только проза».
Эпилог
Нет черного, нет белого.
Границ не знают «да» и «нет».
Мысль мало очень сделала,
чтоб дать на «Почему?» ответ.

Природа так разнообразна
во всем — в предметах, и в словах,
в живом и мертвом. То, что ясно,
вдруг расплывается во снах,
во времени, в цветах и в клетках.
Был свеж как детка — стал вдруг старым.
Прозрачным был — вуалью, сеткой,
спустя минуту — тверже стали.
Все относительно в природе,
все изменяется, бежит.
Движение родит и портит:
вчера был мускул, завтра — жир.
Не торопись клеймить, что видишь.
Клеймо — надуманный фетиш.
То, что ты выучил, не финиш,
отдай другим словам престиж.

Нет черного, нет белого.
Границ не знают «да» и «нет».
Старалась мысль, но не сумела
пролить на «Почему?» свой свет.


Фото из интернета.