Мазуля

Евсюнин Олег
Мазуля


Вообще-то теперь уже никто не мог объяснить, как такое могло произойти. Тем более на передовом комбинате по производству игрушек, неоднократном лауреате конкурсов «Лучший товар года», имеющего отличную, сертифицированную компетентными органами, систему качества и даже обладателя нескольких наград за нее.
Скорее всего, было так:

Утром, двадцать пятого января, электромонтер Федор Пропщелыгин медленно полз по цеху мягкой игрушки окутанный облаком некоего вещества, именуемого иначе «после вчерашнего».
Станок-автомат, импортный и имеющий в техническом описании довольно жесткие требования к внешней среде, первым не выдержал воздействия двигавшегося синхронно с объектом-носителем облака. На стол швее Марии Николаевне лег ни на что не похожий комплект заготовок.
Опытная женщина элементарно могла бы выбросить попавшую к ней гадость в брак, если бы не Пропщелыгин, оказавшийся в тот момент рядом. Поимев легкое помутнение от контакта с электромонтером, Мария Николаевна, как могла, сшила заготовки и, набив их синтипоном, бросила контролеру.
Ситуация повторилась. Тягучее «вчерашнее», дотянувшееся и сюда, вновь сделало свое черное дело. Оказалось, что облако способно воздействовать даже на такой тренированный могучий организм, как Елизавета Дмитриевна. Ум, честь и совесть комбината сдались. ОТК дал «добро».
Тем временем Пропщелыгин добрался до работавшей на упаковке Лидии Ивановны, женщины неутомимой, незамужней и весьма недурственной. Позволить себе пройти просто так, без поцелуя передовицы труда, фотография которой исключительно в рекламных целях красовалась на Доске Почета, Федор не мог…

Вот именно из-за этой цепочки нелепых случайностей бракованной игрушке и удалось добраться до склада готовой продукции. И именно эта версия является единственно правильной.
Хотя злые языки поговаривали и иное.

Поговаривали, что Пропщелыгин, выйдя из каптерки и неудачно отпустив ручку двери, просто рухнул на пульт автомата, полностью сбив заложенную в того программу.
Поговаривали также и о том, что в означенный день (как и всегда, впрочем) швея Мария Николаевна около двух часов кряду протараторила с бухгалтершей Соней о новом чудо-креме, делающим из женщин «далеко за…» двадцатипятилетних. Соня божилась, что рецептура полностью соответствует крему, подаренному в свое время Маргарите неким Азазелло, для большей убедительности показывая желтую баночку с умопомрачительной ценой. Мария Николаевна же в это время продолжала работать на автопилоте, сшивая все, что хоть как-то подходило друг к другу по размерам.
Поговаривали, что контролерша Елизавета Дмитриевна уже давным-давно не проверяет продукцию, зачитываясь на рабочем месте любовными романами, а только ставит, куда попало, штампики.
Упаковщица же Лидия Ивановна была атакована Витькой-грузчиком в тот самый момент, когда наклонилась для проверки над разложенной на столе партией игрушек. За свое хамское поведение Витька был награжден звонкой пощечиной и томным ужином при свечах.

Но все это злые языки. На самом деле такого просто не могло быть, потому что такого не бывает никогда. Потому что на комбинате подобное поведение категорически запрещено всеми действующими приказами и положениями.

Впрочем, стопроцентного брака не было. Игрушка, которой по артикулу положено было выглядеть рыженькой белочкой, ровно на половину соответствовала данному нормативу. То есть была рыженькой. Что до белочки – новоявленный зверек походил на ежика, лисичку и кошку одновременно. При этом имел несимметричные, изогнутые во все стороны, лапы, и хвост, почему-то расширявшийся наподобие трубы.

* * *

…Ее вместе с другими игрушками катили в большой тележке. Сверху и снизу мягко подпирали другие, и только сбоку грубо наваливалась жесткая металлическая решетка. Решетка неприятно резала лапку и животик, но, за то, место с краю позволяло хорошо рассмотреть путь, по которому их везли.
Мимо проплывали полки, наполненные разноцветными коробками с играми для мальчиков и девочек, разборными домиками, очень огромными и совсем крошечными автомобилями. Потом пошла череда сборных моделей, за тем – музыкальных инструментов. И, наконец, появились куклы. Красивые-красивые, похожие на милых, послушных детей, в нарядных платьицах и комбинезончиках.
А еще был нескончаемый свет. Веселый и радостный, он лился широким потоком и был настолько ярок, что хотелось зажмуриться. Жаль, что пришитые по обеим сторонам носа черные глаза-бусинки не умели этого делать.
Новый мир. Мир радости и красоты. Мир горящих гирлянд и разноцветных надувных шариков. Мир, где все по сказочному празднично, и где для каждого найдется своя порция счастья. Где нет лжи и зависти. Беззаботный мир детства. Большой магазин для детей. Здесь ее купят, и она обязательно будет играть в самые интересные и увлекательные игры. И обязательно услышит звонкий, переливчатый детский смех…
Тележка остановилась. Сверху послышалось тихое шевеление – их выгружали.
Высокая тетя в малиновом халате аккуратно брала игрушки в руки и, осмотрев их, бережно выставляла на полку.
Ее тоже вынули. Впервые она почувствовала, что прикосновение может быть таким приятным. Взлетев на умопомрачительную высоту, она встретилась с взглядом продавщицы.
Что-то печальное пролетело по лицу женщины. На секунду замешкавшись и воровато осмотревшись по сторонам, продавщица быстро поставила игрушку далеко на полку, почти припечатав ее к стене витрины.
Теперь тетя торопилась. Закончив с разгрузкой, она почти бегом увезла тележку за следующей партией товара.
Вот и ее новое место работы. Немного неудобно и тесно. Задвинутая в угол и загороженная большим бегемотиком, она с трудом могла выглянуть вперед. Но, все равно, через небольшие щелочки между соседями различалось бесконечное пространство зала и часть витрины напротив, той самой, где расположились куклы.
По залу ходили люди. Взрослые и дети. Некоторые просто пробегали мимо, некоторые останавливались, по долгу высматривая что-то. Раз за разом кто-то из них брал с полки игрушку и нес ее к столику с надписью «Оформление покупок».
«Настоящий игрушечный магазин»,- подумала она и тут же вспомнила, что не сделала самого главного.
- Здра-авствуйте,- тихим тоненьким голоском поприветствовала она своих новых знакомых.
- Ш-ш-ш! – сердито зашипели вокруг.
- Я только…
- Только ночью! – даже не обернувшись, пробубнил толстый бегемотик.
Пока в зале горел яркий свет, ходили люди, игрушки не имели права говорить и двигаться. Только изредка, когда рядом совсем никого не было, начиналась возня. Какая-нибудь кошечка или слоненок делали попытку забраться повыше или поближе к краю витрины, тесня соседей. Иногда даже доходило до тумаков, и слышались повизгивания. Но, когда к витрине приближались, все вновь замирали в томительном ожидании.
Какая-то девочка, пришедшая в магазин с большой и медленно двигавшейся бабушкой, долго-долго стояла перед витриной, рассматривая бегемотика. Бабушка отговаривала, но внучка, со слезами на глазах, умоляла. Они ушли, но, пока хоть краешек витрины был виден, девочка, не отрываясь, смотрела на понравившуюся ей игрушку.
Они скрылись из виду. Раздался разочарованный вздох бегемотика и чье-то высокомерное хихиканье.
Девочка вернулась. Она бежала со всех ног. Она схватила бегемотика и, прижав его к своей груди, стремглав побежала обратно. Высокомерное хихиканье сменилось разочарованным.
Впрочем, люди довольно часто брали с собой кого-нибудь с полки. Счастливая игрушка, радостно взвизгнув, исчезала в человеческих руках. А на полке оставалось долгое завистливое гудение и лишь изредка слышалось веселое «прощай»!
Так прошел день. За окнами магазина сгустилась чернота, но в зале по-прежнему горел яркий свет, и только посетителей стало меньше. Наконец все разошлись, свет выключили, оставив гореть лишь несколько тусклых ламп…
Игрушки зашевелились. Где-то послышался веселый смех, где-то – жалобное всхлипывание. Наверное, теперь уже было можно.
- Здра-авствуйте,- все тем же тоненьким тихим голоском поприветствовала всех новенькая.
- Привет,- грубо раздалось сбоку.- Ты кто такая?
Скривив пасть в злобной ухмылке, рядом стоял серенький лисенок.
- Я… белочка…
- Ха-ха-ха! Белочка! Так вот ты какая – НАСТОЯЩАЯ белочка! – лисенок толкнул ее лапой и, обращаясь к остальным, добавил: - У нашей Сонечки появился стра-аш-шный конкурент!
- Конечно, конечно,- подхватили слоненок и лошадка.- С таким конкурентом нашей Сонечке не стоит и связываться…
Полка зашумела. Откуда-то спереди, бесцеремонно расталкивая остальных, приближалась Соня. Рыжая пушистая белка с белой манишкой на груди. Заслышав свое имя, она торопилась посмотреть на новое чудо.
Холодно взглянув на новенькую и надменно пропустив язвительные уколы в свою сторону, белка презрительно процедила:
- Меня-то это не задевает, меня купят. А вот кошечкам, ежикам и прочим плоскотелым советую даже и не мечтать. Эта глупость походит больше на них, чем на меня.
- Ну почему же, вот же у меня написано – «белочка»,- попыталась оправдаться новенькая.
- Ты – не белочка, ты – невесть что! А всем, кто находится рядом – счастливой продажи,- зло отрезала Соня.
- Но я же…, но мне же…
Новенькая протянула свои скрюченные культяпистые лапки вслед за уходящей Соней и только теперь поняла, насколько безобразен ее собственный облик.
- Но я же должна хоть на что-то походить!
Но игрушки не отвечали. Они в спешке расползались от новенькой, будто боясь заразиться ее уродством.
Как ни пыталась она, с ней больше уже никто не разговаривал и даже не смотрел в ее сторону. Словно ее совсем и не было.

Прошла ночь.

А утром, когда за окнами только-только начало светать, в магазине начался новый рабочий день.
Снова зажглись яркие лампы, и прямо перед собой новенькая увидела красивого, одетого в строгий черный костюм, мужчину, придирчиво осматривавшего витрину. Его изучающий взгляд был направлен на нее. Стало немного страшно, но тут он схватил новенькую и быстро понес к заветному столику «Оформление покупок». Новенькая, совсем-совсем как другие, радостно взвизгнула.
Ее купили! Ее выбрали!!!
Пройдя через зал, мужчина уверенно подошел к продавщице и небрежно бросил игрушку на стол.
- Наталья Владимировна, объясните мне, как ЭТО могло оказаться в секции мягких игрушек?
- Игорь Борисович, я сейчас же все исправлю.
- Да уж, пожалуйста. И немедленно.
Наталья Владимировна подобрала игрушку и понесла ее на другой конец зала, на полку под крупным плакатом «-50%».
Там новенькую опять задвинули в самый конец полки. Но теперь она даже и не удивилась этому…

* * *

- Ну ты, недоразумение, какого сюда приперлась? – безобразный на вид пластмассовый клоун с лицом, изображавшим толи улыбку, а, скорее всего – грубую усмешку, больно ударил ее в бок.
- Я – не недоразумение, я – белочка…
- Ты – недоразумение,- клоун отвесил новенькой еще одну, на этот раз еще более увесистую оплеуху.- И держись от меня подальше. А то вдруг подумают, что ты – со мной.
- И от меня, и от меня…- зашумели стоявшие рядом.
- А лучше – если ты совсем исчезнешь отсюда.
- Но как же я смогу?
- Твои трудности, но обещаю,- тут клоун вновь ткнул в новенькую кулаком,- что хорошо жить здесь тебе не удастся.
- И мы, и мы,- подхватили остальные.
Свирепые и жаждущие отыграться за все свои невзгоды игрушки окружили ее яростным кольцом.
- Атас! – заорал кто-то.
Все замерли. К витрине приближались люди…
Недоразумение (а теперь эта обидная кличка прилипла к ней) изо всех сил вжалась в дальний угол витрины. Ах, как бы она хотела стать совсем-совсем маленькой и просочиться в эту щелку, к которой ее прижали! Потому что витрина «-50%» располагалась в самой дали магазина, в отдельном закутке и сюда мало кто заглядывал. Потому что, пользуясь такой свободой, игрушки бродили по полке прямо среди бела дня.
Она же со страхом ждала ночи, когда людей не будет и вовсе…

Ночь наступила.
Недоразумение в ужасе закрыла глаза лапками. Она не могла, не хотела видеть, как приближаются к ней поблекший клоун, злобные мартышка и тигр. С победным рыком и жестокой радостью на перекошенных лицах.
- Эй! А ну-ка, прекратите!
Она отняла свои крючковатые лапки от глаз. Мишка. Совсем рядом. Толстенький, с доброй простодушной улыбкой. Огромный. Он навис над ней, а Недоразумение с удивлением посмотрела на своего спасителя снизу вверх. Мишка казался очень красивым… Странно… Что же он здесь делал?
- Но ты, плешивый,- заорали на него нападавшие.- Тебе-то что надо?
- Не лезьте к новенькой.
- К этому-то недоразумению?
- Да.
- Тогда и бери ее к себе.
- И возьму.
Мишка был раза в два выше самой большой игрушки на полке. Трогать его боялись. Самое большее, что могли сделать ему остальные – скалиться на дальнем почтительном расстоянии. Но на это он просто не обращал внимания.
Он наклонился.
- Пойдем со мной. У меня тебе будет лучше.
И они пошли. Мимо озлобленных тигров, жутких рукастых обезьян, мимо выцветших пластмассовых ежиков и лисичек.
Здесь, на полке «-50%», не было отдельных уголков для мягкой, пластмассовой и деревянной игрушек. Все жили вместе. Рядом и заносчивые куклы и глупые лошадки на колесиках. Маленький мирок второсортного общества. И выживали здесь, соответственно, как могли. Были и драки, и оскорбления. Все было так же, как в основном зале, только помноженном на разницу в положении.
Недоразумение, семеня своими кривыми лапками за Мишкой, даже представить себе не могла, какой страшной участи удалось ей избежать благодаря своему огромному доброму заступнику.
Мишка жил в середине витрины. Вместе с вислоухим зайчиком и симпатичным, но кривобоким драконом. Это была настоящая квартира, огороженная с одной стороны большой кучей кубиков, а с другой – коробками с играми.
Богачи. Недоразумение никак не могла понять, зачем Мишке понадобилась такая неказистая, ни на что не годная, игрушка. Но она старалась не думать об этом, а просто прижималась к его теплому, мягкому боку и пряталась за своего спасителя всякий раз, когда кто-либо подходил слишком близко.
- Мишка, а почему тебя назвали плешивым? – вырвалось у Недоразумения. Она в ужасе попыталась закрыть лапкой рот, но поздно…
- Потому что я и есть – плешивый, - грустно улыбнулся Мишка и, наклонившись пониже, показал ей гладкую, лишенную ворса, блямбу возле уха. – Когда я ехал сюда, мой пакет разорвался, и я натер голову о стенку коробки. С тех пор я здесь. А всех моих братиков уже давным-давно купили…
- И тебя купят. Вот увидишь – обязательно купят, - прошептала Недоразумение. – Ведь не может же быть так, чтобы хорошую игрушку – и не купили.
- Может, - вздохнул Мишка. – Ведь мы с тобой – уце-нен-ные. Знаешь, что это значит? Плохие – вот что. Ненужные.
- Ты не плохой, ты нужный… Ведь, если есть витрина, значит, нас хотят продать, а если нас хотят продать, то должны быть и те, которые нас купят… А к кому ты хотел бы попасть?
- К мальчику… - мечтательно ответил Мишка. Он поднял голову и, как-то сразу став взрослым и серьезным, добавил. – Я был бы ему лучшим другом… днем…, а ночью мог бы быть подушкой… У тебя есть друг?
- Нет.
- А у меня – был. У меня был друг. Маленький ежик. Мы с ним дружили целых полтора месяца… А три дня назад его купили… И я… - Мишка поперхнулся. – Я очень рад этому. Очень… - он опять поднял вверх голову, и Недоразумение вдруг поняла, что этот огромный великан сейчас расплачется…
- Мишка, ты такой большой и сильный. Тебе только лапой погрозить и любой станет твоим лучшим другом…
- Нет, таким образом невозможно приобрести настоящих друзей. Так можно приобрести только тех, которые будут тебя бояться.
- Тогда хочешь, я буду твоим другом? Хочешь? Правда, я не дружила еще ни с кем и не знаю, как это делается, но ты же меня научишь?
- Конечно, - улыбнулся Мишка. – Дружба – это просто. Просто надо быть всегда вместе и помогать. Если ты чего-нибудь испугаешься – я тебя выручу, а, если я – то ты…
Недоразумение с удивлением посмотрела на огромного Мишку.
- А чего же ты можешь бояться? Ты, такой большой и сильный?
- Я тоже боюсь…
- Чего?
- Я тоже боюсь… - Мишка осекся, его голос задрожал. – Я боюсь, что меня никогда не купят…

Проходили дни.
Днем Недоразумение с Мишкой усердно стояли на витрине, старательно поджидая покупателей. Мишка почти всегда привлекал внимание. Его даже брали в руки, но, увидев злополучную плешь, ставили обратно. Недоразумение была готова кричать, что он самый лучший, но она хорошо знала, что это – нельзя.
Однажды ночью Мишка сказал:
- Я уже привык к этому…
- К чему?
- Что меня берут в руки, рассматривают и… не покупают. Я уже и не верю, что меня когда-нибудь купят.
- Обязательно купят, - пообещала Недоразумение.
- Может быть, - грустно согласился Мишка. – Но я слишком долго здесь и уже перестал надеяться.
- Сколько – долго?
- Больше, чем полгода.
- И все равно тебя купят, купят…
Недоразумение пробыла в магазине всего две с половиной недели, и полгода казались ей бесконечно огромным сроком. Таким большим, что невозможно даже представить столько. Она нежно обняла Мишкину ногу, и ей почему-то очень-очень захотелось, чтобы его купили…

Его купили! Через три дня. Тетя в сереньком пальто и вязаной шапочке. Она раза четыре брала Мишку в руки и ставила обратно. Но потом взяла – и не поставила.
- Прощай, Мишка! – Недоразумение была готова прыгать от счастья.
- Прощай…- позабыв о запретах, кричал Мишка. – И тебя купят, ты только жди…

И вновь наступила ночь.
- Ну что, крючконогая, нет больше защитника?
Над кубиками показались головы клоуна и мартышки. Весть о продаже Мишки быстро облетела всю полку, и теперь мучители вновь пришли поиздеваться над ней. Но Недоразумение уже не желала сдаваться так просто.
- Хотите поговорить? Давайте, поговорим… - нахально ответила она, выставив вперед аляповатые лапки.
- Ты смотри, какая шустрая стала, - захохотала мартышка. – Ой, а что это за крючочки?
- Это ее руки, - снисходительно пояснил клоун. – Что будем делать: выпрямим их или совсем загнем?
- Эй ты, дурак пластмассовый, шел бы ты отсюда, - вмешался вдруг вислоухий зайчик.
- Кто, кто там чирикает?
- Давно с огнем не здоровался? – поддержал зайчика дракоша.
Между Недоразумением и хулиганами встали соседи по квартире. С очень боевым видом. У вислоухого зайчика даже ушко приподнялось.
- Ладно, ладно. Это мы так – пошутили, - клоун с обезьяной исчезли за кубиками.
- Вот так, - удовлетворенно мотнул головой дракоша.
Недоразумение никак не могла прийти в себя от неожиданности.
- Но зачем?..
- Потому что не хорошо, когда бьют тех, кто не может защититься. Потому что так нас учил Мишка. Потому что мы не хотим, чтобы кого-то били. И потому что хороших игрушек намного больше, чем плохих, но вот именно из-за таких, как клоун и обезьяна, как раз и думают, что все наоборот.
- Но я же неизвестно кто…
- Ты – Недоразумение, - улыбнулся дракон. – Милый и потешный зверек. Просто таких, как ты, еще не существует…

* * *

…Перед ней стоял толстенький мальчишка с заплывшим лицом, глаза и нос на котором обозначались лишь малозаметными точками. С белочкой Соней под мышкой. Он ее так сжал, что белочка едва могла дышать, но все равно она всем своим видом показывала, как ей хорошо и приятно.
Толстые губы мальчика двигались – во рту была жвачка. Потом перед его лицом возник огромный шар и лопнул, забрызгав щеки. Мальчишка пальцем соскреб жвачку обратно в рот и, уперев тот же палец в Недоразумение, громко, на весь зал, захохотал:
- Пап! Посмотри на ЭТО! И ОНИ кому-то хотят ЭТО втюхать!
- Это, Лешенька, и есть пример про лоха, - так же громко ответил папа. Такой же круглый, как сынок, но только с противной бородавкой на щеке. – Помнишь, я тебе рассказывал? Про бесплатный сыр в мышеловке.
Папа с сыночком ушли, но их голоса еще долго слышались из основного зала.
Прибежал Игорь Борисович. Схватил Недоразумение и, отозвав Наталью Владимировну в сторону, сунул злосчастную игрушку ей в лицо:
- Я, кажется, уже приказывал убрать ЭТО…
- Игорь Борисович…
- Я уже тридцать пять лет Игорь Борисович. А вот если вы немедленно не избавите меня от присутствия ЭТОГО, - мужчина вновь потряс Недоразумением, - Вы перестанете быть заведующей секцией!
- Но надо составить акт о списании…
- Составляйте, что хотите, но чтоб через пять минут и духу от ЭТОГО здесь не было!
Наталья Борисовна взяла Недоразумение в руки и задумалась. Погладила шерстку. Ее руки были мягкие и добрые. Недоразумение замерла.
- Светлана! – позвала Наталья Борисовна.
- Слушаю, - отозвалась одна из продавщиц.
- Возьми эту игрушку и… выброси, что ли. В общем, через пять минут ее не должно быть в магазине.
- А если я заберу ее себе?
- Как хочешь.
Недоразумение пронесли через торговый зал в служебные помещения и засунули в какой-то металлический шкаф. Светлана закрыла дверь. Стало темно.
Никогда в жизни Недоразумение еще так не боялась. Не темноты, нет. Она привыкла к темноте еще в ящиках. Теперь она боялась своего будущего. Никому не нужная игрушка на выброс. Ее уже никто и никогда не полюбит…
Часы, проведенные в темноте, казались вечностью. Вспомнился Мишка – и Недоразумение улыбнулась. Хорошо, что ему сейчас хорошо. Сейчас он наверняка играет с прекрасным добрым мальчиком…
Дверь шкафчика открылась. Светлана, сбросив халат, переоделась в куртку. Положила Недоразумение в полиэтиленовый пакет.
Сквозь почти непрозрачные стенки пакета было плохо видно, но Недоразумение все же смогла различить, как они вышли на улицу и зашли в маленький, но не игрушечный, а настоящий магазин. Сверху, рядом с Недоразумением, опустились бумажные пакеты, наполненные мелкими шариками. Потом еще один пакет с чем-то жидким, потом – хлеб и яблоки. Они снова вышли на улицу.
Тетя Света шла очень быстро. Спешила. На улице становилось сумеречно.
Они зашли в большой дом, где к тете Свете подбежала девочка.
- Мама! А что ты мне принесла? – защебетала она звонким голоском.
- Принесла, принесла… Что ты хотела.
- Игрушку?!
- Игрушку. Но сначала мы пойдем домой, покушаем…
- Мамочка, а я, как мы и договаривались, все-все съела, - затараторила девочка, одеваясь с помощью мамы. – И сегодня, и вчера, и позавчера, и даже поза-поза… Веришь?
- Верю, - улыбнулась Светлана. – А кушать надо больше. Тогда вырастешь большой и красивой.
- Я знаю, мамочка.
Они пошли медленнее. Девочка в припрыжку бежала за мамой, на ходу умоляя показать ей игрушку, но мама была непреклонна. «Только дома».
Недоразумение тоже мечтала быть подаренной как можно позже. Ей не хотелось видеть слезы разочарования, и она уже желала, чтобы ее выбросили.
В прихожей квартиры девочка быстро разделась, побросав свои вещички прямо на пол.
- Ну, мамочка, теперь покажешь?
- Нет, Леночка. Сначала собери свою одежду, потом мы с тобой поедим вкусную гречневую кашку с молочком, а вот потом…
- Мамочка, я все это сделаю быстро-быстро, покажи игрушку.
- А раз ты все это сделаешь быстро-быстро, то тогда и игрушка быстро появится, - мама опять улыбнулась и понесла пакет на кухню.
- Вот так вот всегда, - немного ворчливо заметила Леночка, убирая одежду на вешалку. – С маленьким человечком можно и не церемониться… А я уже большая – я уже в садик на работу хожу – в среднюю группу!
Мама выставила на стол принесенные продукты и, оставив в пакете только Недоразумение, повесила его на верхний крючок вешалки.
Подбежала Лена, но, увидев, что пакет высоко и его никак не достать, направилась к маме.
Если бы Недоразумение могла, она покрылась бы холодным потом. Так не хотелось ей разочаровывать эту милую, послушную и веселую девочку. Она буквально молила о том, чтобы мгновение, когда ее вытащат на свет, никогда не наступило. Теперь она боялась этого даже больше, чем помойки.

Пакет сняли с вешалки.
- Ну же, мамочка, ну же! – услышала Недоразумение голос Леночки.
Женская рука подхватила игрушку…

Недоразумение встретилась с взглядом девочки. Немножко худоватой, одетой в легкий цветастый халатик.
Ах! Недоразумение была готова расплакаться. Расплакаться, даже не смотря на то, что от этого могли отвалиться глазки, и тогда бы она стала совсем слепой. Пусть слепой! Пусть она даже никогда ничего больше не увидит!..

…Лицо девочки расплылось в счастливой улыбке.
- Мазуля! – закричала она и выхватила игрушку из рук мамы. – Спасибо мамочка! – и побежала в комнату.
- Мазуля! Мазуля! – радовалась девочка, прижимая ее к себе. – Какая же ты красивая, мягкая и пушистая. Как давно я мечтала о тебе! Я даже ела кашку в детском садике, всю-всю, как мама велела. Правда, у меня хорошая мама?
Недоразумение-Мазуля никак не могла понять, что произошло. Вернее, она не верила тому, что произошло. Легкая счастливая волна подхватила ее и мягко понесла вперед…
Это девочка вихрем ворвалась в комнату.
- Смотри, Мазуля, это – мои игрушки, - тараторила Леночка. – Вот Буратино, он очень хороший. У него нет одной ручки и поэтому его надо жалеть. Мне так мама сказала. А вот ежик. Он резиновый и с ним можно купаться в ванне, правда, здорово? А это – моя самая любимая (до тебя, конечно) кукла…
Леночка радостно знакомила Мазулю со своими игрушками. У поцарапанного пластмассового Буратино на месте правой руки находилась большая круглая дырка, и Мазуле действительно стало очень жаль его, как и просила девочка. Резиновый ежик весь был покрыт трещинками (тяжело бы ему пришлось в магазине), но кукла… Кукла была шикарной.
Новенькая, одетая в светлое платьице с белыми оборочками и красным передником. На золотистых волосах – красная шапочка, на ножках – туфельки. Она даже умела закрывать глаза – совсем-совсем как настоящий человек… Мазуля похолодела, когда Леночка представила ее кукле как равную.
- Правда, хорошая кукла? – стрекотала девочка. – Смотри, у нее все как у настоящих людей, даже пальчики на ручках… Мне ее подарил дядя Сережа. Он пока что мне дядя, но скоро станет папой – так мама сказала. Она меня спросила, не хочу ли я чтобы дядя Сережа стал нашим папой – и я согласилась. А дядя Сережа водил меня в зоопарк и купил эту куклу. Он сам так и сказал: «Выбирай, какую», - и какую я показала – такую он и купил. Потому что он – богатый… И мама тоже богатая, только у нее денежек иногда не хватает. А я хотела такую, как ты, Мазуля, но там такой не было… А куклу Машу я тоже люблю… И ты ее люби… Потому что жить надо дружно, так мама сказала.
Мазуля плохо соображала. Слишком много свалилось на нее в один миг. Буратино, ежик, кукла, кубики – все, во что девочка тыкала ее мордочкой, все плыло. Но это было даже приятно.
- А еще, - девочка понизила голос до шепота, - я сегодня в детском садике ударила Вовку. Потому что он смеялся, что у меня нет папы. А я сказала, что у меня будет папа. А он – что будет, да не настоящий. А я – что самый настоящий. Тогда он показал мне язык, а я его – кулаком… Ты только маме не говори, а то она ругаться будет… Просто у всех папа сразу, а у меня немного задержался, правда? Он сегодня в командировке, а завтра обязательно придет и я тебя познакомлю. И мама добрая-добрая, когда он приходит…
Игрушек у Лены было не много, но неутомимый жизнерадостный характер девочки не желал замечать этого. Сначала сыграли в дочки-матери, потом – в паровозик, затем – в прятки (тут Мазуля, оказавшись победителем, чуть не испугалась, что ее действительно не найдут), потом опять пошли дочки-матери. Девочка хвасталась Мазуле, как умеет рисовать калю-малю и кружочки.
Вечер пролетел незаметно.
- Леночка, иди умываться, пора спать! – позвала мама.
- А можно Мазуля спать со мной будет?
- Почистишь хорошо зубки – тогда можно.

Девочка ушла в ванную. Мазуля осталась наедине с игрушками.
- Здра-авствуйте, - тихо прошептала она.
- Привет! – заголосили игрушки. – Тебя только что купили?
- Меня просто взяли, потому что никто не знает, кто я такая.
- Как это – никто? – авторитетно заявил Буратино. – Лена сказала, что ты – Мазуля.
- А раньше я была Недоразумением…
- Какая разница! – Буратино внимательно осмотрел Мазулю и вздохнул. – Ах! Как бы я хотел быть таким же мягким…
- А я – пушистым, - подхватил ежик.
- А я – теплой, - заметила кукла.
- И вы не будете надо мной смеяться?
Игрушки переглянулись и весело рассмеялись… Совсем не обидно.

В комнату вбежала Леночка. Она уложила куклу, ежика и Буратино на игрушечную кроватку и накрыла их кусочком материи.
- Спите тихо и никому не мешайте! – погрозила она им пальчиком. – А ты, Мазуля, сегодня будешь спать со мной…

* * *

…В комнате было тихо. Мама, перестав стучать посудой на кухне, еле слышно подошла к дочурке, и, поцеловав ее, улеглась на соседнем диване.
Мазуля, согреваемая детским дыханием, тихо лежала рядом с девочкой.
«Мишка, ты был прав, - подумала она. – Как ты? Нашел ли ты своего мальчика?»
И откуда-то издалека, тихий и почти неслышный, до нее донесся голос ее самого первого друга.
«Мне хорошо. Я сижу рядом с подушкой, а мальчик держит меня за лапку. Боится, чтобы я не убежал ночью…»
«А ты не убегай».
«Не буду…» - улетел счастливый голос Мишки.

Мазуля еще раз посмотрела на Леночку. Девочке что-то снилось. Что-то очень хорошее. Она улыбалась.
Ее щечку тихо-тихо, нежно-нежно гладила крючковатая, культяпистая лапка…