Сказочка для взрослых

Не волнуйся мамочка, будет все в порядке,
Знаем мы из сказочки: волк ужасно гадкий!

Вольдемар Альфред тяжело вздохнул. И это общество еще гордо именует себя прогрессивным! Цивилизованным! От такого развития аж скулы от бешенства сводит. Да если они в рекордные сроки раз и навсегда не избавятся от своих варварских пережитков, то так и будут трястись в последнем вагоне, воображая там себе черт знает что!
Вольдемар упал на кресло и попытался взять себя в руки. Так, вдох-выдох, вдох-выдох – уже лучше. Теперь закрыть глаза и постараться расслабиться. Я пушинка, я маленький мотылек. Я над всеми и над всем. Гадкий….. Да это они все скудоумные жвачные животные. Что они могут прочесть в такой чуткой и возвышенной душе, как моя? Совсем другое дело – Машеррр… не женщина – мечта….
Еще месяц назад я и подумать не мог. Возвратив домой после довольно долгого и полезного пребывания за границей, я был полон идей превратить наш край в самое прекрасное место на земле, где не было бы места боли и отчаянию. Где смог бы воцариться мир, покой и достаток. Сюда бы потянулись лучшие умы, наипрекраснейшие таланты – все они смогли бы обрести здесь свой дом и свои мечты.
Преисполненный решительностью (решимости), я не тратя ни минуты даром принялся за работу. Я собрал сведения обо всем и обо всех обитателях долины. Как живут, чем живут и почему. Я завел приятельские отношения со всеми весомыми персонами, был принят официально всеми кланами. Меня приглашали на все мало-мальски светские рауты. А почему нет? Я жил за границей, я много чего видел и слышал, я много чего мог рассказать. Ну и, конечно, всем хотелось послушать о новой, проповедуемом мной, концепции жизни. О вегетарианстве. Привыкшие жить по наставлениям своих предков, выполнять пошагово все их наставления, они никак не могли поверить в возможность такого существования. Раз за разом прослушивая мои пламенные выступления, поддерживая дискуссии, они кивали головами, щелкали языками, мечтательно вздыхали, но так и не решались сделать тот самый, такой необходимый первый шаг. А потом я встретил ЕЁ и меня настолько закружило в водовороте собственных чувств, что я напрочь забыл о том где я и зачем я здесь.
Это было в то волшебное утро, когда я после очередного неудачного вечера и полной глубоких размышлений ночи, задумчиво прогуливался вдоль озера. Маленькие птички, еще сонные, а поэтому неосторожно доверчивые, с веселым чириканьем занимались своими делами, не обращая на меня никакого внимания. Солнечные лучи ласково пригревали и заставляли лениво щуриться, а негромкий плеск воды заполнял голову приятным туманом. Неожиданный порыв ветра принес запах сорванной травы. Я поднял голову в сторону луга и увидел ЕЁ. Удивительно-прекрасная, она стояла в ореоле из легкой утренней дымки и ласково улыбалась маленьким детям, резвящимся у ее ног. Потом она подняла свои неземные глаза, наши взгляды встретились и земля ушла у меня из под ног… Мда, до сих пор стыдно вспоминать тот казус. Надо же мне было сойти с тропы и упасть в озеро, а потом прямо у нее на глазах приводить себя в порядок. Но, видимо, в отличие от меня, она обо мне была наслышана, потому что без всякого страха пригласила обсохнуть к себе домой. В компании семерых детей и их прекрасной матери я прекрасно провел время и отведал самого вкусного в мире парного молока. Моя Маша, о, простите, Машерр, оказалась удивительной женщиной. Несмотря на довольно тяжелое жизненное положение, одна воспитывая, как я уже сказал семерых детей, она была полна энергии и оптимизма. Смотрела на вещи просто, в тоже время проникая в самую их суть.
Ну а вечером, как обычно водится в тесных кругах, все уже говорили о нас, шепотом передавая самые невообразимые подробности. Пускай себе завидуют, думал я. Мне-то что?
На следующее утро я летел к озеру как на крыльях. Вот она, тропинка, вот он луг, а вот и Она – снова гуляет с детьми. Я сам стал ребенком: я скакал и кувыркался, а потом рвал самые красивые цветы и все дарил и дарил их Машерр…
Я совершенно не замечал вокруг ни грустных, ни насмешливых, ни обвиняющих, ни испуганных глаз, следящих за нами отовсюду. А вечером, возле дома, меня словно по голове ударили. На коврике, аккуратно под дверью, лежал абсолютно новенький, недавно переизданный томик Домостроя. Свод правил нашей жизни, правил поведения в нашем краю. Еще не веря своим мыслям и глазам я позвонил Машерр. Её слезы заставили меня взвыть от ярости, а её слова о том, что нам больше не стоит встречаться – от отчаяния.
Вдох-выдох, вдох-выдох. ГАДКИЙ. ГАД-КИЙ. А на вкус слово очень даже ничего… Значит вы считаете меня ГАДКИМ… Вольдемар встал и нервно прошелся по комнате. А ГАДКИЙ - это скорее всего неприятный на вид, нечистый на мысли и дела тип. Да-да, бандит. Нет. Хищник – вот это в точку!
Вольдемар подошел к зеркалу, сорвал с шеи галстук, дернул за ворот рубахи и маленькие пуговицы заскакали по полу. После этого он устойчиво встал на все четыре лапы, поднял шерсть на загривке и злобно осклабился.
- Я покажу вам, скудоумные жвачные твари, что такое ГАДКИЙ! – прорычал волк и выпрыгнул в окно.