Рождественский сон

Дело было в Рождество.
Толи это колдовство,
То ли что, ни кто не знает,
До сих пор о том гадает
Дед, вздыхая у окна,
На кануне Рождества.

А случилось вот, что с ним.
Бабка, с норовом своим,
Как-то по утру пришла
Из сарая, где дрова
Для печи она набрала
И пока печь разжигала,
Что-то, всё, под нос бубнила,
После деду заявила:
«Дров, осталось там, вот так, -
Сжатый фигою кулак
Показала, - может быть
Чуть побольше. Чем топить,
Печь с такими холодами?
Собирайся за дровами,
Ишь, расселся у окна…», -
Дед лишь молвил: « Вот те на?!»
Дров, в сарае много было,
И до пасхи бы хватило,
Их, конечно же, с лихвой.
Спорить со своей женой,
Дед не стал, в том проку нет.
Жил он с бабкой много лет,
От того прекрасно знал,
Что, с ней, затевать скандал,
Или же, какую ссору,
Бесполезно, будет в пору,
Взять топор, и без словес,
В сани сесть, да съездить в лес.

Так и сделал, взял коня,
Запряг в сани, на себя
Потянул поводья: « Но!».
Снега за ночь намело,
Так, что не было дороги
Даже видно, еле ноги,
Конь с трудом передвигал.
Дед же, в санях, задремал.

Дремлет, дед, и видит сон:
Стая, чёрная, ворон,
Возле дерева кружится,
А под деревом томится,
Еле стоя на ногах,
Красна девица в цепях.
Волк, в её ногах сидит,
Пасть, оскаливши, рычит
На кружащихся ворон.
Им не дозволяет он,
Тело девичье, терзать.
Дед, не стал долго гадать,
Делать что, да как тут быть,
Древо принялся рубить.
Цепи были так крепки,
Что разнять их, не с руки.

Деву в сани уложив,
И тулупчиком накрыв
Дед, направил, было, путь,
К дому своему, но чуть,
Он поводья натянул,
Волк перед конём скакнул
Заградив собой дорогу.
«Не спеши, отец, к порогу,
Возвращаться своему, -
Говорит, дева ему, -
Лучше отвези меня,
В сторону начала дня.
Там в рассветной стороне
И живу я. Будет мне,
Честью потчевать тебя,
Приняв гостем у себя».

Дед, не долго сомневался,
После за поводья взялся,
Развернув сани к востоку.
«Видишь, гору ту высоку?», -
Указала дева путь, -
«Нам туда. Не обесуть,
Уж прости, ты, ради Бога,
К дому моему дорога
Не составит и труда.
Волк, нас приведёт туда».

Сани едут, конь бежит,
Под санями снег скрепит,
Ели в ряд стоят красиво,
Стелется туман лениво.
Ахнул дед: « Ну и дела?!»
Прямо, перед ним была,
Выплыв из того тумана,
В летней зелени поляна.
Высится шатёр цветной,
По среди поляны той.
Средь камней, журчат ручьи,
Трелью звонкой соловьи,
Всю поляну наполняют.
Прибывших гостей встречают,
Преклонившись у шатра,
Два лакея – два бобра.

Дева, деда приглашает,
В свой шатёр, где почивает,
Яства перед ним кладёт,
Чарку, лично подаёт,
Оказав, тем уваженье.
Деда ж, мучает стесненье,
Сидя в кресле пред столом.
Дева молвила о том:
« Что, отец, тебя смущает?
Что случилось? – вопрошает, -
Что, я делаю не так?»
Дед в смущении: « Всё так!
Угощенье хоть куда,
В своей жизни, ни когда,
Меня, так не принимали,
И когда-нибудь, едва ли,
Примут вновь. А мне не знать,
Как хозяйку величать,
Не удобно, не красиво…»
Дева улыбнулась мило:
« Да, уж - это незадача?!
Звать меня, отец, Удача! –
Дева, деду, отвечает, -
А меня сопровождает
Случай – верный спутник мой,
Он хотя и с виду злой,
Но, заботливей его,
Нет, пожалуй, ни кого!»…
Дева жестом указала,
На волка, и продолжала:
« Уваженье и почёт,
Что оказан, то не в счёт,
За моё освобожденье.
То, лишь, должное почтенье,
Так сказать, всего пол дела.
Этим, я сказать хотела,
То, что можешь ты сейчас,
Изменить всего за час,
Жизнь дальнейшую свою.
Примешь милость ли мою,
Или нет, то сам решай,
То, что хочешь, выбирай».

Дева провела рукой,
Вкруг себя, перед собой.
В тот же миг исчез шатёр
Поднялся с земли ковёр,
Со столом, где дед сидел
И куда-то полетел
Ввысь, поднявшись над землёй.

Видит дед, перед собой,
Свет, сияющий лучами.
Разноцветными ручьями,
Он расходится повсюду…
« Верить ли такому чуду», -
Дед в смятеньи говорит.
« Каждый луч благоволит,
Для тебя, и в каждом есть,
Для тебя, благая весть».
Дева в свете растворилась,
На мгновенье появилась:
«Выбор, только за тобой»,
И исчезла. « Бог ты мой!», -
Дед, восторженно глядел,
На сиянье, и хотел,
Было подойти к нему,
Но задумался: « Кому,
То известно, что есть там?
Как идти туда, коль сам,
Не был я, там, никогда?
Может, ждёт меня беда,
Может – счастье, как то знать?
Стоит ли мне рисковать,
Отправляясь в этот свет?»
Однозначный дать ответ,
Всё ни как, дед, не решался.
Долго, долго колебался,
Размышляя битый час.
Свет померкнул и погас,
Погружая всё во тьму.
Стало холодно ему,
Съёжился, дед, еле дышит,
И во тьме кромешной слышит,
Как кричит его жена:
« Окаянный сатана!!!
Ишь, бездельник-то, каков
Дрыхнет, он, на куче дров!»…
Дед от этого, внезапно,
Встрепенулся: « Не понятно.
На кого жена кричит?» -
« Во, удумал паразит!
Я, тут, целый день летаю,
По хозяйству поспеваю…
Как, речная стрекоза…»
Дед открыл свои глаза.
Видит звёзды над собой,
Щупает вокруг рукой.
Вроде, как, под ним дрова,
Слышит вновь, жены слова:
«Ох, тебя я разбужу,
Лишь за кочергой схожу».
Дед вскочил: « Ну и дела?»,
Бабка с кочергой пришла,
Но была уж не в удел…
Дед с досадою смотрел
На дрова, что аккуратно,
Бревно в брёвнышко, опрятно,
Возле сарая стены,
Были, цепь скреплены.


Что, то? Сон, иль волшебство,
Но с тех пор, под Рождество,
Правит к лесу, дед, санями.
Отправляясь за дровами,
Или же ещё за чем.
Сам же, в сердце, между тем,
Встречи с девой не дождётся,
Что Удачею зовется.

2010 год.