СТАРЫЙ СКАЗ НА НОВЫЙ ЛАД

ПРОЧИТАЕТСЯ, ПОДИ... КОЛЬ ИНТЕРЕСНО - ЗАХОДИ!!!


СТАРЫЙ СКАЗ НА НОВЫЙ ЛАД
(да к тому ж, не плагиат)

То, что я хочу сказать,
Не объехать, не догнать.
Сам не ведаю, откуда,
Приблудилось это чудо!
Напросилось на язык,
Сам собой сюжет возник.
Я, по первости, кумекал,
Ум крутил и так, и эдак,
Долго было невдомек,
Близок сказ, али далек.
Долго в голове зудило,
Ничего не выходило.
То коряво, то не в дело,
А теперь, кажись, напрело.
Сказку буду говорить,
Как сложилось – вам судить.

Жили-были три балбеса,
Сам не знаю, там ли, здеся…
Мыло, Порошок, и Рыло,
Вся деревня, волком выла.
Мыло, старшим был детиной,
Стоеросовой дубиной.
Порошок – ни то, ни се,
Средним сыном, вот и все.
А младшого звали – Рыло,
Слишком уж, похоже, было.
В общем – жили, так и этак,
Всем соседям на потеху.
Та еще была семейка,
Маму звали Ротозейкой.
Папу, толь шутя, толь нежно,
Звали Блудней, и Потешным.
А фамилия семейству –
Не скажу, оно не к месту.
Что еще о них сказать,
Что бы много не соврать?
Не сказать, что лежебоки,
Так ведь, и ни в чем не доки.
Было что надеть, обуть,
Да, где голову приткнуть…




В сказках тех, канУвших в лету, отец сзывал сынов к совету.
Нам куда от них деваться, надобно и нам стараться.
Вот, собрал отец сынов, оторвал от крепких снов.
Говорит: «Велю, жениться! Да прошу, поторопиться!
Сроку вам, всего два дня, и, прошу, не злить меня».
Братья репу почесали, но отцу перечь – не стали.
Оно, конечно, планы были, но с женитьбой – не спешили.
А теперь, такое вышло, хош не хош, полезешь в дышло.
Побрели, нахмурив брови, была мать, станет свекровью.
Мыло взял себе Вехотку, Порошок опутал Щетку,
Рыло, Бритвой обзавелся, не понять, на что повелся?
По утру к отцу пришли, и, невесток привели.
Удивился Блудня, охнул, по крыльцу ногою топнул,
Говорит: «Даю задание, не приемлю оправданий!
К вечеру, столы накрыть, и, родню всю пригласить!
Пусть узнает все село, как нам крупно повезло!
Вижу, девушки – что надо…, вам – любовь, а мне – услада».
В общем, что там говорить, всех собрали, сели пить.
По утру, лишь рассвело, пьяным было все село.
Квасу жбан, приняв с похмелья, Блудня возжелал веселья.
Продолжение банкета, длилось до скончания лета.

Сенокос, пора грибная, дела нет до урожая.
Хлеб гниет, а тут – веселье, все в селе больны с похмелья.
Вот, однажды, в будний день, Блудня встал смурным, как тень.
Отряхнулся, огляделся, кое-как, на спех, оделся.
Кликнул чадушек своих, пока ждал их, попритих.
«Что ж, сыны, пора за дело, слышь ко, лето пролетело.
Все, что было, все прожрали, да долгов еще набрали.
Отрабатывать пора, вон, все трое, со двора…».
Братья хмурились, вздыхали, но, как есть, перечь - не стали.
С женами, слегка простившись, на кресты перекрестившись,
Сухари в котомки склали, и, пошли…, куда послали.
Вот бредут, идти не близко, дождь пошел, и стало склизко.
Матерятся, что есть мочи, только дело-то уж, к ночи.
Стали в табор, становиться. Вот, уже костер дымится,
В котелке вода кипит, над рекой луна блестит…
Щучий хвост в воде плескает, только, кто ж его поймает?
Это ж, на берег идти, да, штаны сымать, поди…
Сидят, думают, как быть, и, тут, Мыло говорит…
«Надо чтой-то делать, братцы, в смысле, надо постараться.
Порошок пусть дров наносит, Рыло сделает, как просят.
Ну, а я, что говорить…, в животе давно бурчит…»

Рыло дело понял сразу: «Щука…, мать ее…, зараза».
Скинул сапоги, штаны, и, под плеск речной волны,
Не спеша, расставив руки, чуда стал молить, у щуки.
-Смилуйся, за Бога ради, тот Емеля, нам был - дядей.
Зазря, что тебя ловить? может так, начнешь чудить?
Тут, среди тиши ночной, голос слышится томной…
- Ты, чего блажишь, без дела? Что мне дела до Емели?
Щука та, была мне бабкой, больно ты, на чудо падкий.
Ты б, поймал меня сначала, после б, языком мочалил…
- Ты чего така чудная? Чешуя что ль, не родная?
Али, запасная есть? Смотри, братья, могут съесть.
По фигу, твое им чудо, лишь бы уплотнилось брюхо.
Я ж, по совести с тобой, не обутый, и нагой…
Ты б, сварганила им каши, и, будет все, секретом нашим.
- Что ж, ты прав, иди, оденься. Токмо, языком – не пенься.
Будешь, что не то трепать, меня потом – не виновать.
- Что ты, что ты! Вот ей Богу! Ай-яй-яй…, корябнул ногу!
Ты во мне не сомневайся, а пока, иди, плескайся!
Думаю, поможешь другу, коль о чем просить я буду…

Сидит Рыло у костра, рядом, каши два ведра.
Порошок с дровами прется, Мыло от кустов несется.
Все стараются поспеть, у костра живот погреть.
- Где ты каши взял, дружок? Даже с маслом! Ну, браток!!!
- Да, вот здесь, в кустах стояли. Было чье-то, не умяли.
Нам придется постараться, да вернуть бы ведра, братцы…
- Слышка, ведра – не проблема. Нам, еще б, ржаного хлеба…
Да мяса, килограмма три…, эх…, будем хрумкать сухари.

Уместив в себя ведерко, и, хлебнув чайку, кто сколько,
Улеглися, кто, где смог, Рыло – головой в восток.
Что бы солнце не светило, по утру, да прямо в рыло.
Долго он не мог уснуть, все про дальний думал путь.
«Вот уж, выдумал наш тятя, три гвоздя ему, в кровати.
За рекой искать работу, быт-то дома, нет заботы.
Вот и жены молодые…. Ах, ты, старый кобелина…
Ну, коль надумаешь играть, Кузькину узнаешь мать!»
Так подумалось младшому, возвертать схотелось, к дому.
Пузо на бок повернул, чуть всхрапнул, и, все…, уснул.

Все деревья по утру, от храпа – выгнулись в дугу.
Угольки в костре затлели, караси в реке сомлели.
Сом не выдержал – рехнулся. Первым, Порошок проснулся.
Потянулся, выгнув спину, руки широко раскинув.
Икнул громко животом, да, и занялся костром.
Каша стала пригорать, братьям надобно вставать.
Завтрак скоренько умяли, уголечки затоптали,
Пошагали-побрели, версты, меряя в пыли.
Старший брат, ругался матом, средний - удивлялся брату,
Младший думал, и шагал, в мыслях батюшку ругал.
«Нет моей сыновней мочи! Дай бы Бог, дождаться ночи.
Щуку надобно молить, что бы к дому путь спрямить.
Не пойму, что хочет батя? Все! Устал, на седня – хватит!»
Солнце за гору скатилось, братья, явно притомились.
- Долго нам еще плестись?
- Где нам знать…, угомонись.
Братья начали браниться, может взять, да воротиться?
Где тот город, где работа? До чего ж, домой охота.

Дома ж, самой той порой, страдал Потешный головой.
Если б только, было это… Еще живот призвал к ответу.
За безумство возлиянья, иной раз, терял сознанье.
Проклиная всех и все: «Знать времечко пришло мое…,
А как хотелось, молодушек, пощекотать слегка, за ушком.
Да, уж…, видно не судьба. Укатала хвородьба.
И ни как на ум нейдет, кто таки напасти шлет.
Может это Ротозейка, точит зуб давно, злодейка?
Извести наверно хочет? Точно…, втихаря хлопочет.
Ничего, пожди чуток, вот поправлюсь, дай лишь срок.
Допытаю, что за диво, на меня ты напустила…»


Пока там дело, суть пока, что там, три наших дурака?
А дураки, не так уж плохи, бредут себе, обочь дороги.
Воротились с полпути, как бы тятьку обвести…
Рыло мыслит о своем: «Вот, ужо, домой придем.
Надо будет что-то делать, но сначала – отобедать».
-Знаю место тут, ребята, в изобилии опята.
Принесем хотя б, грибов, тятька не намнет хребтов.
Братья молча согласились, тут, слышь – опята объявились.
Набрали по мешку на брата, благо – ноша слабовата.
У Рыла, вновь в уме подача: «Чем бы щуку озадачить?
Хорошо б еще – телегу, я б, так и сел в нее, с разбегу».
Мысль еще лишь зародилась, а телега – объявилась.
- Думать нечего, братья, была ничья, таперь – моя.
Вы мешки в нее грузите, и за мною вслед тащите.
Думу думает усердно: «Ай, да щука! Тварь волшебна!
Помоги еще немножко, дай, хотя б, мешок картошки!»
Дал Бог дуракам науку, подогнал Емеле щуку.
А она, слышь – не скупится, коль добром, чего ж не сбыться…
Худо-бедно, иль не очень, телегу тащат, что есть мочи.
А до дома – недалече, вон уж, дым видать из печек.
Тятя у ворот стоит, улыбается, молчит.
Ждет, пока ему что скажут, да чего ни то – покажут.
- Вот такая вышла хрель, были в тридевять земель.
Город, батя – не деревня. Там, слышь, стрижены деревья.
Со жратвой, совсем знать, туго, сами вишь, гужом, в подпруге.
Не пустыми все ж, назад, вот те три мешка опят.
- Да ешшо, мешок картошки, луку дикого, лукошко.
Выдался там недород, народ-то, слышь, сюда попрет.
Надо нам оборониться, на посулы не купиться.
- Чо трещите – не пойму, говорите по уму.
Кто, куда, когда попрется? Чего им в городе неймется?
Говорите – недород. Так…, а здеся, кто их ждет?
Кто им тут, чего наметил? Меда я незаприметил…
- Пока рано суетиться, может, все определится.
Деревень в округе много, чай, другИ – собьют дорогу.


Жен, помяв без суеты, наложив на лоб кресты,
Братья, пока нет, чо делать, собралися отобедать.
Набив утробу – отрыгнули, делать нечего – уснули.
Рыло, по утру, чуть свет, пошел к реке, просить совет.
- Смилуйся, сестрица щука, боюсь, меня замутит скука.
Отсели меня от тяти, что бы дом свой, и полати.
Что бы свой был огород, что в нем посеешь, то и прет.
- Ты чего-то, мало просишь, али, под простого косишь?
Скромность я твою приму, сделаю, все - по уму.
Что бы не переиначить, зарекись, сей час – рыбачить.
А не то – впадешь в немилость, мы ж с тобою – покумились.

Рыло рыбе клятву дал, к Бритве бодро зашагал.

Много ль дней прошло, иль мало, вот уже весна настала.
Зиму кое-как прожили, сильно вроде, не тужили.
Ели всяко, что придется, Рылу-то, нет-нет, неймется…
Его щука отделила, да в избушку поселила.
Стены, крыша, пол, окошки…, но в амбаре – нет ни крошки.
Снег сошел, ручьи сбежали, бабы – деток нарожали.
Мужики – лопаты в руки, вот и не было им скуки.
Рыло, щуку не тревожил, мало, что ль, на свете пожил.
Руки, ноги, голова…, помнил щучины слова.
Он, к богатству – не стремился, слава Богу, сын родился!
Что еще для счастья надо? Сын – и радость, и отрада!
У братьев же, и жизни – нет! Скандалы утром, и в обед.
Делается все неспешно, от того, и жизнь потешна.

Сказка без толку сложилась, что хотел – не получилось!!!
Видно много хотел…, поймать щуку – не сумел…
Щук, на всех, в реке не хватит, это, только в сказках – катит.
А, по жизни, если прет, говорят: «ЕМУ ВЕЗЕТ!»
___________________________
Ну, а мне вот, чаще – едет…
Только в сторону, куда-то…
Щук ловил, но, не к обеду…
А, может, лапы нет, мохнатой?