Татьяна.

“Это она. Я уверен” – мужчина, словно завороженный сказочным видением, наблюдал, как по старому цветущему саду, шагнув из полупрозрачного цветочного покрывала между непринужденно смеющимися и разговаривающими людьми, чуть приподняв подол длинного розового платья, к нему шла, а точнее – плыла над невысокой травой повзрослевшая дочь соседа помещика Григорьева.



“Как же она похорошела! – восторженно подумал Андрей Анатольевич. – Настоящая красивая женщина! ”



Он смотрел, нервно стиснув зубы и, сжавшись как пружина, словно в оцепенении замер. Его сердце предательски поменяло ритм, ускоряясь с каждым ударом, пытаясь вырваться из груди. Мужчина, не отрывая глаз, рассматривал приближающийся чудесный образ, ловил каждое движение молодой обворожительной женщины искренне и восхищённо, как умеют только дети.



“Кажется, я пропал!? — поймал себя на мысли мужчина. – Столько времени прошло и решиться проверить свои старые чувства так себе была идея. Самонадеянный напыщенный индюк! ”



– Ах, это вы! — подойдя вплотную, тихо произнесла Татьяна Александровна, опустив глаза перед стоящим перед ней мужчиной. Она густо покраснела, стараясь сохранить спокойствие в присутствии окружающих их любознательных свидетелей.



— Вы уже вернулись из-за границы? — спросила женщина, взглянув на мужчину своими озорными небесного цвета глазами. – Вас давно не было в наших краях, лет пять где-то?



– Да вы правы! Ровно пять… и сразу к вам, — смущённо ответил начинающий седеть мужчина. — А у вас шумно, как я посмотрю…



Татьяна Александровна улыбнулась неотразимо-искренней открытой улыбкой и ответила:

– Это всё наш батюшка шалит. Вы же помните, как он любит гостей…



“А я уже и забыл насколько дорога мне эта обезоруживающая улыбка, — подумал, вглядываясь в знакомые черты, мужчина. – И этот взгляд! Какие у неё стали глубокие глаза”.



– Знакомьтесь, а это мой муж Чертовиков Дмитрий Васильевич, — чуть склонив голову набок и протянув руку, женщина указала на стоявшего рядом с ней мужчину, с лицом тёмно-жёлтого цвета, явно выглядящего старше своих лет и похожего на большой перезревший апельсин в лосинах.



– А я о вас наслышан, — с приторно-сладкой улыбкой произнес довольный собой муж, протянув полную ладонь гостю. — Рад знакомству. Очень… честно.



“А я что-то не очень, ”— сидя в уютном кресле в гостиной комнате своего дома, глубоко вздохнув, с грустью подумал мужчина. Андрей Анатольевич поднял руки и потёр поседевшие виски, вспоминая недавнюю долгожданную встречу с повзрослевшей соседской барышней. Он рассеянно, как в тумане, рассматривал нарисованный масляными красками цветущий яблоневый сад на картине, висевшей неподалеку на стене, вспоминая нужное слово.



“Омут или пропасть?! – спрашивал он себя. И тут же печально ответил: – Здесь и то и другое подойдёт”.



Мужчина взял со стола перо, макнул его в чернильницу и начал бережно выводить на бумаге слова, словно художник кистью в порыве вдохновения, продолжал описывать захватившие его в плен чувства, останавливаясь лишь тогда, когда заканчивались чернила.



“... Так вот, прогуливаясь сегодня днём по городу на паперти возле Николаевского собора, на ступеньках я видел нищего. Безногий инвалид слёзно просил милостыню, жалуясь о тяжёлой судьбе своей, и беспрестанно плакал. Я пожалел его и дал ему немного денег. К моему крайнему удивлению он тотчас заулыбался и радостно закричал, благодаря меня за оказанную милость. Представляете, какая-то мелочь — это то, что ему не хватало, чтоб утолить чувство голода и всё. А я стоял напротив него и не мог оторвать взгляда, смотрел и завидовал. Да, честно. Пускай это как-то глупо звучит, но я искренне завидовал ему. Оказалось, что этот несчастный богаче меня при всей своей кажущейся безнадежности положения. Он хозяин своей судьбы, представляете. Он может утолить свой голод, а я не могу, и, возможно, не смогу этого сделать никогда. Что может спасти меня? Что?.. Татьяна… любимая... я и дышу сейчас не для того, чтобы продлить свою жизнь, а вопреки. Чувства, которые, я думал, уже давно умерли, неожиданно обрушились огромной скалой на меня, превратив в несчастного человека, не смеющего надеяться на взаимность.



Моя Татьяна. Моя дорогая милая девочка. Помните ли наш чудесный летний парк и закрытую жасмином небольшую деревянную беседку, и как отчаянно прикрывали густые кусты наш первый поцелуй, нашу тайну? Помните, как я вырезал под проливным дождём перочинным ножиком наши инициалы на большой березе? Ответе, пожалуйста… молю вас… “



Андрей Анатольевич остановился и замер в нерешительности. Это была долгожданная исповедь, которая забирала последние силы. Голова кружилась.



“Уже за полночь, — в отчаянии подумал мужчина. — Только бы выдержать этот бурный поток. Только бы не сойти с ума”.



Ему казалось, что он в напряжении всех душевных сил в отчаянии цепляется за край отвесной скалы, чтобы не соскользнуть и не упасть в бездонную пропасть. И вдруг совершенно неожиданно для себя почувствовал необъяснимое облегчение, словно кто-то отодвинул ширму, скрывающую правду в полумраке. В чёрной пустоте тишины комнаты, в пугающей раньше своей глубиной бездне мужчина услышал странные чарующие слух звуки. Сначала это был еле слышимый им стрекот крыльев бабочки и приглушённый вскрик незнакомой птицы, который тут же превратился в шелест стелющийся по земле длинной травы. Где-то там вдали, громко фыркнув, заржала лошадь, и топот её копыт эхом пронесся в голове. Уставшая от переживаний душа человека оживала в чистоте искреннего счастья, сбрасывая с себя ненужную, чужую, старую, уже закостеневшую кожу.Лишенный притворства мужчина с изумлением обнаружил себя в течении обычной жизни, той самой жизни, которую раньше не замечал. Голоса птиц, слова молитвы, звуки дождя и шорох ветра — всё то, что было и есть жизнь, проносилось в его сознании с откровенной ясностью и невообразимой скоростью. И в самом центре этого бесконечного пространства возник образ любимой женщины. Ослепительным светом на огромном пьедестале из белой слоновой кости он возвышался посреди необъятной в своих размерах картины. Дыхание горящего камина в комнате согревало лицо и яркий пожар огня, отражаясь в металле резной накладки печи отблесками на стенах, подсвечивал необычайно-ясное видение, в котором мужчина видел её — свою судьбу, свою женщину... По небритой щеке мужчины, выпав из глаза растаявшей льдинкой, потекла одинокая слеза раскаяния и боли. Андрей Анатольевич всем существом своим почувствовал, что он освободился, что его гордыня укрощена и теперь он может быть самим собой. Мужчина сложил руки на груди и судорожно сжав пальцы, подобно первому ненадежному снегу растворился в необычном пространстве перед знакомым манящим образом любимого человека. Не открывая рта, а лишь шевеля губами, он тихо повторял её имя, искренно и нежно, читал благодатную молитву:

"... Татьяна... Танечка… моя любимая Таня… слышишь ли ты меня?.. "



Он видел величие женского — всей женской сути в жизни мужчины. Бог богов — суть самой природы, её неотразимой красоты в неповторимости момента…



— Любишь ли ты меня?.. Мой ангел... — шептал он. — Ответь… молю тебя… Дай мне хоть какой-то знак...Дай мне хоть какую-нибудь надежду…



Мужчина с сумасшедшим взглядом озираясь вокруг, осматривал комнату, и словно очнувшись, протяжно и тихо произнес:

— Она не закончится никогда! Беда — а-а-а! Проклятая… бесконечная ночь.



Опираясь локтями на большой дубовый стол, покрытый зелёной скатертью, он крепко сжал ладонями голову, вглядываясь в неяркий свет свечи, горящей перед ним на подсвечнике.



— Так вот какая она… Любовь! Чистый свет души..той...другой.. любимый образ, который не даёт мне покоя.



Мужчине хотелось завыть и в тоже время кричать от радости. Руки дрожали и, сжимая пальцы, мужчина попытался успокоить предательскую дрожь.



"Я горю... я болен, — вытирая ладонью пот со лба, рассеянно подумал он. — Или я... схожу с ума. Скорее это... да... точно. Я схожу с ума".



Мужчина закрыл глаза, но вместо темноты в его воображении опять возник пленительный манящий образ женщины. Андрей Анатольевич, словно задыхаясь, часто дышал, и машинально подняв руку, попытался дотронуться до копны густых ржаных волос и погладить их. Но образ тут же рассеялся, словно его пальцы ударили по поверхности воды. Прозрачный воздух вокруг него, вспыхивая и раскачиваясь, неожиданно стал сгущаться, превращаясь в точку, и ему показалось, что кто-то неизвестный, спрятавшийся в невидимом человеческому глазу пространстве, зажимает его голову в тиски.



"Не-е-ет… Я этого не выдержу… Эту сладостную муку. Вот он, рай, о котором так мечтают! Вот оно счастье, которое невозможно вынести человеку! "



Бесконечная радость в тишине небольшой комнаты волна за волной, как в колокол, гулко ударяла в уставшее сердце немолодого человека.



"Как я мог надеяться на это, старый дурак? С моей стороны было глупо надеяться на взаимность! Раскрыть свою душу… дрянной разнузданный ребёнок, совсем потерявший разум… Как я мог так поступить? Она же замужем! — тревожные мысли возвещали о неизбежной беде, и тут же, словно очнувшись от сна, он отверг показавшиеся ему гадкими сомнения. — Что может быть хуже предательства сейчас? Предать любовь? Нет. Этого я себе уже не могу позволить! Суждения общества не стоят ничего. Беспощадный всепроникающий яд осуждения уничтожает только тех, кто в них верит. Для меня же достаточно того, что настоящая любовь не может быть грехом! Я свой выбор сделал...Моя любовь… моя милая нежная Татьяна, наконец-то я к тебе вернулся".



Словно в праздничной карусели обстановка комнаты вокруг него стала раскручиваться в диком танце, закручивая его в этот быстротечный хоровод. Широко раскрыв глаза и вглядываясь в темноту, мужчина слышал знакомый, почти детский голос в своей голове, голос, который повторял одно и тоже: "Завтра… я вам отвечу… завтра”.



Андрей Анатольевич поднял со стола перо и дважды резко макнув его в чернильницу, продолжил писать письмо:



“К чему теперь мне огромное состояние ?! …где теперь все мои расчёты?!...Поверьте мне … Сделайте и вы свой выбор...Сжальтесь наконец, если я вам не безразличен...Не мучайте меня…Для меня и так мука видеть вас рядом и в тоже время быть безнадежно далеко..Достаточно того наказания,что в попытках сохранить имущество провел в одиночестве невыносимые пять лет своей жизни . Как же безрассудно я поступил тогда,оставив вас Татьяна! Каюсь в этом ! Слишком малой ценою досталась мне ваша любовь, слишком малой.Любимая милая моя девочка я приму любое ваше решение ,ведь сам был человеком достаточно жёстким, если не сказать жестоким. Я баловень судьбы родившийся в богатой семье ,состоятельный здоровый мужчина стою перед вами на коленях, как перед Богом. Молю вас ,доверьтесь не прежнему Андрею, а тому кто вас любит по настоящему. Позвольте мне доказать это делами , ведь слова в наше время мало чего стоят. Татьяна..любимая...наша с вами жизнь неумолимо коротка,но даже этот небольшой промежуток дан нам не зря ! Мой дивный Ангел я многое увидел за прошедшие словно во сне пять лет.Я понял, как преступно ждать, что мы не имеем права так безрассудно тратить время. Осознал, что любовь — это удел счастливых людей, которые делят даже самое малое меж собой, бережно охраняя то счастье, которое живет с ними. Живут сегодня, сей же час, не оставляют ничего на завтрашний день. И пусть правил жизни я до конца так и не понял, но вижу теперь более, чем когда бы то ни было. Как будто смотрю на всё со стороны, с высокой горы. При этом возникает странное чувство защищённости и силы. Есть в этом всём что-то настоящее, то чего, достоин каждый человек. Наивысшая божественная идея! Правда в наивной простоте, та искренняя честность, которая созидает и будет созидать, даже когда нас не будет”.



— Нас не будет… — тихо повторял мужчина. — Нас не будет…



"Тук... тук" — стук костяшками по стеклу гулким эхом отразился в голове мужчины. Он вздрогнул, когда со стороны улицы в окно кто-то громко постучал. Мужчина как обезумевший широко открыл глаза, не в силах пошевелиться. Ему показалось, что сама неотвратимая смерть прямо сейчас, здесь, добралась и до его порога, и зовёт его. Беспокоящий стук повторился снова.



"Уже? Так скоро?? — мысли, как удар молнией, искрами рассыпались на осколки, освещая самые дальние уголки его души. — Но я не хочу умирать… я хочу жить... хочу дышать… любить…"



Стук повторился опять, нагнетая страшную атмосферу отчаяния в комнате. Надо было что-нибудь сделать, но он не мог. Сомнения парализовали тело, ноги не слушались. Мужчина медленно, на негнущихся ногах поднялся со стула, протянул руки вперёд и сделал два шага по направлению к неизбежности. Он сделал это машинально, совсем не думая о последствиях, просто потому, что это надо было сделать. Свет раскалённого камина за спиной с каждым шагом увеличивал его собственную тень на плотных занавесках, и ему казалось, что он идёт в пустоту. Пот катился по его мокрому лбу.



"В рай?.. Или в ад? — мучительно гадал мужчина. — Или... нет, этого не может быть!? Не может быть! ”



Со стороны было видно запредельное напряжение сил в дрожащих руках, когда он в отчаянии и со страхом, как в спасительный круг, схватился за грубую ткань занавесок. Постояв, решившись, Андрей Анатольевич резким движением отдёрнул в сторону занавеску…



Смерть в сумерках была похожа на огромную чайку. Мужчина, отчаянно вскрикнул, отпрянув от окна. В белом воздушном платье Татьяна Александровна, широко раскинув руки, прижималась телом к стеклу окна, беспокойно вглядываясь в комнату. Она видела тень человека с огромными открытыми от ужаса глазами.



— Андрей! Я пришла Андрей! Я вам верю! — громко кричала женщина, — Слышите, верю!!



“Это она! Слава тебе, Господи! — тихо произнёс мужчина, упав на колени. — Моя Татьяна! ”

Никогда до этого они не были настолько близки друг другу, как сейчас. Отчаянно-влюблённые люди, разделённые широкой крепкой рамой окна.