ПЕРПЕТУУМ МОБИЛЕ

Сергей Могилевцев


ПЕРПЕТУУМ МОБИЛЕ

сказка

Альфред А. изобрел вечный двигатель, и послал отчет об этом в один популярный журнал. Через некоторое время он получил оттуда ответ с просьбой зайти в редакцию, и подроб­ней рассказать о сути своего открытия. Альфред А. так и сде­лал, и, придя на следующий день в журнал, познакомился с редактором, пославшим ему письмо.
- Меня зовут Константином Андреевичем, - сказал ему редактор, улыбаясь широко и открыто, и демонстрируя Альфреду чистейшей белизны зубы, в которых отражались огни флюоресцентных ламп, висевших под потолком. - Мне близка суть вашего изобретения, переворачивающего вверх дном все, что допускала до этого научная мысль. Поверьте, вы совершили величайшее открытие, и теперь ваше имя будет стоять в одном ряду с первыми гениями человечества. Вы, безусловно, достойны самой величайшей награды, и она, поверьте, не заставит себя ждать!
- Я не думал об этом, - смущенно ответил Альфред. - Во время работы над вечным двигателем я думал совсем о другом. Знаете, меня интересовали одни лишь вопросы научного поиска.
- Ну что вы, - закричал в ответ Константин Андреевич, - это ведь так естественно, - одарить материально гениального изобретателя! Думаю, Нобелевская премия вам обеспечена, и даже не просто Нобелевская, но и пожизненное признание благодарного человечества, которое отныне ни в чем не будет нуждаться. Вы совершили подвиг, сравнимый с подвигами анти­чных титанов, и о вас будут отныне слагать легенды и мифы. Скажите, вам приятно будет, если через тысячу лет детям станут рассказывать миф не о Прометее и об Икаре, а об Альфреде А., подарившем человечеству вечный двигатель?
- Вообще-то я совсем не думал об этом, - опять ответил Альфред, - но, очевидно, мне будет приятно.
- Ах, ему будет приятно! - всплеснул руками сидевший напротив редактор. - Ах, он совсем не думал об этом! Да ведь одной приятностью, батенька, отныне не обойтись. Вы ведь, извиняюсь, выражаясь библейскими притчами, преврати­ли в хлеба обыкновенные камни, вы выполнили работу, с кото­рой в свое время не справился и Спаситель, и вашу роль поэ­тому в истории человечества невозможно переоценить. Скажи­те, вы готовы к роли живого бога, который облагодетельство­вал все человечество? Во имя которого воздвигаются храмы, в которых тысячи верующих поклоняются вам, как высшему бо­жеству?
- Я не готов к этому, - искренне ответил Альфред А. - Я не бог, а простой человек, и не хочу, чтобы во имя меня воздвигались какие-то храмы!
- Но без этого, батенька, извините, не обойтись! - воскликнул с пафосом Константин Андреевич. - Надо было раньше думать о том, что вы изобретаете. А теперь, батенька, уже поздно. Теперь вы выйдете из этого кабинета в сиянии славы и с таким нимбом над головой, какого не бывало и у известных святых. Надо же - превратить обыкновенные камни в хлеба и облагодетельствовать до конца дней все человечество, - кто бы мог об этом подумать!?
- Скажите, - ответил Альфред А. после продолжительного раздумья, - а нельзя ли мне вновь взглянуть на свои записи и чертежи, посланные в ваш популярный журнал?
- Ну почему же нельзя? - откликнулся тотчас редактор. -Разумеется, можно! - И он протянул изобретателю чертежи его вечного двигателя.
- Понимаете, - отвечал ему Альфред после некоторой пау­зы, - по-моему, в мои вычисления вкралась ошибка. Вы не возражаете, если я заберу все это домой, и вновь еще раз про­верю все выкладки?
- Дорогой мой, - радостно закричал в ответ Константин Андреевич, - хоть один раз, хоть сто раз, но чтобы в итоге все было в ажуре! Конечный результат - это самое главное! Надо же - превратить обыкновенные камни в хлеба, и обеспе­чить счастьем человечество на тысячу лет! - И он, не в си­лах справиться с собой, выскочил из-за стола, и в порыве чувств трижды облобызал Альфреда в щеки и в губы.
Альфред попрощался с редактором, забрал с собой расчеты и чертежи, и поспешно покинул журнал, чувствуя, как на губах у него горят жаркие поцелуи Константина Андреевича. Они жгли его так сильно, что он, выйдя на улицу, все тер и тер себе лицо, словно стараясь избавиться от адского наваждения, в котором было все: и камни, превращенные в хлеба, и Спаситель, который в свое время наотрез отказался это сделать, и поцелуй Иуды, который жжет тебя не меньше, чем адский огонь. Он совсем не видел того, что происходит по сторонам, и, переходя улицу в неположенном месте, был сбит машиной, которая не смогла вовремя остановиться, и переехала его пополам, отделив голову от туловища, и разметав по воздуху его бесценные чертежи. Ветер поднял эти чертежи еще выше, и разбросал их по разным районам города, так что некоторые страницы упали в реку, другие опустились посередине пруда, и на них тотчас же вскочили лягушки, а одна особо ценная страница с особенно ценными формулами опустилась на балкон одного юного вундеркинда. Вундеркинд с этих пор, говорят, бросил тусоваться в подъездах и писать на их стенах неприличные надписи, и работает сейчас над одним важным изобретением. Кое-кто уверен, что изобретение это изменит судьбу человечества. Но, впрочем, здесь начинается уже совсем другая история.